XVII Международный фестиваль музеев «Интермузей-2015»

Осмотр экспозиции выставки «Интермузей-2015»

Вступительное слово Дмитрия Медведева на встрече с владельцами и руководителями частных музеев

Выступление основателя Музея техники Вадима Задорожного

Выступление основателя музея военной техники «Боевая слава Урала» Андрея Козицына

Выступление основателя Тульского мотоциклетного музея «Мото-Авто-Арт» Леонида Зякина

Выступление директора Музея Фаберже Владимира Воронченко

Выступление основателя Института русского реалистического искусства Алексея Ананьева

Фестиваль «Интермузей» проводится Минкультуры России с 1999 года и направлен на профессиональное развитие музейного дела в России, поддержку традиций, новых тенденций, практик и технологий в работе современного музея.

Ежегодно фестиваль привлекает внимание значительного числа участников, профессионально связанных с музейной деятельностью, – экспертов, экспозиционеров, представителей смежных областей, деятельность которых направлена на развитие музейных сервисов, улучшение и преображение музейных продуктов.

Фестиваль позволяет музеям представить свои достижения и привлечь внимание к своей деятельности профессионалов культурного и бизнес-сообществ всего мира.

Встреча Дмитрия Медведева с владельцами и руководителями частных музеев из России

Стенограмма:

Д.Медведев: Добрый день, уважаемые коллеги!

У нас в рамках большого этого мероприятия, «Интермузей-2015», появилась возможность встретиться. На моей памяти это первая такая встреча. Вы представляете особый сектор музейной деятельности, которого у нас ещё совсем недавно, буквально лет 20 назад, просто не было, – частные музеи, частные собрания.

Конечно, та деятельность, которой вы занимаетесь, для государства, безусловно, полезна, поскольку вы открываете нашим людям культурные сокровища, причём очень часто эти сокровища либо приобретены вами, либо каким-то образом восстановлены, и действительно это очень ценно.

Мы в настоящий момент только пытаемся определить, сколько частных музеев и частных галерей, частных собраний, открытых для публичного использования, в нашей стране существует, потому что очень часто такая деятельность не особенно рекламируется.

Многие из вас люди совсем скромные. В значительной мере это всё всегда держится на энтузиазме самих коллекционеров, открывается и содержится на личные средства, на личные деньги, поэтому нужно ещё государству определиться, вообще кто и что у нас есть. Надеюсь, что Министерство культуры с этой задачей разберётся, потому что мы, конечно, должны иметь не только каталог и полный перечень всех наших государственных музеев, а также и объектов в них – вы сами знаете, эта задача тоже весьма непростая, особенно с учётом нашей весьма тяжёлой и сложной истории. Но и те объекты, которые есть у вас, тоже для государства, безусловно, очень интересны.

Музеи разные есть – есть большие, есть крошечные, есть крупные, которые просто сопоставимы с ведущими мировыми музеями. Вот здесь коллеги присутствуют, которые представляют и то, и другое направление. Я надеюсь, что вы несколько слов скажете. Несмотря на то что мы живём в довольно сложное время, частные музеи даже в этот период продолжают открываться в разных регионах – и в больших городах, в Москве, в Петербурге, и в малых городах, и даже в сёлах, причём эти открытия продолжаются практически постоянно, ежедневно, будь то собрания такие исторические или музеи современного искусства. Насколько я знаю, открывается музей современного искусства «Гараж» в Парке Горького, в ближайшее время откроется, и другие музеи появились за последнее время, что, конечно, очень приятно. 

И может быть, особенно ценно также то, что все ваши коллекции очень разные. Это, безусловно, произведения, имеющие отношение к нашей истории, это произведения искусства – от иконописи, реализма, академического стиля до нонконформизма, всех современных направлений. Это важно, потому что мы понимаем: искусство никогда в своём развитии не останавливается, – и очень важно, чтобы находились люди, которые собирают современное искусство, потому что, как показывает опыт, через какое-то время оно становится уже вполне классическим. Но очень печально, когда оно растекается по другим странам просто потому, что государство в какой-то момент его либо не оценило, либо у него денег не нашлось, либо ещё по каким-то причинам, очень часто вкусовым, те или иные объекты выбыли из российского обладания – в широком смысле.

И конечно, это разные музейные предметы, разные объекты музейного хранения. Это и раритетная техника, что тоже очень важно и интересно, и музыкальные инструменты, предметы народного быта. Зачастую это те объекты, которые, может быть, ещё совсем недавно и как объекты музейного хранения не рассматривались, но теперь стали таковыми.

Давайте сегодня поговорим не только о ваших достижениях, но и о тех трудностях, с которыми сталкивается любая музейная деятельность, в том числе частная, о взаимовыгодных формах сотрудничества между государством и частными музеями, о том, чтобы полнее использовать ваш потенциал. Очевидно, что пока этот потенциал недооценён.

Я думаю, что значительная часть наших людей до сих пор вообще считает, что у нас только государственные музеи в стране, а это совсем уже давно не так, поэтому нужно заниматься и популяризацией всего нашего культурного наследия, включая то, которое хранится в частных музеях. Это сопряжено, кстати, и с развитием внутреннего туризма, потому что многие музеи находятся в глубинке, в провинции, и это здорово.

Есть немало примеров, когда частные музеи, галереи не просто привлекают людей, они, по сути, формируют культурную среду, особенно в малых городах, создают целые туристические маршруты. Жители этих малых городов с гордостью говорят, что у нас есть такой-то музей, причём он принадлежит конкретному человеку. Я сам в таких музеях бывал. В них всегда особая такая энергетика, особо тёплая атмосфера, потому что ты понимаешь, что создатель музея, собственник музея, к этому относится совершенно по-особенному, рассматривает это как, если хотите, дело всей жизни. Хотя все наши музейщики такие подвижники, но когда ты собственными руками это собираешь, это, конечно, для любого человека особая история.

Давайте поговорим о том, как это сотрудничество лучше наладить, имея в виду и различные правовые, организационные и финансовые механизмы. Их, наверное, не так много, особенно в сегодняшней жизни, но они тем не менее есть. Можно подумать о том, как организовать работу, тем более что часто частные музеи испытывают дефицит площадей, выставочного пространства, нуждаются в условиях, связанных с хранением объектов музейных, обеспечением их безопасности. Это, к сожалению, тоже нетривиальная задача, особенно когда речь идёт о небольших музеях, расположенных в небольших населённых пунктах. Жулики у нас люди тоже просвещённые, они не дремлют и, естественно, следят за тем, что появляется, поэтому надо и этим вопросом заниматься, включая использование государственных механизмов охраны. Весь набор инструментов государственно-частного партнёрства в применении к музеям, созданным на частные пожертвования, наверное, должен быть использован.

И два слова о том, как управляются частные музеи. Как правило, всегда собственники частных коллекций создают попечительские советы, привлекают сторонние капиталы, спонсоров дополнительных. Надо и нам создавать подобные механизмы или приспосабливать те механизмы, которые мы в настоящий момент имеем. Тем более что (думаю, здесь сомнений ни у кого нет) поддержка культуры должна быть общим делом и государства, и общественных структур, и бизнеса, и отдельных людей, чья роль на самом деле исключительно велика.

Важно и особенно ценно, что традиции золотого периода нашего меценатства в настоящий момент у нас тоже возрождаются, даже несмотря на довольно сложные экономические дела. Это всегда личные решения отдельных людей, будь то известные русские меценаты, которых мы сейчас прославляем как деятелей, которые, по сути, заложили фундамент для российских собраний, музеев искусства, , и те, кто этим занимается сегодня, достойны самых высоких слов.

Поэтому государству не нужно скупиться на благодарности и различные знаки отличия. Большинство из тех, кто этим занимается, занимается этой деятельностью, уверен, не ради наград, не ради каких-то государственных благодарностей. Но всё равно в жизни каждого человека это имеет значение, и, наверное, государство здесь должно свою позицию тоже высказывать.

Важно, наконец, обеспечить организационный, правовой и экономический режим, чтобы для бизнеса тратить деньги на культуру было не только приемлемо, но и престижно, подъёмно, как принято говорить. И чтобы действительно этот механизм работал, не приходилось каждый раз оправдываться в налоговых структурах или ещё где-то о том, что эти деньги не выведены из-под налогообложения, а реально пошли на создание музея в общеполезных целях.

Вот, уважаемые коллеги, что мне хотелось бы сказать. Я вас приглашаю к разговору. Естественно, готов послушать вас. Просил бы формулировать предложения, потому что помимо общей информации о том, чем вы занимались, такой разговор (он у нас впервые) действительно должен быть полезен именно и обсуждением существующих проблем.

Пожалуйста. Кто начнёт?

В.Задорожный (основатель Музея техники Вадима Задорожного): Я представляю (и присутствующий здесь мой коллега Андрей Козицын) Военно-технический музей России. Прежде всего хочу сказать, что сделано за время существования музея с 2003 года. Проведено четыре парада 7 ноября на Красной площади. Техника, которая участвует в этих парадах, – это техника музея, восстановленная, аутентичная, как раз та, которой нет у Министерства обороны и которая сегодня, к сожалению, отсутствует. Воссоздано 15 боевых самолётов, из них четыре самолёта времён Первой мировой войны и 11 самолётов времён Великой Отечественной войны. То есть из нескольких сотен тысяч самолётов, которые были созданы в годы Великой Отечественной войны и до войны, в настоящее время в Российской Федерации летает не более 20 самолётов. У государства не было до этого ни одной лётной машины, которая могла бы представлять, то есть рассказывать о военной истории и героическом прошлом нашего великого советского народа. 

Д.Медведев: Я сам когда-то был очень удивлён: я в каком-то журнале лет десять, наверное, назад прочёл о том, какое количество наших самолётов летает за границей (летает, подчёркиваю, не является экспонатом музея, а именно летает), и информацию о том, что у нас не летает ни один. То есть всё, что мы выпускали, начиная с царя-батюшки и заканчивая, естественно, достаточно современными образцами, ничего не стоит на крыле. Так что…

В.Задорожный: Это так, абсолютно так. В параде в день освобождения Минска наша техника тоже участвовала два года подряд. Наши самолёты летали во Францию, летали в Даксфорде с красными звёздами, пропагандируя боевую историю и технику  того времени.

Существует фонд «Крылатая память Победы». Задачей этого фонда является воссоздание ряда моделей, которые участвовали в Великой Отечественной войне, в испанской войне 1936 года и так далее.

Что я предлагаю? Если будет определённое финансирование, можно будет в течение десяти лет создать государственную коллекцию лётных машин, которая могла бы находиться на аэродроме в Медыни Калужской области. Она являлась бы собственностью государства, но эксплуатировалась бы, приводилась бы в порядок силами Музея техники. Таким образом, у государства была бы создана коллекция лётных машин, которая могла бы на МАКСе и в любой точке мира… Ну, это был бы такой сохранённый государственный музей.

Второе. Частный музей и государственный – это, по сути, одно и то же. На сегодняшний день большие парады, большие массовые мероприятия, которые мы проводим… Вот Андрей Козицын. У него на 9 Мая в музее Екатеринбурга – 40 тыс. человек было в один день. То есть это большие проекты. Мы делаем то же самое. Но мы несём колоссальную налоговую нагрузку. 68 млн рублей музей платит государству.

Д.Медведев: За что?

В.Задорожный: Налоги на землю, транспортный налог. Тот же самолёт МиГ-3, который летает, транспортный налог – 500 тыс. рублей за одну машину. Сейчас я делаю Ил-2 – буду платить полтора, делаю бомбардировщик Ту-2 – буду платить два. То есть получается, что…

Д.Медведев: Извините, я просто не знаю, как всё это сейчас у нас описано в налоговом законодательстве. С этих раритетных машин, которых у нас очень мало, тем не менее взыскивается транспортный налог?

В.Задорожный: Так точно.

Д.Медведев: Надо подумать – я просто сразу отреагирую, – какую-то поставить, естественно, границу, с какого периода транспортный налог не взимается.

В.Задорожный: Я думаю, это очень разумно, очень.

Д.Медведев: Вы сами должны вместе с Министерством культуры и с коллегами другими определиться, поставить какой-то год (здесь в любом случае будет субъективный критерий), когда мы начинаем считать эти объекты объектами музейного хранения, а не транспортными средствами, даже если они летают или ездят совершенно нормально. Зафиксируйте это в моих поручениях. Нужно будет изменить законодательство.

В.Задорожный: Спасибо.

Также имущественный налог мы платим за то, что у нас есть музей, мы за него платим как за здание… И вот все эти налоги – имущественный, земельный, транспортный, электричество – мы платим по полной программе. Хотелось бы получить льготы на все эти платежи. Это первое.

Второе. Муниципальным органам  надо бы дать поручение, чтобы они сделали, например, стоянки, в первую очередь возле музейных комплексов, для удобства.

Маршруты транспортные. Если мы едем по дороге, видим указатели жёлтого цвета, которые указывают на государственные музеи. А частные музеи вообще забыты.

Д.Медведев: Это, если говорить откровенно, где как. Это зависит от властей конкретных населённых пунктов. Я видел указатели и на частные музеи. Это на самом деле ответственность региональных органов власти и муниципалитетов.

В.Задорожный: Спасибо, Дмитрий Анатольевич. И в завершение хочу сказать, что было бы, наверное, разумно создать при Министерстве культуры или департамент по работе с частными музеями, или отдел по работе с частными музеями. И,  наверное, нужно создать государственный фонд по поддержке частных музеев.

Д.Медведев: То, что частные музеи нужно поддерживать, с этим я полностью согласен, в том числе и с использованием механизмов фондов. Только это не должен быть единый фонд по поддержке частных музеев, потому что в этом случае это будет означать одно: что мы частные музеи берём на государственное содержание. Здесь всё-таки должны быть более тонкие механизмы. Но вы правы. Всё, о чём вы сказали, – я уверен, похожие идеи (или проблемы) есть и у других. Нужно проанализировать вообще все налоговые последствия организации музеев – частных и нечастных. Про транспорт я уже сказал, и налог на имущество, и налог на землю, что здесь можно сделать. Поэтому такое поручение нужно будет зафиксировать в адрес всех, кто этим занимается, – и Минфина, и других структур, которые отвечают за налогообложение.

А.Козицын (основатель музея военной техники «Боевая слава Урала»): У нас создан музей, ему уже 10 лет в этом году исполнилось, «Боевая слава Урала», находится под Екатеринбургом. И в дополнение к тому, что сказал Вадим Николаевич, буквально два предложения.

Необходима разработка механизма комплектования фондов частных военно-технических музеев за счёт списанного вооружения Министерства обороны. На сегодня ситуация: в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации вооружение, отслужившее свой срок, в дальнейшем может быть, в частности, списано в металлолом, то есть утилизировано, после демилитаризации передано субъектам Российской Федерации или органам местного самоуправления для экспонирования в музеях либо установки в качестве памятников. Непосредственная передача списанного вооружения или хотя бы приобретения как металлолома в собственность частным лицам для экспонирования в частных музеях действующим законодательством Российской Федерации не предусмотрена вообще. Парадокс в том, что сегодня часть техники, которая у нас находится в виде экспонатов – это или муниципальная, или на правах аренды, ещё каких-то правах, но формально приобрести её даже по цене металлолома мы не имеем права сегодня. Даже то, что демилитаризуется…

Д.Медведев: А как же вы приобретаете?

А.Козицын: А мы не приобретаем. Это всё сегодня муниципальное, а мы храним.

Д.Медведев: Иными словами, это всё остаётся в муниципальной собственности, а вы ухаживаете, восстанавливаете, храните?

А.Козицын: Да, это всё муниципальное сегодня. Из-за границы – это вообще отдельная история…

Д.Медведев: Я так понимаю, что там это можно приобрести в частную собственность, другое дело, как это всё доставить сюда и заплатить.

А.Козицын: И второе. Даже если мы каким-то образом сформировали пакет, из которого можно восстановить то, что было, необходимо рассекречивание оригинальных чертежей военной техники 1920–1940-х годов для воссоздания исторических экспонатов и их реставрации. Сегодня при обращении частных музеев в государственные органы о предоставлении чертежей военной техники, как правило, следует отказ ввиду секретности данной информации. На практике такие чертежи непонятным образом всё-таки находятся… Но это же парадокс! 1920–1940-е годы… Тут нет формального решения, чтобы мы могли этим воспользоваться.

Д.Медведев: Тем более, я думаю, если покопаться в интернете, там все эти чертежи, естественно, есть. Но формального разрешения на использование нет.

А.Козицын: Раз. И, во-вторых, интернет – дело хорошее, но нам нужны…

Д.Медведев: Но уверенности нет в том, что это подлинные?

А.Козицын: Чертежи с печатью НКВД желательно. Тогда понятно, да, что это именно так и было.

Д.Медведев: Печать НКВД я вам не гарантирую, потому что этот орган у нас сейчас по другому называется и за эти процессы не отвечает, но какую-то печать, наверное, можно организовать.

А.Козицын: Дмитрий Анатольевич, на тех чертежах на всех стоят печати НКВД – можно использовать, поэтому это оригинальные чертежи, в рамках которых можно воссоздать то, что собрано.

Д.Медведев: Я услышал, я тоже сразу откликнусь. Конкретный разговор – я думаю, что это наиболее правильный путь обсуждения.

По комплектованию фондов у меня такая идея сейчас родилась: надо, наверное, будет поговорить мне с коллегами, что можно сделать. Наверное, Владимир Ростиславович (В.Мединский), вы вместе с Министром обороны поговорите, если хотите, зайдите потом ко мне. Напишите мне письмо на эту тему совместное о том, чтобы всё-таки дать возможность комплектовать этими фондами частные музеи, потому что у государства никогда не хватит денег восстанавливать все танки старые или самолёты, которых, к сожалению, почти нет. Но если этим хотят заниматься наши предприниматели или вообще просто наши люди, почему им такую возможность не дать, передав это после демилитаризации, естественно, в частную собственность? Это абсолютно нормально, как во всём мире.

Что касается рассекречивания чертежей, это, конечно, всегда более тонкая история, потому что, как правило, когда начинаешь этим интересоваться, говорят, мол, ну да, но вот те идеи, которые были при царе Горохе сформулированы, – мы ими до сих пор пользуемся, поэтому рассекречивать нельзя. Хотя все эти идеи уже известны. Тем не менее нужно подумать и над тем, какой здесь период установить. Это нужно будет обсуждать с Министерством обороны, с тем чтобы была возможность восстанавливать технику по подлинным чертежам. Это понятная история.

Хорошо. Пожалуйста, коллеги, кто продолжит?

Л.Зякин (основатель Тульского мотоциклетного музея «Мото-Авто-Арт»): Я представляю тульский музей мотоциклов.

Во-первых, большое спасибо за то, что в этом году музей был отмечен премией Правительства.

Я хотел бы такой нюанс подчеркнуть. Вообще, такого понятия в законе, как «частный музей», не существует на сегодняшний день. Я восьмой год существую, но зарегистрирован я как частное учреждение культуры.

Д.Медведев: И понять, кто я, не могу, да?

Л.Зякин: Частное учреждение культуры – всё равно как клуб любителей, допустим, хоровой песни. Это одно и то же. Общественная организация.

Д.Медведев: Извините, я сразу вас прерву, просто чтобы мне понять: у нас в какой форме существует сейчас абсолютное большинство государственных музеев? Как это называется?

Л.Зякин: Государственное бюджетное учреждение. Или муниципальное бюджетное учреждение.

Д.Медведев: Но они тоже в режиме учреждений, естественно, существуют. А упоминание музея не является обязательным?

Л.Зякин: Нет.

Д.Медведев: То есть любой музей может просто называться (государственный, я имею в виду) «государственное бюджетное учреждение». А вы хотите, чтобы сам термин «музей» использовался, потому что это более….

Л.Зякин: Вы знаете, всё остальное законодательство по музеям потом вытекает как раз из этой строчки, то есть и льготы, о которых говорил Вадим Задорожный, и так далее. Просто надо эту всю цепочку соблюсти, тогда всё встанет на свои места.

Д.Медведев: А в какой форме, ещё раз, вы работаете?

Л.Зякин: Частное учреждение культуры – ЧУК.

Д.Медведев: Частное учреждение культуры.

Л.Зякин: ЧУК. Есть такая форма. ЧУК или фонд.

Д.Медведев: Ну фонд понятно, а насчёт ЧУКа я даже и не знаю, что это такое. Он установлен в действующем законодательстве как отдельная организационно-правовая форма или же это…

Л.Зякин: Да, да.

Д.Медведев: Установлен? И он является по действующему закону юридическим лицом, обладает всеми аксессуарами, атрибутами юридического лица? Хорошо. Тогда всё-таки вы мне объясните, это довольно важная тема, хорошо, что до неё дошли: чем не нравится-то этот ЧУК, кроме того, что он без Гека? 

Л.Зякин: Я Вам просто маленький конкретный пример приведу. Допустим, в одном из государственных музеев Тулы хранится мотороллер, который был выпущен 40 лет назад, но передать его на хранение… Они его ни разу не экспонировали и ещё лет 40 не будут экспонировать, но передать его мне на хранение для экспозиции они не могут.

Д.Медведев: Леонид Павлович, скажите, чем (я сейчас сформулирую юридически корректно), какими возможностями, какими правами не обладает этот ЧУК, для того чтобы получить тот или иной объект для хранения или в собственность? Потому что для этого не нужно ничего нового создавать, может быть, просто законодательство поменять в отношении вот этих частных учреждений?

Л.Зякин: Я как раз к этому и подвожу. Когда это будет законодательно оформлено, что это музей, а не клуб хорового пения, тогда это будет всё правильно, встанет на свои места. 

Д.Медведев: У нас многие государственные организации не называются музеями. Вы настаиваете на том, чтобы это называлось именно музеем?

Л.Зякин: Хотя бы чтобы статус этот был соблюдён.

Д.Медведев: А есть у нас отдельный статус музея, который установлен законом?

Л.Зякин: Там прописаны госгарантии, вот это ещё очень важно. На хранение, ввоз-вывоз…

Д.Медведев: Хорошо, давайте так договоримся…

Л.Зякин: Вопрос в уставе, Дмитрий Анатольевич.

Д.Медведев: Да-да. Нужно, короче говоря, в числе поручений сразу зафиксировать вопрос о правовом статусе частного учреждения культуры и о расширении его правоспособности (извините за такой юридический термин), для того чтобы оно обладало всеми возможностями для развития музейной деятельности. А как это будет называться, как это будет сформулировано – это уже вопрос юридической техники.

Л.Зякин: Ещё один маленький вопрос, связанный с техникой. На сегодняшний день везде за рубежом вся раритетная техника имеет определённый статус: она имеет номера, имеет страховку на определённые периоды. Вот сейчас мы выехать практически на этой технике, которую мы собирали по кусочкам…

Д.Медведев: То есть вы её не можете вывезти?

Л.Зякин: Я на сегодняшний день даже выехать на ней не могу. Даже на параде. То есть если я участвую в параде на День Победы, то это делается, будем говорить так, без законного статуса. Нет страховки на эту единицу – а она движущаяся единица, нет номера на неё…

Д.Медведев: Это тонкая история. Я тоже немножко интересуюсь какой-то техникой. Вот если вам привозят – неважно, мотоцикл, мотороллер, автомобиль, в котором уже стоит другой двигатель, – это уже отдельная тема для Госавтоинспекции, для всех других структур. Ладно, с гаишниками ещё договориться можно – они дают паспорт этого технического средства, где пишут, что двигатель такой-то, это такое-то… Это тоже всё сложно, кстати, тяжело, трудоёмко. Но если говорить о страховании, то это тогда совсем отдельная проблема, потому что я не уверен, что страховые компании такой риск будут страховать. Они скажут: слушайте, у вас здесь всё собрано на живую, а вы хотите, чтобы мы за это отвечали.

Л.Зякин: Ну музейные экспонаты – это не на живую, это всё-таки более серьёзная вещь.

Д.Медведев: Я понимаю. Я уверен, что у вас всё хорошо сделано. Просто это для страховщиков не очень простая история. Тем не менее я услышал. Надо просто в число благотворителей страховые компании принять и увлечь страховщиков этим делом, тогда они будут страховать ваши объекты.

Л.Зякин: Но самолёты страхуются.

Д.Медведев: Дело-то в чём? То, о чём мы с вами говорим, – это по действующим правилам, гражданскому законодательству источники повышенной опасности. Есть ответственность владельца источника повышенной опасности, о чём я вам совершенно компетентно могу сказать, которая наступает по другим принципам. Владелец источника повышенной опасности по нашему гражданскому законодательству отвечает не только за виновное причинение вреда, но и за случайное причинение вреда. Все автомобилисты это знают. Почему есть ОСАГО, КАСКО и всё остальное? Потому что, что бы ни случилось, отвечает владелец источника повышенной опасности. Но особенную трудность представляют нетрадиционные, сложные источники повышенной опасности, в том числе воссозданные.

Хорошо, давайте это продумаем. Может быть, какие-то идеи в голову придут.

В.Воронченко (директор Музея Фаберже): Можно добавить? Из этой ситуации есть, в общем-то, довольно лёгкий выход. Можно зарегистрировать название в Минюсте и называть… Вот мы назвали, скажем, «Музей Фаберже». Это защищённое название, которое никто не может больше взять.

Д.Медведев: Вы имеете в виду вот что: организационно-правовая форма остаётся прежняя, но в собственное наименование включается термин «музей». Наверное, это можно, но я не знаю, насколько легко на это идёт Минюст.

В.Воронченко: Идёт.

Д.Медведев: Идёт? То есть проблем нет? Если это так, то тогда это действительно неплохой совет. Но, может быть, Минюст требует доказательства того, что это настоящий, «музейный» музей, а не что-нибудь другое.

А.Ананьев (основатель Института русского реалистического искусства): То же самое в государственных музеях – они тоже в названии обязательно имеют слово «музей» или «музей-заповедник».

Д.Медведев: Да-да, я, собственно, и пытался понять: у нас же есть организационно-правовая форма, например, государственное бюджетное учреждение или ЧУК, а уже после этого идёт собственное наименование – например, «Эрмитаж» или что-то другое.

Хорошо, давайте все эти вопросы в правовом плане проработаем, и в любом случае правовое положение этих ЧУКов надо повнимательнее посмотреть, чтобы была возможность заниматься более активной и разнообразной деятельностью.

А.Ананьев: Дмитрий Анатольевич, здесь есть ещё один нюанс. У нас есть Единый государственный музейный фонд Российской Федерации, который имеет государственную часть и негосударственную часть. Если частные музеи готовы в негосударственную часть единого музейного фонда давать информацию о тех коллекциях, которыми они располагают, то в этом случае упрощается процедура наименования.

Д.Медведев: Да. Я думаю, что это правильно. Основная наша проблема как раз заключается в том, что Единый государственный фонд, давайте по-честному, у нас неполный, мягко говоря. И применительно к государственным музеям. Я когда-то этим сам занимался – ещё в первый приход в Правительство давал поручения, музейщики скрипели, давали мне информацию, что у них живое, а что поразворовывали, какие объекты хранения существуют, а какие только на бумаге. То есть мы даже со своими фондами до конца разобраться не можем, особенно имея в виду нашу славную историю 1920-х, 1930-х и 1940-х годов, когда мы распродали огромное количество объектов, которые формально до сих пор числятся за ведущими музеями. Но создавать этот реестр нужно обязательно. И если коллеги действительно готовы туда свои объекты помещать (это не передача в собственность, это просто чтобы государство знало, что есть на территории государства), то это точно должно облегчить жизнь.

А.Ананьев: Хотел бы ещё добавить. Мы столкнулись ещё и с тем, что при регистрации устава (казалось бы, формальная вещь) территориальные органы Минюста, которые регистрируют устав, трактуют деятельность частного учреждения с ограничительных позиций. К чему это в конечном итоге ведёт? Если государственный музей получает право вести рекламную деятельность, организовывать инфраструктуру своего музея в соответствии с современными требованиями, то частному учреждению культуры, пусть даже это и музей, рекламная деятельность запрещена.

Д.Медведев: Почему?

А.Ананьев: Это уже не к нам вопрос, но запрещена.

Д.Медведев: То есть вам в устав это запретили включать?

А.Ананьев: В устав запретили включать, да. И получается глупость абсолютная. Почему? Потому что мы организовываем выставку, мы подключаем кого-то, кто спонсирует её, но мы не можем даже формально вынести логотип другой организации на промоматериалы выставки. Это абсурд по большому счёту.

Что касается вопросов налогообложения, которых коснулись коллеги. Мы сталкиваемся сплошь и рядом с тем, что к нам отношение как к коммерческой структуре. Вот отсюда и идут все вопросы, связанные со ставками, налогами и так далее. Притом что все люди здравые, и они понимают, что мы не организация, генерирующая прибыль. Все частные музеи существуют на дотации своих собственников, и они каждый месяц расписываются в существенном убытке от своей деятельности, который покрывается основателем. Это понятно, мы все осознанно на это шли, но когда эта ситуация усугубляется ещё и тем фактом, что мы не можем даже поддерживать в каком-то разумно льготном режиме… Я думаю, что это сужает просто тот коридор возможных инициатив, который может быть существенно расширен.

Д.Медведев: Я полностью согласен с тем, что никакой дискриминации быть не должно. А государство у нас, как обычно, пытается бдеть свои некие особые интересы, полагая, видимо, что такие частные учреждения будут злоупотреблять полномочиями в сфере культуры, что на самом деле это будет какая-то лавка, которая занимается, по сути, сугубо рекламной деятельностью, и так далее. Но все эти страхи, во-первых, как правило, бывают преувеличены, во-вторых, это всё фиксируется. Такое учреждение, которое на самом деле не является нормальным музеем, можно и закрыть. Для этого есть прокуратура в конце концов, если там совсем другое что-то делается. Поэтому давайте это тоже включим в поручения – и ограничения по уставной деятельности, включая вопросы размещения рекламы и так далее, и другие ограничения, которые в настоящий момент существуют.