Встреча с экспертами по вопросу открытых данных

Из стенограммы:

Д.Медведев: Добрый день, уважаемые коллеги! Мы собрались для того, чтобы поговорить по поводу открытых данных. Я вижу смысл встречи с экспертами не в том, чтобы я долго выступал… Единственное – хочу извиниться за то, что, наверное, не все смогут выступить здесь. Наверное, виноваты устроители, нужно проводить такие встречи более компактно, для того чтобы все заинтересованные могли свои «5 копеек» вставить. Тем не менее, то, что мы собрались в широком составе – это тоже неплохо. Я прошу дать слово тому, кто хотел что-то поведать. Прошу вас.

И.Бегтин (директор некоммерческого партнерства «Информационная культура»): Добрый день, меня зовут Иван Бегтин, я директор некоммерческого партнёрства «Информационная культура».

Принципы, которые были сформулированы общественными организациями, как раз занимающимися этими данными, – это запросы общества, государства ко всем владельцам данных на то, чтобы их завели. Соответственно, эти принципы являются результатом общественной работы…

Д.Медведев: Это уже общепринятые принципы, да? То есть они уже адаптированы сообществом и применяются?

И.Бегтин: Да. Собственно, в России это новинка, а в мире это уже является общепринятым трендом. Существует более 200 каталогов открытых данных. <…> Уже прошли десятки соревнований во всём мире. По моим оценкам, их более 60, никто не знает точного числа, но в большинстве стран мира, где появлялись каталоги, неизбежно и моментально появляются конкурсы для разработчиков – соревнования, где люди создают приложения на государственной информации. Уже создано тысячи приложений разработчиков на открытой государственной информации. То есть люди как только видят, что информация доступна, ищут творческое применение её для бизнеса, для того чтобы общество могло использовать это для общественного блага.

И наконец, десятки проектов для гражданского контроля – это одно из ключевых направлений открытых данных. Это борьба с коррупцией, борьба с различными нарушениями, возможность мониторинга. И то, что делают один-два-три общественных деятеля, которые могут найти что-то вручную, несравнимо с тем, что могут делать люди, которые обладают техническими навыками для того, чтобы делать это автоматически. Это касается контроля и расходов, и закупок, и огромного количества других тем.

Будьте добры, следующий слайд. Мировой опыт. Здесь на скриншотах представлено несколько порталов в мире. Это портал Всемирного банка по открытым данным, это межгосударственный портал, это портал Соединённых Штатов data.gov, это проект data.gov.uk в Великобритании и data.gov в Австралии. Кроме них существует ещё 202 портала, и это порталы государственные, межгосударственные, региональные, городские. Это просто уже некое массовое явление.

Будьте добры, следующий слайд. В Соединённых Штатах необходимо отметить отдельно проект, который является логичным развитием проекта по открытым данным. Нам необходимо не просто открыть данные, мы должны понимать, что данные – это фундамент, они не являются самоцелью. Это необходимый инструмент, кирпичи, на которых создаются общественные проекты, и эти проекты… Пример: в Соединённых Штатах они сделали специальную программу поддержки всех общественных малых проектов через соревнования. Более 150 соревнований для разработчиков было проведено в проекте challenge.gov в Соединённых Штатах Америки (это официальный портал), сотни проектов от граждан были на них отправлены. Идёт построение сообщества разработчиков, то есть разработчики оперативно узнают о том, что что-то появляется, и идёт активное распространение через социальные сети. Главная идеология здесь в том, что данные используются не только в том смысле, что они могут заинтересовать людей и есть какие-то данные, которые востребованы обществом. Ряд данных общество может сейчас не востребовать, не понимать, но государство имеет возможность привлечь внимание к той или иной проблематике через открытие данных и поощрение путём соревнований.

Д.Медведев: Это чей портал?

И.Бегтин: Соединённых Штатов Америки.

Д.Медведев: Я понимаю, но он государственный или чей?

И.Бегтин: Это государственный портал.

Д.Медведев: Государственный, то есть серверы государству принадлежат?

И.Бегтин: Изначально это был частный портал. Собственно, тоже федеральные чиновники в США увидели, что есть такое явление. Они полностью решили сделать государственный портал такого же типа.

Д.Медведев: И сейчас там накапливаются все эти данные?

И.Бегтин: Да. Это часть, можно сказать, государственной политики США.

Будьте добры, следующий слайд. Эволюция знаний и роль данных. Это немножко более общее, но просто чтобы мы понимали, что такое открытые данные и как они происходят. Данные – это базовый ингредиент. Вот кулинарное: люди, которые хоть раз готовили сами, прекрасно понимают, что когда у тебя есть что-то, из чего ты можешь сделать, вот ингредиенты – мука, яйца…

Д.Медведев: Только не всегда получается то, что ты хочешь сделать.

И.Бегтин: Данные дают для этого хоть какую-то возможность. Информация – это то, что мы сделали базой: на основе тех данных мы приготовили что-то, что уже как-то можно есть, но, может быть, ещё не так вкусно.

Презентация – это когда у тебя данные, информация оформлены уже красивым образом, её оформили и каким-то образом украсили. Знания – когда мы это уже съели. И цель открытых данных – быть этими ингредиентами, чтобы это закончилось знанием внутри нас. И это уже переход к экономике знания, это уже переход просто к принципиально иной форме общества, к которому мы стремимся и в котором, в общем-то, уже находимся.

Будьте добры, следующий слайд. В России первым появился общественный проект OpenGovData. Я без ложной скромности скажу: это проект, созданный нами как раз в нашем партнёрстве. Это негосударственный проект, мы проявили инициативу, собирая данные и государственные, и коммерческие, которые являются в открытом доступе, в первую очередь чтобы дать направление для размышлений самих же чиновников – что необходимо открывать, где можно расставить приоритеты, что может быть востребовано обществом. К счастью, сейчас этот наш проект не единственный, и всё развивается.

Д.Медведев: У вас трудности были какие-то, когда вы этот OpenGovData делали?

И.Бегтин: Как ни странно, нет.

Д.Медведев: Вас не пытались там за руку ловить, говорить, что «это нельзя открывать» или «вы открыли то, что не подлежит открытию», или вообще: «Зачем вы это делаете, зачем вы суётесь в это?».

И.Бегтин: Вопросы, конечно, задавали. Но, в общем-то, мы люди достаточно упорные и занимаемся этим не первый год – уже три года примерно продвигаем идеологию открытых данных поэтому…

Д.Медведев: Что там есть сейчас на этом проекте, на этом портале?

И.Бегтин: Мы каталогизировали все открытые данные, которые нашли на федеральном уровне, частично региональном, частично на уровне крупных госкорпораций и бизнеса. Там значительная часть данных уже опубликована, подготовлена, машиночитаема. В том числе мы делаем специальные программы для извлечения информации с госсайтов, которая сейчас немашиночитаемая, и превращаем в машиночитаемую, раскрываем. Мы собираем те данные, которые могут быть приведены в машиночитаемый вид, но ещё этого не сделано, то есть чтобы сделать акцент на том, что может быть востребовано. И мы начинаем публиковать некоторые приложения, которые на основе них сделаны: красивые инструменты, визуализация. Там несколько сотен подобных массивов, порядка 700 сейчас. Конечно, это не всё, мы исходим из того, что в России реально массивов данных несколько тысяч, может быть, даже десятков тысяч, если охватить все уровни власти и все ветви власти.

Д.Медведев: Это вы как делаете? Деньги где берёте?

И.Бегтин: Мы опять же некоммерческая организация, мы занимаемся экспертной деятельностью. И мы в первую очередь занимаемся как раз продвижением всего этого дела, поэтому это не является такой уж большой проблемой, это не требует довольно-таки больших расходов. Это всё обошлось в несколько сотен тысяч рублей. Вплоть до того, что вначале это делалось из моего личного кармана.

Будьте добры, следующий слайд.

Россия, государственные проекты – я привёл здесь несколько примеров. К сожалению, презентация не позволяет показать их интерактивно. Проекты раскрытия данных пилотными ФОИВ (федеральные органы исполнительной власти): здесь я привёл пример слайда с Министерства экономического развития, одно из них, но кроме них ещё Минобрнауки, Минсвязи, другие министерства. Это портал города Москвы (о нём, я уверен, расскажут подробнее – это один из первых, собственно, региональных порталов, может быть, самый первый, состоявшийся, наиболее полный) и портал префектуры города Зеленограда, который тоже открыли по собственной инициативе. И, наконец, в городе Южно-Сахалинске точно так же создали портал для разработчиков, поэтому можем смело говорить, что в значительной степени это инициатива снизу, которая буквально идёт в том числе и от органов власти.

Будьте добры, следующий слайд. Наиболее заметные открытые данные в России: что уже сейчас публикуется и как это происходит. Первое – это портал правительства Москвы data.mos.ru. Он появился недавно, это большой шаг для человечества и Москвы. Очень хорошо, что он появился. Наконец-то мы можем вступать с Москвой в некоторый диалог и говорить: «Ребята, вы там опубликовали не всё», или «Это прекрасно, мы начнём это использовать» – это первый шаг для диалога. Это открытые данные пилотных ФОИВ (федеральные органы исполнительной власти), среди них есть очень интересные данные по налоговым льготам, реестру СМИ. Как раз мы как общественная организация, в том числе, используем эти данные. Мы уверены, что их будет использовать бизнес. Это данные, которые раскрываются достаточно давно, это то, что делает Федеральное казначейство. Реестр государственных контрактов – это то, что позволяет общественным организациям осуществлять контроль за государственными контрактами уже довольно-таки долгое время. Это данные Банка России, которые раскрываются уже много лет, и наш портал OpenGovData – фактически каталог не наших данных, а того, что мы мониторим.

Будьте добры, следующий слайд. И, наконец, заметные отсутствующие данные в России. У нас есть существенная проблема, проблема фундаментальная в доступности некоторых данных. Она сравнима с проблемами в других странах, мы здесь ничем не отличаемся, если честно говорить, это не наша особенность. У нас нет криминальной статистики с детальностью до отделения полиции, просто в принципе отсутствует. Максимум мы можем получить до региона, до субъекта Федерации, детально уже информация отсутствует полностью. У нас практически отсутствует статистика Росстата в удобном виде.

Д.Медведев: Что значит в удобном виде? Они считают, наверное, что это удобная статистика, скажут, что всем хорошо, удобно пользоваться.

И.Бегтин: Я бы не хотел слишком резких слов говорить про Росстат, но я считаю, что данные, которые публикуют они, крайне неудобны для использования, они публикуются исключительно для того, чтобы их читать. Эта информация – не данные. Невозможно их перепроверить, невозможно их удобным образом использовать. Если европейские статистические агентства или в Соединённых Штатах публикуют их полностью базами данных – мы можем все выкачать одним файлом, разобрать и проанализировать, – то в России это невозможно. Мы надеемся, что это не сознательное ограничение, а некоторая сложившаяся просто практика.

Статистика о происшествиях, пожарах и прочее: точно так же, как криминальной статистики, её нет детализированной. Нет контактов органов государственной власти, это вообще базовая информация. Нет возможности получить точное расписание времени работы по различным органам власти, их адреса, персоны, которые отвечают, телефоны, е-mail и так далее. Приходится выдёргивать это из разных баз данных с довольно-таки большим трудом.

И наконец, данные экологического мониторинга. Тоже в России, к сожалению, эти данные недоступны в машиночитаемом виде – и дай бог, если они доступны где-то просто в виде информации.

Будьте добры, следующий слайд. Соревнования для разработчиков. Я ранее упомянул challenge.gov, но я хочу честно сказать, что это лишь один из проектов, может быть, он самый большой, самый всеобъемлющий, но не единственный. Американское космическое агентство NASA регулярно проводит соревнования космических приложений, где люди разрабатывают приложения на основе проектов данных, которые раскрывает  NASA. В России мы уже второй год (в этом году будет третий) проводим наш российский конкурс Apps4Russia. В России уже проходило несколько соревнований, тоже есть, например, Code4Country, который проходил, и тоже есть практика проведения соревнований. Мы считаем, что эта практика должна быть повсеместной. Она должна, может быть как государственной, так и в принципе здесь довольно-таки многие коммерческие компании будут готовы выступать спонсорами, а участие государства может свестись только к данным, просто к возможности привлечь внимание к информации.

Следующий слайд. В качестве итога. На мой взгляд, открытые данные – это неотъемлемая основа открытого государства. Просто открытое государство в принципе невозможно без выравнивания цифрового неравенства между гражданами и людьми, которые информацией обладают. Открытые данные как раз формируют экономику знаний, без них невозможно появление компаний, которые находятся в информационном рынке, которые ищут, создают новые сервисы, создают новую информацию. Общественный контроль требует открытых данных, то есть он не будет эффективным до тех пор, пока их не будет, потому что он будет до этого момента только точечный. И первые шаги – это принятие закона и вполне конкретных требований к раскрытию информации именно в машиночитаемом виде. Сейчас уже есть определённые законы, которые позволяют публиковать так, но по машиночитаемому виду пока их недостаточно. Если это сделать как первый шаг, то мы имеем возможность перейти на следующий уровень.

Д.Медведев: Иван, скажите всё-таки, какие решения государство должно принять? Потому что смысл нашей сегодняшней встречи заключается в том, чтобы вы меня в чём-то убедили и я дал соответствующие поручения подготовить документы какие-то, чтобы в конце концов они появились.

И.Бегтин: На мой взгляд, самое критичное, самое важное – это, конечно, принятие всей нормативной базы именно по раскрытию данных в машиночитаемом виде. Надо это закреплять, надо, чтобы был закон…

Д.Медведев: Есть какие-то проекты законов на эту тему?

И.Бегтин: Да, закон сейчас проходит как раз Государственную Думу, он обсуждается. Необходимо, чтобы там были нюансы с тем, что он охватывает. Например, сейчас он, по-моему, охватывает только федеральные ведомства, но он должен охватывать все ветви, все органы власти на всех уровнях – региональном, субъектовом. И желательно, чтобы он ещё охватывал другие ветви власти – судебную власть и власть законодательную.

Также, на мой взгляд, очень важно, что сейчас не все чиновники знают, что такое термин «открытые данные», очень часто путают, что это. И очень важен запуск программы образовательной – образование во всех формах, от начального образования чиновников до повышения квалификации, создания центров компетенции, тренингов, семинаров. Это просто должно быть повсеместно, это должно быть некой нормой и касается в принципе не только открытых данных, а всего, что касается Открытого правительства, открытого государства.

Д.Медведев: Спасибо большое. Так, коллеги, я предлагаю продолжить. Единственная просьба: чуть-чуть компактнее, ладно? Прошу вас.

В.Герасимов (исполнительный директор Международной информационной группы «Интерфакс»): Я представляю потребителей открытых данных. Владимир Герасимов, «Интерфакс». Для нас самое главное состоит в том, что одна из целей открытия государственных данных – это создание новых сегментов информационного рынка, новых сервисов, и, собственно говоря, этот процесс уже идёт. На самом деле разработчики, общественные организации, коммерческие организации ждали, когда государство начнёт официально открывать эти данные. Они уже этим занимаются, и на самом деле есть довольно большое количество примеров, как реально преодолеваются преграды, связанные с получением данных, и юридические, и технологические, и все остальные, которые могут на этом пути возникнуть. И об этих примерах я хотел рассказать. Если можно, первый слайд.

Например, сфера госзакупок, о которой уже шла речь. Собственно, здесь уже есть две группы сервисов. Одни их них – это сервисы, которые создаются для общественного контроля: возможность получения данных в машиночитаемом виде о государственных закупках – это возможность оценить и эффективность отдельных ведомств. Например, аналитики провели довольно большое количество исследований отдельных крупных государственных заказчиков, например, того же департамента информационных технологий города Москвы. Они и массу других конкретных тем исследовали, и это представлено в открытом виде на сайтах, где есть возможность оценивать эффективность расходов по отдельным направлениям. С другой стороны, очень большая группа сервисов – это маркетинговая информация, которая нужна компаниям, чтобы принимать решение об участии в государственных торгах. Это означает, что компании получают точечную информацию о том, какая именно их интересующая закупка проходит в каком из регионов страны. Они могут настраивать свои мониторинги, оценивать ценовую конъюнктуру, смотреть соотношение конкуренции в тех и других регионах.

Объём информации, которая доступна, на самом деле огромен. Это примерно 200 тыс. структур, которые выступают государственными заказчиками, ещё 200 тыс. субъектов 223-го Федерального закона и примерно 500 тыс. компаний, которые выступают поставщиками товаров и услуг. Результатом этого является то, что уже функционирует рынок, на котором работает несколько десятков структур, и общий оборот этого рынка коммерческих услуг в виде реальной выручки – 40–50 млн долларов в год. Адреса этих многочисленных ресурсов представлены здесь, на слайде.

Если можно, следующую картинку. Вторая сфера – судебная информация. Несмотря на то что, например, данные по судам и общей юрисдикции в отличие от арбитражного суда доступны не полностью, тем не менее создано довольно существенное количество сервисов, где, например, граждане могут анализировать такие вещи, как, например, суровость приговоров разных регионов, сопоставлять дела, смотреть успешность прокуроров, адвокатов, сравнивать долю умышленных/неумышленных убийств и получать массу другой информации, которая может быть полезна и в интересах общественного контроля, и гражданам как потенциальным участникам этого процесса.

Другая очень большая отрасль, где применяется эта информация: оценка кредитных рисков. Банку, компании необходимо знать, что потенциально происходит с заёмщиком, не оказался ли он перед угрозой судебного иска, не предъявлены ли ему какие-то требования со стороны кредиторов. И это означает, что информация (судебная информация, электронный каталог банкротств) используется в информационных системах, которые в настоящий момент по общему обороту уже достигли примерно 80 млн долларов в год в России. Это тоже большой рынок, который растёт, причём темпом 20–25% в год, и это один из факторов, который учитывается, например, Всемирным банком при составлении Doing Business – наличие информации о кредитных рисках. Мы по этому параметру имеем 4 балла из 5, что, в общем, совсем неплохо.

Если можно, следующий слайд. Теперь о вещах, которые ещё ближе к гражданам. Некоторое время назад стала доступна публичная кадастровая карта. Буквально в считанные недели были созданы сервисы для iPhone и Android частными разработчиками, позволяющие получить эту информацию на телефон: что за участок, площадь, назначение, какое отделение Росреестра обслуживает этот участок. Наши коллеги-журналисты, например, сделали анализ, связанный с тем, кто собственник помещения на Тверской и кто владелец этих золотых метров. Это уже новое направление журналистики – журналистика данных, связанная с анализом больших массивов информации.

Сведения о доходах чиновников доступны на большом количестве сайтов в разных форматах. Уже есть ресурсы, где эта информация обобщена: можно посмотреть по годам, можно посмотреть сравнение между членами семьи и чиновником. И объём этой информации увеличивается, и, соответственно, прозрачность тоже.

Данные по бюджету. Как минимум есть два крупных ресурса, где есть возможность посмотреть расходы по отдельным направлениям, регионам, отраслям, посмотреть их эффективность и тем самым вовлекать граждан в реальное участие в определении наиболее эффективных направлений расходования бюджетных средств.

Если можно, следующий слайд. Вещи, которые ещё ближе к потребителям. Здесь примеры городов, где уже есть доступная информация о городском транспорте и появились частные – я подчёркиваю это слово, – именно независимые сервисы, основанные на информации муниципалитетов о том, где находится трамвай, когда приедет, куда едет и когда достигнет конечной остановки. А например, в Новосибирске на основании данных об авариях с участием пешеходов создан сервис о том, где наиболее опасные места, классифицированы наиболее типичные участники этих происшествий, обстоятельства происшествий. Это пример того, как официальная сухая информация с помощью разработчиков и журналистов превращается во что-то такое доступное, понятное людям и достаточно активно используемое.

В порядке выводов, если можно, последний слайд. Мне кажется, что государство фактически сейчас уже выступает в роли догоняющего субъекта. Уже сформированы потребности в открытых данных, они уже используются…

Д.Медведев: Государство всегда выступает в роли догоняющего. Очень редко, когда государство ведёт кого-то.

В.Герасимов: Тем не менее наличие спроса – это уже важно, потому что, мне кажется, одно из важных обстоятельств состоит в том, что уже есть опыт того, как частные структуры, разработчики улучшают качество данных. Они вместе с государством могут работать над тем, чтобы данные были более качественные, более доступные. Конечно, не все данные в одинаковой степени будут всем интересны. Есть данные некоммерческие, и тут потребуется то, о чём говорили коллеги, – потребуются и конкурсы, потребуются и гранты: важно поддерживать этот спрос. С другой стороны, важно, чтобы государство само не заменяло бизнес и не создавало конечные сервисы. Этим самым оно отобьёт всякий интерес у коммерческих организаций эту информацию обрабатывать. Безусловно, открытие данных в машиночитаемом формате – это форма поддержки такого бизнеса, это форма субсидий, и действительно это таким образом бизнесом и будет оцениваться. И мне кажется, главный вывод состоит в том, что необходима эффективная обратная связь, потому что оценка того, что же наиболее нужно и гражданам, и бизнесу, и гражданскому обществу, оценка эффективности этих мер – это то, что должно происходить на платформе такого взаимного обмена. И этот диалог, мне кажется, очень важен, он позволит сделать этот процесс более эффективным. В общем, спасибо за внимание.

Д.Медведев: Спасибо. Всё-таки что нам делать в ближайшее время, по вашему мнению?

В.Герасимов: Есть уже базовые документы. Необходимо двигаться шаг за шагом, потому что есть фундамент, а дальше масса деталей. Есть отдельные юридические и законодательные ограничения по обработке и использованию отдельных видов данных, которые будут нужны, будут технологические проблемы. Это длинная дорога, невозможно одним решением решить все эти проблемы, важно, чтобы были сняты главные преграды, а дальше этим диалогом…

Д.Медведев: Это какие преграды-то? Давайте их просто снимать, если мы с вами встретились. Какие преграды надо снимать?

В.Герасимов: Определение машиночитаемых данных – это важно.

Д.Медведев: Об этом уже говорили, да. Перевод в машиночитаемый вид.

В.Герасимов: Принятие нормативного документа, определяющего базовые стандарты, требования к тому, как информация должна предоставляться. Стандарты, общая техническая, юридическая информация и пилотные ведомства, на базе которых будут отрабатываться конкретные механизмы, а дальше…

Д.Медведев: Какие это могут быть ведомства? Предложите.

В.Герасимов: Уже четыре ведомства, которые оказались в процессе, на самом деле самые важные, например, Налоговая служба, Минобрнауки, Росреестр …

Д.Медведев: Расширять их количество нужно или нет?

В.Герасимов: Да, безусловно, надо расширять. На самом деле в процессе нашего диалога уже вырабатывается список ведомств, которые и сами к этому готовы, и данные которых востребованы.

Д.Медведев: Ладно, спасибо. Коллеги, прошу продолжить, кто хотел бы.

В.Панин (председатель Всероссийского общества защиты прав потребителей образовательных услуг): Представлюсь – председатель Всероссийского общества защиты прав потребителей образовательных услуг Панин Виктор Викторович. Тут заговорили как раз о Министерстве образования и науки, и я бы, с Вашего позволения, Дмитрий Анатольевич, хотел бы и коллегам, и вам, и всем нам буквально тезисно обозначить важность открытых данных в системе общественно-государственного контроля. Об этом говорил и Президент на встрече со своими сторонниками не так давно. В качестве примера хотел бы привести необходимость и важность этой работы в системе образования.

Например, открытие информации о финансировании образовательных учреждений – причём и по расходам и по доходам, в том числе это зарплаты преподавателей, всевозможные гранты, внебюджетные фонды и прочее – позволило бы, на мой взгляд, серьёзно снизить коррупционные риски в этой сфере. Далеко не секрет, что так называемые добровольно-принудительные платежи, а по сути, поборы в детсадах и школах превратились в серьёзную проблему. И во многом этому способствует закрытие этой информации, то есть недостаток этой информации. Этим пользуются мошенники и нечистые на руку чиновники на местах. Это первое.

Второе. На мой взгляд, открытие информации об учебных планах, о программах всех образовательных учреждений способствовало бы снижению издержек – и временных издержек, которые затрачивают наши чиновники на многочисленные ответы, которые массово и систематически поступают как к руководителям этих образовательных учреждений, так и на места, к руководителям департаментов образования. Это тоже большая проблема.

Ну и третий пример. На мой взгляд, публикация в открытых источниках информации о результатах экзаменов, в том числе единого государственного экзамена, способствовала бы формированию максимально объективной системы рейтингования образовательных учреждений и более вдумчивому принятию решений родителями по направлению своих детей в конкретные образовательные учреждения, а также в свою очередь формировала бы обратную связь и тоже работала бы на повышение качества образования. То есть использование систем открытых данных, например в сфере образования, напрямую работало бы как на качество образования, так и на формирование новых общественных инициатив в этой сфере.

Есть, кстати, примеры. Правительство Москвы на базе площадки Открытого правительства очень активно работает в этом направлении. Они стали открывать информацию пока по местонахождению образовательных учреждений с привязкой к интерактивной электронной карте, и дальше уже планируется размещение всей этой информации – по бюджету и так далее. Очень большой интерес это вызвало у граждан, и мне кажется, что можно было бы дать поручение Правительству, на Ваше усмотрение, по рассмотрению этой инициативы в субъектах Федерации, причём не только на федеральном уровне, но и на уровне муниципалитетов, потому что системы органов местного самоуправления, как мы знаем, имеют свои нюансы. Спасибо!

Д.Медведев: Спасибо. Знаете, я прокомментирую то, что Вы сказали, Виктор Викторович. Во-первых, это абсолютно правильно, даже имея в виду ту ситуацию, которая у нас существует в высшей школе. Мы все как минимум не вполне довольны, как обстоят дела, хотим, чтобы наши университеты были сильнее, мощнее, чтобы они имели другие рейтинги. Для того чтобы это происходило, мы должны знать, что вообще они из себя представляют, потому что реальная ситуация в университете и некая информация, которая циркулирует (легальная, нелегальная) – это совсем разные вещи, поэтому я бы, например, поддержал идею гораздо более открытого отношения к той информации, которая касается жизнедеятельности университета. Неважно, кстати, какой это университет – это университет, входящий в первую пятёрку российских университетов, крупнейший государственный университет или частный университет. Здесь заданы должны быть какие-то общие стандарты, по которым я могу как потребитель образовательных услуг, абитуриент или родитель абитуриента, судить о том, что в этом университете происходит.

В отношении зарплаты. Это тоже важная составляющая на самом деле. Я довольно много времени провёл, работая в университете, могу сказать, что, конечно, ситуация с зарплатой очень разная в разных университетах, разных городах. Но тем не менее она зачастую не совсем такая, как это рисуют нам те или иные данные или те или иные люди, которые об этом рассказывают. Где-то лучше эта ситуация, где-то, может быть, и хуже, тем более что мы поставили перед собой задачу увеличения зарплаты профессорско-преподавательского состава в 2 раза. Поэтому я думаю, что это правильно, особенно с учётом того, что, к сожалению, нелегальные поборы существуют и в системе высшего образования. Мы знаем, что эта практика получила, к сожалению, довольно значительное распространение.

Что касается учебных планов и программ, мне это тоже кажется правильным, потому что планы разные. Я некоторое время назад просто ради интереса начал сличать учебные планы юридических учебных заведений, благо мне это более-менее знакомо, причём хороших учебных заведений. В этом был некий прикладной смысл, потому что у меня сын принимал решение, куда ему поступать. Я убедился в том, что они отличаются, эти планы. У меня, может быть, ещё какие-то были представления постсоветского периода, когда всё это было практически идентично – будь то Москва, Питер, Екатеринбург или ещё что-то. Нет, эти планы очень сильно отличаются. Да, есть программа общая, но тем не менее разбивка – по курсам, по тому, как принимаются зачёты, экзамены, – она совершенно отлична. И я уверен, что это касается и всех других специальностей, а уж тем более технических специальностей, которые во многом труднее для изучения, чем гуманитарные науки (надеюсь, не обидится никто здесь). И поэтому понимать вообще, как эти планы выглядят, мне кажется, очень важно. Я также поддерживаю идею по публикации результатов экзаменов, чтобы тоже можно было в качестве индикатора этим пользоваться.

И ещё одну тему затрону, которая в последнее время стала сверхпопулярной и актуальной. Это научные работы, диссертации, деятельность спецсоветов. То, что у нас там неблагополучно, всем было понятно довольно давно. Количество липовых кандидатов и докторов наук зашкаливает за все возможные пределы. И то, что сейчас эта тема стала обнажаться, я не вижу в этом ничего плохого, я считаю, что это абсолютно правильно, потому что дальнейшее развитие науки по такому пути будет означать просто дискредитацию присвоения учёных степеней и званий. Знаете, мне лично всегда было обидно об этом думать. Думаю: ну я же писал эту диссертацию, сидел, делал, а кто-то взял всё это, перекатал чуть ли не из интернета или деньги заплатил, и ему всё это принесли, да ещё и сделали неграмотно… Ладно бы написали новую работу, это ещё полбеды, а просто кусками переносят из разных мест! Почему я об этом говорю? Я некоторое время назад выступал с идеей того, чтобы все диссертации не только находились в открытом доступе, это само собой разумеется, но и чтобы можно было при помощи тех или иных программ понять, что они из себя представляют, ну как минимум чтобы были возможности определить источники цитирования или отсутствие цитирования, наоборот, с тем чтобы сразу было видно, что это за труд. Мне кажется, что это такая трудная тема для высшей школы, университетов, вообще для нашей научной среды, но нужно через это пройти. Это некое очищение, потому что в противном случае девальвируется, ещё раз говорю, сам смысл научно-исследовательских работ, система присвоения учёных степеней. Всё это должно быть в открытых данных, и всё это должно быть в таком виде, чтобы мы все могли быстро разобраться, что из себя представляет та или иная работа не в смысле даже её содержания, а в смысле того, на каких источниках она покоится. Реально самостоятельная эта работа или же это компиляция, причём недобросовестная, когда источники скомпилированы без цитирования тех или иных позиций?

Вот это, мне кажется, очень важно, и начать нужно с диссертаций, а дальше опуститься и на уровень научных работ, и даже (я об этом говорил, но это, может, такой максималистский подход) студенческих работ. Мы знаем, как студенты многие пишут свои труды, как готовятся курсовые работы. Но всё же закладывается в молодые годы, и если человек в 17–18 лет совершенно не утруждается тем, чтобы написать свой курсовик, а просто передирает всё из интернета или опять же что-то компилирует, то он и дальше так работать будет. Поэтому я понимаю, что сразу эту систему в университетах не внедрить, хотя попробовать можно. Не знаю, что думают наши уважаемые ректоры, здесь присутствующие, но то, что ситуация крайне неблагополучная, это совершенно очевидно. Причём есть высшие учебные заведения, где в целом всё более или менее приемлемо, а есть высшие учебные заведения, где ситуация очень и очень плохая. И это тоже должно быть критерием оценки эффективности того или иного вуза. Это, что называется, о наболевшем.

Поручения Правительству на эту тему дать можно. Я не возражаю. Пожалуйста, кто продолжит? Прошу.

А.Ермолаев (министр Правительства Москвы, руководитель Департамента информационных технологий): Разрешите? Артём Ермолаев, Правительство Москвы, – со стороны того, кто открывает как раз эти данные. Нас здесь несколько раз уже упоминали…

Д.Медведев: Неплохим словом вроде упоминали вас.

А.Ермолаев: Мы сейчас движемся в рамках открытия в трёх направлениях. Первое – это открытые данные, то есть действительно сделали ресурс, то, что согласовывали с Михаилом (М.Абызов) в том числе по плану открытия. Открыли порядка 140 информационных слоёв, которые представлены в трёх видах – табличном, картографическом и машиночитаемом. Здесь основная цель – добиться того, чтобы житель Москвы знал, что именно создано для него в районе. Он мог бы открыть карту, увидеть все школы, детские сады, аптеки, библиотеки. К примеру, что важно для нас: аттракционы, которые имеют сертификат безопасности… Когда вы ребёнка отводите кататься на аттракционе, чтобы вы были уверены, что то, что стоит в вашем парке, действительно имеет сертификат безопасности. Потому что мы знаем, что, к сожалению, появляются сплошь и рядом неизвестные объекты развлечений. Поэтому такую информацию мы начинаем выкладывать слой за слоем. И я расскажу сейчас, с какими проблемами мы сталкиваемся. Тем не менее это первое направление.

Второе направление – это опять-таки открытые данные, которые влияют на качество жизни напрямую, – дать москвичу возможность управлять своим городом. Мы открыли три портала, которые позволяют жаловаться или, наоборот, давать рекомендации, как изменить свой двор, дом и дорогу, исходя из чего и делаем мы в настоящий момент бюджетирование и планирование всех коммунальных работ, ремонтных, капитальных и текущих. Здесь тоже достаточно большая посещаемость этого ресурса – это сотни тысяч обращений, которые мы обрабатываем.

И третье, то, что важно, это решение всех этих задач с мобильными устройствами, потому что до этого если мы говорили о порталах, то в городе сейчас 100-процентное проникновение сотовой связи, даже больше, чем 100%. 30–40% этих телефонов, как правило, смарт-, смарт-телефоны, позволяющие запускать приложения. Важно, чтобы человек мог воспользоваться, чтобы все эти открытые данные были доступны в любой момент времени. Как правило, вы можете уйти из дома, забыв кошелёк, но вы уже не уходите, забыв телефон. Вы без него как без рук, поэтому мы сейчас реализуем все эти сервисы, связанные с тем, чтобы гражданин мог сфотографировать и тут же послать в режиме онлайн, определив, где его место, где он находится, то, что нужно коммунальным службам менять или же узнать, какая информация или какой объект доступен в близлежащем от него районе. Это то, что реализуемо, это то, что даётся. С какими сложностями сталкиваемся? Во-первых, ментально: нужно понимать, что мы, чиновники, заведомо были почему-то всегда закрыты, и пытаться до чиновника каждого уровня донести, что ты теперь должен быть прозрачным, – крайне нелёгкая задача, поэтому это ментально… Её ни поручениями, ничем не изменишь.

Д.Медведев: Чиновник как раз тем и хорош, что ему можно дать указания: с сегодняшнего дня ты застёгнут не на все пуговицы, а ты открытый и прозрачный. Только он ничего не сделает, конечно.

А.Ермолаев: Именно поэтому возникает вторая проблема, из-за которой они пытаются закрываться, и это режим секретности. Большое количество, к сожалению, выпущено было нормативных документов, которые запрещают эти данные публиковать. Простой пример: коллега показал, что востребованные данные МВД – количество преступлений, карты города или же аварии – это данные в закрытой базе. Если ты начинаешь работать, то тебе говорят: «Вот 10 постановлений, 10 законов, по которым эти данные недоступны». Хотя понятно, что они, наверное, востребованы, поэтому это вопрос либерализации этих данных с этой точки зрения.

Д.Медведев: Надо обязательно этим заняться, особенно в части уголовной статистики. Я помню в советские времена, когда я ещё учился, вся уголовная статистика была секретной. Вся! Абсолютно! То, что попадало, – только с высочайшего соизволения. Поэтому, конечно, нужно проводить мероприятия по рассекречиванию и снятию соответствующих грифов с тех данных, публикация которых никакой угрозы безопасности не представляют. Тем более что если (извините, что я вас прервал) такие данные не публиковать официально, то это всё, естественно, превращается в ком вымыслов и результаты будут ещё хуже. Потому что на самом деле статистика – реальная статистика, насколько она возможна, – зачастую лучше, чем, например, представления о том, что у нас происходит даже в сфере борьбы с преступностью.

А.Ермолаев: Третья составляющая – это ввести всё-таки юридическую ответственность для нас, для чиновников, за публикацию этих данных, то есть если они изменились, то их надо актуализировать, и это должна быть наша ответственность. 

Четвёртое – самое важное, что мы сейчас открыли данные, большое количество слоёв, и мы уже получаем информацию о том, что наши данные не совсем корректны. Это для нас крайне важно, но проблема, с которой сталкиваемся: можем ли мы на основании мнения жителя поменять информацию в базе данных, когда в каждой базе десятки или сотни тысяч записей? И здесь нужно продумать механизм, как вносить изменения, то есть в случае, если не чиновник, а житель простой или десятки жителей находят ошибки в этих данных, то есть это актуализация их.

Д.Медведев: Я не знаю, можно ли здесь поступать, как «Википедия». Здесь, наверное, всё-таки должно быть несколько иное отношение к этим данным.

А.Ермолаев: Да, и поэтому мы сейчас ищем как раз алгоритм, который нам бы помог найти какой-то статус-кво между «Википедией» и реальной юридической значимостью действий.

Д.Медведев: Спасибо. Вы назвали, Артём Валерьевич, некоторые проблемы. Упомянули, допустим, что значительная часть москвичей для получения доступа к данным уже пользуется смартфонами и так далее, да? Я хочу ещё одну тему упомянуть, о которой я недавно с некоторыми коллегами, здесь присутствующими, говорил: в Москве плохая связь. Я приехал в Москву в 1999 году, как известно, из Петербурга, и был удивлён, что город, который самый большой в нашей стране и который является столицей, имеет такое качество связи. Прошло 14 лет, в Москве до сих пор самая плохая связь. Я приезжаю в очень отдалённые уголки нашей страны, и там прекрасно, ну как минимум работает 3G: всё грузится, нормально интернет работает. В Москве даже этот EDGE пропадает. Знаете, я, конечно, эту претензию, естественно, не мэрии отправляю, потому что этим занимаются наши сотовые операторы и так далее, но вообще с этим надо что-то сделать. Мы стоим на пороге такой технологической ситуации, когда объёмы данных, которые каждый человек загружает к себе на персональные устройства, становятся колоссальными. Мы должны сейчас внедрять связь уже четвёртого поколения, делать это максимально быстро, а у нас в Москве элементарная связь стандартов начала 2000-х годов не работает. Это безобразие. Я хочу обратить на это внимание Министерства связи и хочу обратить на это внимание всех наших сотовых операторов, которые за это отвечают, и, конечно, правительства Москвы.

С.Плуготаренко (директор Российской ассоциации электронных коммуникаций): В продолжение, наверное, темы бизнес-аспектов открытых данных, которую затронули уже, буду отдуваться за бизнес, но только за интернетовский бизнес.

Давайте сразу следующий слайд. Меня зовут Сергей Плуготаренко, директор Российской ассоциации электронных коммуникаций. Я буду крайне краток, постараюсь уложиться в те семь минут, которые мне отвели, потому что у меня всего четыре части в моей презентации. Все эти четыре части базируются на простых, понятных исследованиях, которые мы провели самостоятельно с Высшей школой экономики и из этого сделали все выводы, которые я представлю дальше.

РАЭК – это ассоциация, которая была создана в 2006 году, объединяет интернет-бизнес. У нас свои собственные конференции и свои собственные площадки, поэтому мы умеем достаточно быстро, в оперативном режиме проводить экспертные срезы по разным вопросам. И наш опыт работы с Открытым правительством, который стартовал осенью прошлого года… Для него неким катализатором наших отношений явилось исследование, которое мы провели совместно с Высшей школой экономики, исследование «Экономика рунета», о нём я расскажу чуть подробнее. После этого мы задались вопросами, что нужно сделать, чтобы экономику рунета увеличить, и добрались до 5-го пункта (он у нас пятым отмечен), это как раз открытые данные. И, как показалось бизнесу, который мы подключали к работе с Открытым правительством, один из главных векторов его работы, наверное, и должен быть в направлении открытых данных.

Кратко про само исследование. Провели мы его осенью прошлого года, это первое полновесное исследование экономики – мы измерили 11 рынков и получили следующие цифры. Мы поняли, что рунет сегодня – это уже около 0,5 трлн рублей, что эквивалентно 1% ВВП Российской Федерации. При этом интернет является одной из самых быстрорастущих экономик: 30% в год – динамика нашего роста. Дальше мы стали задаваться вопросами, что…

Д.Медведев: Значит, вот эти 0,5 трлн – это оборот или что это?

С.Плуготаренко: Да, это оборот одиннадцати рынков, которые были показаны на предыдущем слайде.

Если мы перейдём к следующему слайду, то мы увидим, что так называемая экосистема интернет-зависимых рынков (мы тоже постарались её прощупать) гораздо больше. Просто мы в своём исследовании не брали связь вообще, не брали инфраструктурные вопросы, не брали вопросы госзакупок, мы брали только то, что генерируется бизнесом в контентной плоскости, в плоскости сервисов. А если попытаться оценить всё остальное, то получаются цифры гораздо бо́льшие.

Мы на площадке Открытого правительства, естественно, задались вопросом: что делать для того, чтобы и процент был больше, и динамика роста была выше? И мы наметили для себя эти пять направлений, по которым… Мы их назвали в силу того, насколько хорошо или плохо по каждому направлению, либо точкой роста, либо болевой точкой. Открытые данные – это одна из позиций, которой мы уделяем повышенное внимание и которую мы в течение последних, наверное, четырёх месяцев достаточно активно прорабатывали внутри РАЭК.

К чему мы пришли? Мы, во-первых, увидели, что в России существует определённая фора, потому что мы можем сейчас проанализировать Запад, посмотреть, что происходит на Западе, и сделать определённые выводы о тех, может быть, проблемах, которые у них есть, сделать для себя определённые выводы, как нужно двигаться правильней. Но при этом мы понимаем, что это одно из стратегических направлений, и осознание у бизнеса есть. Я покажу это на примере опроса, который мы провели.

Во-первых, мы опросили экспертов. Скажу честно: половина из них вообще не понимала, что это за термин такой. Когда им рассказывали, они говорили: «Ах, да, понятно».

Д.Медведев: Половина – это очень хорошая цифра.

С.Плуготаренко: Вы понимаете, это же половина из числа интернет-компаний, всё-таки они близки к этому.

Д.Медведев: А, из числа интернет-компаний?

С.Плуготаренко: Конечно, то есть это интернет-бизнес. Половина из них не понимала…

Д.Медведев: Тогда другое дело.

С.Плуготаренко: Когда им рассказывали, что это такое, они говорили: «Ах, ну конечно, мы с этим работаем, это же картография, это метеорология. Мы просто не знали, что это таким термином объединяется». В результате что получилось? Давайте дальше. Мы, во-первых, смогли построить рейтинг востребованности опять же из числа тех 50%, которые хоть как-то смогли проассоциировать свою компанию с этим направлением. На первом месте у нас оказалась среда обитания, дальше идут (я не буду их перечислять) вполне понятные категории. Это ожидания экспертов, можно ли на этих категориях делать бизнес, вот можно как-то так их прокомментировать. Давайте дальше. Их всего восемь. Мы видим, что медицина и научные данные, по мнению наших экспертов, замыкают этот рейтинг.

Следующий слайд. Если собрать воедино то, что мы получили от наших экспертов, то примерно три четверти считает, что это полезное дело. Они считают, что это может помочь экономике, что это увеличивает ценность данных вообще, что это может помочь росту интернет-экономики. При этом 84% из тех, кто работает с открытыми данными, жаловались на то, что их очень трудно обрабатывать – тот самый вопрос систематизации и машиночитаемого вида. И они считают, что это главный тормоз в их успешной бизнес-работе с открытыми данными. При этом 46% говорят, что верят в положительный экономический эффект и что использование открытых данных может добавить значительную добавленную стоимость к их продуктам. Некоммерческие сервисы заинтересовали примерно пятую часть, они готовы в них участвовать, готовы помогать им развиваться – это примерно то, о чём рассказывал Иван Бегтин. И более половины считают, что нужно популяризировать это направление ровно потому, что не все понимают, что это из себя вообще представляет.

Если прокомментировать эти выводы, то получается, что компании видят, что если Россия заявит достаточно громко и сделает определённые шаги в области раскрытия данных, это сможет помочь привлечь нам дополнительные инвестиции, то есть где-то эта идея витает в воздухе. При этом они отмечают очевидную необходимость связанности этих открытых данных, отмечают как главные стоп-факторы: закрытость, низкое качество и их не всегда актуальность. И что интересно, отмечают, что готовы использовать научные данные, потому что, если уж совсем открытым текстом, государство в это вложилось, государственные деньги потрачены, очень хорошо, если эти данные будут доступны для бизнеса и мы сможем строить на них свои сервисы.

Рынок отметил, что если открытые данные в России станут некой идеей фикс в хорошем смысле слова, это поможет повысить прозрачность органов государственной власти, сформирует рынок приложений и сервисов как мобильных, так и стационарных, вообще улучшит инвестиционный климат, в том числе в рунете, поможет реализации концепции самого Открытого правительства, и бизнес здесь готов помогать. Ну и также два пункта, которые деятельности бизнеса напрямую не касаются, но бизнесмены это отметили. Это повышение степени участия гражданского общества и вообще повышение качества жизни населения за счёт раскрытия данных.

Очень кратко пройдусь по международному опыту, потому что о нём коллеги уже говорили. Хочется отметить, что мы выделили ряд стран и, грубо говоря, поняли для себя, что, к примеру, навигация и картография – это США и Австралия; можно посмотреть на их опыт, труд и госрасходы – это Великобритания; медицина и сельское хозяйство – это Кения. Но ещё раз повторю, что нам повезло, потому что мы можем брать эти срезы.

На следующем слайде я смогу показать несколько подробнее — что в каждой стране происходит в финансах. Вот, к примеру, Австралия: на каждый вложенный доллар примерно 400% отдачи, при этом Австралия считает, что в ближайшие годы раскрытие данных добавит 1,2% к ВВП этой страны. В Великобритании всё не так весело, но они при этом, как смогли понять наши эксперты…

Д.Медведев: Там всегда не так весело.

С.Плуготаренко: Да. У них, знаете, было запланировано 1,6 млрд от раскрытия данных, а сейчас они смогли показать 100 млн фунтов. Но при этом они большие молодцы, они сделали вывод, что, по всей видимости, рейтинг востребованности был построен неправильно. Они создали, открыли первый в мире Институт по открытым данным, который, я надеюсь, сможет задавать такие международные стандарты и помогать, в том числе нашим экспертам. К примеру, в Соединённых Штатах Америки за счёт раскрытия данных экономится 350 млрд долларов ежегодно на медицинских сервисах и услугах, то есть госуслугах.

Д.Медведев: Это кто считал? И почему это 350? Просто мне любопытно – сумма уж больно убойная.

С.Плуготаренко: Да, самая большая цифра из всех, какие удаётся померить. Это данные на макете…

Д.Медведев: Как она обсчитана? Всё-таки Вы понимаете, что такое 350 млрд?

С.Плуготаренко: Очень много.

Д.Медведев: Страшное дело просто!

С.Плуготаренко: Но я могу зачитать то, что есть у меня: «350 млрд долларов экономии за счёт создания сервисов, которые оптимизируют работу превентивной медицины, которые помогают клиникам и учреждениям медицинским обмениваться лучшими практиками лечения и, соответственно, вести электронные карты пациентов».

Д.Медведев: Это всё-таки такой, думаю, приблизительный счёт. Очевидно, что на этом деньги приличные какие-то экономятся, но 350 млрд?.. Сколько 16% ВВП в Америке?

С.Плуготаренко: 14 трлн.

Д.Медведев: Ну вот, 14 трлн ВВП, значит, одна шестая часть… Сколько у них, Вы говорите, на здравоохранение?

С.Плуготаренко: 1/42 получается, 1/42 ВВП.

Д.Медведев: Всё равно очень много.

С.Плуготаренко: Я, к сожалению…

Д.Медведев: Нет, если это так, это на самом деле очень здорово, просто такой колоссальный ресурс. Просто я, честно говоря, при всём уважении не очень в это верю. Ладно, продолжайте.

С.Плуготаренко: Переадресуем этот вопрос McKinsey.

Евросоюз гораздо скромнее: оценка эффективности внедрения открытых данных – 40 млрд евро.

Д.Медведев: По всему Евросоюзу?

С.Плуготаренко: По всему Евросоюзу. Это как-то чувствуется, что более такая органичная цифра.

Выводы и рекомендации. Вы много спрашивали у предыдущих спикеров, какие конкретные рекомендации. Я расскажу о том, что сформулировала наша отрасль. В отрасли считают, что раскрытие данных должно стать для государства более приоритетной задачей, чем создание новых сервисов. Это касается всех технологических платформ, это касается сайтов. Давайте сделаем больший акцент на раскрытии данных в рамках имеющихся, уже созданных структур, говорит бизнес. При этом хотелось бы предложить бизнесу – и желательно, чтобы это совпало с его ожиданиями, – перечень данных, которые государство должно раскрывать в первую очередь в машиночитаемом виде.

«Определение ответственности госслужащих за несвоевременную или неполную работу по раскрытию данных»: бизнес считает, что должен быть и кнут.

Д.Медведев: Да, это абсолютно правильно, иначе ничего вообще делать не будут.

С.Плуготаренко: Также бизнес настаивает на том, чтобы в технических заданиях, которые описывают информационные системы, создаваемые государством, обязательно были бы прописаны условия, принципы и критерии раскрытия данных. То есть в ТЗ зашивается информация об открытых данных.

Отдельный вопрос, который очень сильно беспокоит нашу ассоциацию, который совершенно точно обострится с момента, когда мы встанем на путь исполнения закона об открытых данных, это четвёртая часть Гражданского кодекса – открытые лицензии. Мы должны сбалансировать и гармонизировать, и в принципе такая позиция, разработанная на базе рабочих групп при Минкомсвязи, гармонизированная и с Институтом частного права, и с Минкультом, и с правообладателями, и с фондом «Сколково», и с нашей ассоциацией, – она есть. То есть, по всей видимости, нам нужно предпринять совместные усилия для ускорения принятия тех поправок, которые мы предложили в четвёртой части ГК. Иначе мы столкнёмся с тем, что здесь будет некий правовой коллапс.

Дальше, рекомендации для государства – проводить активную работу по формированию спроса и популяризации. Примерно так, как делали с доменом .рф, когда на самом высоком уровне эту идею драйвили, показывали, что это должно быть, что это правильно. Наверное, нужно сейчас в том числе постараться сделать что-то и с открытыми данными силой государственного ресурса.

Рекомендации для бизнеса. Здесь всё просто. Тот бизнес, который уже умеет использовать открытые данные, ни в коем случае нельзя новыми правилами убить, то есть он должны продолжать их использовать. Это ряд крупнейших наших компаний.

Стимулирование стартапов в этой области. У нас есть очень поверхностная оценка, что за два-три года может создаться около 100 стартапов, которые будут использовать открытые данные. Это опыт опять же Соединённых Штатов Америки, поделённый на какой-то коэффициент российскости. И формирование рынка приложений на основе открытых данных. Выявление потребности – это тот самый рубрикатор, который мы как-то вчерне сделали. Нужно вести работу по его оптимизации.

Что хотелось бы отметить и мне кажется вдвойне важным? Нет пользователей, нет у пользователей доступа в интернет, региональные пользователи более ущемлены, чем московские. Нет мобильного интернета, нет использования открытых данных. Если мы…

Д.Медведев: Про мобильный интернет в Москве я уже сказал, тоже не заблуждайтесь.

С.Плуготаренко: Да, Вы уже сказали. У меня с собой четыре гаджета, между которыми я периодически переключаюсь и ловлю сигнал там или там.

Д.Медведев: Вот именно.

С.Плуготаренко: Это правда. При этом они начинают работать лучше, хуже, но в общем нет какого-то постоянного вектора. Итак, цифровой разрыв присутствует – открытым данным плохо, законодательство не сбалансировано, о чём я сказал уже раньше, – открытым данным плохо. Если будут падать темпы роста интернет-аудитории – открытым данным плохо, и то же самое с бизнесом. Это, наверное, такие важные моменты. Мы не должны позволить, в том числе дополнительным законодательным регулированием, уменьшить вовлечённость интернет-граждан, которая у нас сейчас в России высокая, в пользование интернетом.

Наша цель – сохранить темпы роста, превратить 1% от экономики ВВП в 2–3% в ближайшие годы, и то, что подчёркнуто у меня внизу… Мне кажется, достаточно красивая идея, которую можно было бы предложить государству: заявлять на всех уровнях, что рунет сегодня – это главная успешная инновационная экономика страны. Она растёт вот такими темпами! Государство, очевидно, вкладывалось в инфраструктуру, но не вкладывалось в развитие самого интернета и бизнеса в интернете, а он вырос. И вот он такой и продолжает расти темпами 30%! Давайте ему помогать, давайте им гордиться.

Это, наверное, основная такая эмоциональная мысль, которую мы внутри себя уже долгое время вынашиваем, больше года. Мы действительно считаем, что нам есть чем гордиться.

И последний слайд… следующий (это члены ассоциации, можно пропустить), самый последний слайд.

Д.Медведев: Это пропускать нельзя, я согласен.

С.Плуготаренко: Да. Здесь ещё маленький комментарий, что совершенно очевидные наши «пять копеек», которые мы готовы вложить уже сейчас…. Я призываю на ближайшем РИФ+КИБ (у нас будет в апреле российский интернет-форум) посвятить огромное количество тем открытым данным. Площадка есть, весь бизнес на площадке, давайте думать вместе с Открытым правительством, как это правильнее сделать: секции, мастер-классы, ток-шоу, выступления – всё, что угодно. У меня всё, спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Кстати, 1% – это уже не так плохо, даже если это сейчас 1%, потому что мы понимаем, о каких цифрах идёт речь. Если такой консолидированный учёт даёт и более высокие цифры, – посмотрим.

Хочу обратить внимание также на тему, о которой вы сказали, – изменения в четвёртую часть Гражданского кодекса в части открытых лицензий. Знаете, мне кажется, здесь очень важно, чтобы по мере, так сказать, движения к кодификации соответствующих положений в гражданском законодательстве мы всё-таки обратили внимание на опыт других стран. Потому что сейчас над этой дилеммой, касающейся порядка оформления и фиксации, потом ответственности и авторских прав, бьётся в общем всё человечество. И вы действительно на пороге достаточно значительных изменений. Просто для того, чтобы не изобретать деревянный велосипед, надо посмотреть, в том числе и интернет-общественности, в каком направлении это законодательство развивается. Потому что сами по себе законодатели и учёные, которые совершенствуют законодательство, они люди довольно консервативные, и у них есть доктринальное представление, чего можно, а чего нельзя.

Поэтому нужно смотреть на то, в каком направлении развивается не только научное, но и практическое воплощение соответствующих изменений в сфере интеллектуальной собственности. Просил бы этим тоже экспертное сообщество позаниматься.

Коллеги, прошу, кто хотел бы, коротко тоже. Пожалуйста.

М.Янина (директор по связям с государственными органами ООО «Яндекс»): Марина Янина, компания «Яндекс». Я коротко. Мы являемся уникальной компанией в плане открытых данных, потому что мы имеем связь с пользователями. Мы знаем, какие данные, собственно говоря, наиболее востребованы: это, безусловно, информация о транспорте, адресная информация, информация об образовании. Это видно по запросам, то есть это не гипотетические знания.

Мы как компания также можем проводить анализ того, как эти данные открываются, и давать обратную связь тем органам власти, которые эту информацию открывают. Потому что, конечно, сейчас всё это в начальной стадии. Необходимо, чтобы всё это было актуально. Если это в какой-то точке замрёт, то граждане потеряют доверие к этим сервисам, которые открывают данные.

Хотелось бы тоже избежать такой вещи в плане законодательного регулирования, которая возьмёт и установит некие принципы, которые не будут связаны с конкретными нормативно-правовыми актами, которые необходимо поправить. Все данные разные, массивы данных разные, и подходы к ним тоже должны быть разными. Поэтому здесь, на Открытом правительстве, сейчас уникальная площадка, где детально рассматривается каждая проблема. Мы как бизнес тоже считаем, что эта тема не взлетит, если будут предприниматься усилия только в бизнесе или только в государстве. Необходимо делать какие-то совместные вещи. Мы со своей стороны готовы организовать такой мощный, хороший конкурс для разработчиков этих приложений, чтобы была большая конкуренция на этой ниве, чтобы тема не умерла и чтобы создавались новые сервисы. И постараемся сделать региональный охват, потому что талантливых людей в России много, не только в Москве. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Если такой конкурс организуете, мне кажется, хорошо будет: «Яндекс» себе это позволить может.

М.Янина: Да, конечно.

Д.Медведев: Так что, пожалуйста, дерзайте. Так, кто-то хотел здесь выступить?

А.Потылицын (помощник руководителя администрации президента Республики Башкортостан): Добрый день! Я представляю Республику Башкортостан, Потылицын Андрей, администрация президента Республики Башкортостан.

Вкратце по работе в этом направлении в нашем регионе. Мы около года ведём проект, называется он «Открытая республика». Он в том числе содержит несколько подпроектов, которые затрагивают открытые данные: это и открытый бюджет, который сейчас уже реализован в машиночитаемом виде; это и открытые данные по контактам с органами госвласти; некая реорганизация порядка подачи электронных обращений граждан, очень хороший эффект дающая в части экономики.

Хотел бы сказать немножко о проблемах и о том, что мы ожидаем вообще от этого проекта. Проблема, наверное, уже была озвучена коллегами. Это некая недоработанность законодательства. Приведу простой пример: мы сейчас разрабатываем ресурс, касающийся ЖКХ, в который закладываем функции и общественного контроля за управляющими компаниями, и т.д. Нынешнее законодательство обязывает управляющую компанию публиковать данные о себе, открывать данные о собственном бюджете, но, к сожалению, не конкретизирует, где должны быть опубликованы эти данные. И складывается ситуация, что управляющая компания, зачастую злонамеренно, публикует на всяких укромных ресурсах эти данные. И мы бы хотели, чтобы было законодательно закреплено хотя бы на республиканском уровне обязательное публикование на некоем ресурсе-агрегаторе этих данных, чтобы население имело равноправные возможности воспользоваться этой информацией. То есть, не должно быть ограничений для пользователей: зачастую не до конца компетентные граждане могут найти эти данные и т.д.

Ещё одной из проблем является некое непонимание ведомствами обязательности этих процедур, и хотелось бы также всё-таки иметь какую-то законодательную подоплёку, чтобы ведомства были обязаны раскрывать массивы данных, как было справедливо сказано, из числа тех, которые не несут угрозы обществу и т.д. Вкратце у меня всё.

Д.Медведев: Спасибо. В отношении обязательного публикования на каком-то общем ресурсе, как вы сказали – агрегаторе, я думаю, что это правильно. Знаете, эта ситуация в общем довольно распространённая. У нас народ, работающий в структурах определённого рода, всегда весьма и весьма изворотливый, и действительно так можно всё это спрятать, что никто и никогда и не найдёт. Даже в интернете, хотя, казалось бы, в интернете искать гораздо проще. Мне это напоминает ситуацию с публикацией информации о проведении конкурсов в определённый исторический период в нашей стране в газетах тиражом 500 экземпляров. Процедура соблюдена. Чего ещё надо? Информация была доведена до вас. Участвовал конкретный набор инвесторов – документы нормативные подготовить… Вы хотели, да?

О.Фомичёв (статс-секретарь – заместитель Министра экономического развития Российской Федерации): Я хотел сообщение со стороны, собственно, государства – как мы догоняем…

Д.Медведев: А, значит, тогда государство должно выступать ёмко и коротко в отличие от наших друзей из другого коммерческого и некоммерческого сектора. Три минуты вам.

О.Фомичёв: Хорошо. Тогда вводную часть пропущу: что мы задержались на старте, это уже все сказали. Тогда следующий, пожалуйста, слайд.

В декабре одобрена на правительственной подкомиссии концепция открытых данных, в соответствии с которой мы сейчас действуем, и к ней приложена дорожная карта. Первый этап мы уже завершили. Уже сегодня тоже сказали по поводу пилотных федеральных органов власти и пилотных наборов данных, которые выложены для того, чтобы протестировать, каким образом у нас это всё будет работать.

У нас порядка 50 наборов открытых данных сейчас есть, если будем говорить точнее – их 48 из этих четырёх органов федеральной власти. А сейчас мы приступаем, как раз вот буквально с этой недели, к реализации второго этапа, когда мы должны совместно на площадке «Открытого правительства» в значительной степени договорить о том, какие сейчас приоритетные наборы данных мы раскрываем. Потому что пилотные мы формировали скорее по принципу их быстрой доступности и возможности их вывесить уже сейчас, чтобы опробовать, как это будет работать.

Сейчас у нас задача более важная, потому что мы до 15 июля в соответствии с указом Президента должны как бы максимум полезной для рынка и потребителей информации вывесить. Цель, которая поставлена в дорожной карте, – от нынешних 50 наборов данных к 15 июля получить 500. При этом эти 500 наборов, мы понимаем, должны быть наборы, которые прежде всего востребованы бизнесом.

Следующий слайд, пожалуйста. Это как раз пилотный проект.

Следующий слайд.

Д.Медведев: А почему только бизнесом-то? А вообще нашими гражданами?

О.Фомичёв: Нашими гражданами, безусловно. Но в данном случае бизнес является как бы переходником между гражданами и государством.

Д.Медведев: Я согласен, это наиболее активная такая часть людей, но вообще в принципе всеми людьми…

О.Фомичёв: Я согласен, чтобы граждане могли этим пользоваться, нужно, чтобы бизнес создал приложение, которое эти открытые данные из машиночитаемого вида в воспринимаемый гражданами переведёт. В этом основной смысл. Что ещё нужно сделать – это обеспечение обязательности со стороны госорганов вывешивания и обновления этих массивов данных. У нас уже создана система мониторинга госсайтов. Мы сейчас её будем доделывать (уже буквально в ближайшие два месяца), чтобы она позволяла в автоматизированном режиме мониторить, как те или иные массивы открытых данных федеральными органами исполнительной власти обновляются, которые они должны, собственно, вывешивать.

Следующий слайд. Это можно пропустить, тем более что первый докладчик об этом всё сказал.

Собственно, по нормативно-правовому регулированию вопрос, который Вы ставите: что нужно в ближайшее время делать? Первое – это тот проект федерального закона, который фактически разрабатывался в Правительстве, потом совместно с депутатами внесён и 15 января принят в первом чтении. Сейчас мы подготовили проект поправок совместно как раз с Открытым правительством и Минкомсвязи, для того чтобы уже в Государственной Думе его доработать. Это поправки в два закона – в №8 о доступе к информации о деятельности госорганов и в №149 о связи и информатизации, для того чтобы решить проблемы с определением открытых данных, обязательностью их опубликования, передачей компетенции Правительству по формированию организационного механизма – каким образом федеральные органы власти будут это публиковать, – и установлением обязанности в отношении вновь создаваемых информационных систем.

Потому что у нас есть две проблемы: то, что мы уже насоздавали – как это вывесить, – и то, что мы продолжаем создавать, чтобы уже на стадии создания те, кто эти информационные государственные системы создаёт, предусматривали сразу же, при создании, необходимость вывешивания открытых данных. Это то, что должно быть в законе. Постановлением Правительства это скорее такая организационная составляющая – это, собственно, требование для ФОИВ и рекомендации…

Д.Медведев: Организационная, но тем не менее…

О.Фомичёв: Она очень важная.

Д.Медведев: …составляющая. Где она есть-то? Она подготовлена?

О.Фомичёв: Предложения по ней направлены в Правительство, но в соответствии с дорожной картой, которая у нас есть, мы пока идём в графике, то есть она будет сделана, но по ней срок сейчас, если мне не изменяет память, март. Нам нужно определить уполномоченные федеральные органы власти в этой сфере. Вот у нас как раз сформировался очень конструктивный треугольник – Минэкономразвития, Минкомсвязь и Открытое правительство. Кто за что там в этом смысле будет отвечать – это тоже должно постановлением быть, в том числе и постановлением о внесении изменений в положение о ведомствах. И собственно, по Правительственной комиссии нужно внести изменения в положение о Правительственной комиссии по Открытому правительству, для того чтобы у комиссии тоже появились соответствующие полномочия.

Остаётся ещё несколько развилок, которые ещё не пройдены, по которым нам тоже нужно будет в ближайшее время определиться – нужен или не нужен отдельный портал по открытым данным в контексте того, нужно или нет там вывешивать сами данные, или это может быть просто…

Д.Медведев: Вы сами-то что считаете?

О.Фомичёв: У нас сейчас издаётся одновременно два ресурса. Первый ресурс – это на сайте Открытого правительства, где общая информация, возможность подачи заявки на раскрытие открытых данных, и на сайте административной реформы, оператором которой является Минэкономразвития, там реестр этих самых наборов. Потому что нам кажется достаточно сложным создать единый портал, где будет вывешиваться первичная информация. Объёмы очень большие, необходимость постоянной актуализации очевидна. При этом мы хотим, чтобы, естественно, сами органы власти отвечали за точность этой информации и её своевременность. Поэтому размещать где-то на третьем портале то, за что они отвечают, просто…

Д.Медведев: Ну ладно, примите оптимальное решение тогда. Хорошо.

О.Фомичёв: Да, собственно говоря, наверно, всё. Следующий слайд, видимо, уже «Спасибо за внимание», да.

Я просто хотел добавить, что мы здесь сейчас взяли очень динамичные темпы, и к 15 июля я уверен, что мы всё необходимое, по крайней мере в рамках этого второго этапа, до 500 наборов, сделаем. Но формирование организационного механизма и как он будет потом работать на базе Правительства, для того чтобы у нас была постоянная возможность совместно с бизнесом и гражданами определять эти наборы данных и их вывешивать, требует сейчас самого активного обсуждения, потому что действительно встают вопросы, связанные с режимом доступа. У нас пока во всю эту конструкцию не погружены наши компетентные органы. Как только мы их сюда подгрузим, я думаю, у нас появятся проблемы. Спасибо за внимание.

Д.Медведев: На самом деле компетентными должны быть все органы, в том числе Минэкономразвития. Если вы имеете в виду спецслужбы, это немножко другое дело. Иначе можно прийти к выводу, что Минэкономразвития, Минфин и некоторые другие структуры – это некомпетентные структуры.

Ярослав Иванович (обращаясь к Я.Кузьминову), что нам с Высшей школой-то делать? И с открытыми данными о Высшей школе? Я, конечно, понимаю, что вы о чём-то другом хотели сказать. Тем не менее что думаете?

Я.Кузьминов (ректор Высшей школы экономики): Знаете, Дмитрий Анатольевич, данные о Высшей школе… Я могу пример привести. Есть дискуссия по поводу того, что сделало Минобрнауки с рейтингами и выделением вузов, как они называют – с признаками неэффективности. На самом деле сделали они очень хорошую вещь: они вместе с ректорским сообществом (мы долго это обсуждали) сделали 50 показателей, и мы их вычистили, они не субъективные, которые собрали с вузов. Вот эту базу надо было опубликовать и подождать немного – возникли бы независимые рейтинги, люди сами бы стали сопоставлять эти показатели. Вместо этого, на мой взгляд ошибочно, коллеги сами выбрали пять неочевидных, с моей стороны, кому-то ещё пять понравится… Понимаете, государство не должно брать на себя функцию рейтингования. Государство должно взять на себя, применительно к образованию это совершенно точно, функцию предоставления информации. Вот это первый кейс.

Второй кейс – ЕГЭ и персональные данные. Мы боимся закрытости данных, псевдогосударственной тайны. Но у нас ведомства теперь страшно боятся закона о статистике и защиты персональных данных. Что говорить, нельзя публиковать базы данных по ЕГЭ, потому что мы затрагиваем права человека. Это вот Иванов Иван Иванович, он же сдал ЕГЭ на 58 баллов, ему же душевную боль нанесёт, что мы это публикуем. Слушайте, если коллега решил принять участие в публичном соревновании за бюджетное место, то он должен это дело открыть.

Д.Медведев: Слушайте, вообще в какой-нибудь стране такого рода данные защищаются законодательством? Данные, например, о том, как человек сдавал тесты, будь то в школе или университете?

Я.Кузьминов: Если тесты носят добровольный характер, он сам себя анализирует…

Д.Медведев: Это добровольное испытание, конечно.

Я.Кузьминов: Если речь идёт о вторжении в некую публичную сферу, где это является аргументом, по которому он занимает чьё-то место, то это становится публичной информацией, вот эта часть становится публичной информацией.

Совершенно та же самая информация с открытостью сайтов (Вы говорили об открытости сайтов). «Вышка», наверное, одной из первых всё открыла. Я помню, мы ещё лет семь-десять назад выдерживали настоящие бои со своими профессорами. «Как же это я буду размещать программу? Это моё ноу-хау». Мы боремся в «Вышке», Николай Кропачёв (ректор Санкт-Петербургского государственного университета) борется в Санкт-Петербургском университете, в целом ряде вузов боремся с подходом, когда хорошие умные люди даже не понимают, что они себе наносят урон, закрывая свою информацию.

Тоже ещё аспект – где персональная информация должна, обязана становиться публичной? Поэтому я всё-таки перейду от вузов к тому, что меня коллеги попросили сделать с нашим предложением. Как экспертный совет при Правительстве видит, что нужно было бы сделать по системе «открытые данные», здесь есть несколько проблем. Часть из них я уже на примере образования перечислил: это проблема открытия персональных данных, и мы нуждаемся в упорядочении отношений и в использовании персональных данных на уровне агрегирования их. Например, нам нужно понять, как эффективно работает вуз. Мы должны (во многих странах это делается) измерять доход его выпускников за последние пять лет по направлениям. Понятно, что это персональные данные точно, но у нас есть ФНС, у нас есть Пенсионный фонд. Мы вполне можем, передав им соответствующие ИНН, получить от этих ведомств оценку, сколько в среднем зарабатывает выпускник юрфака Санкт-Петербургского университета и выпускник юрфака того или иного регионального технического вуза за первые пять лет после окончания вуза. Это нужная информация, совершенно точно нужная.

Д.Медведев: Да, интересная информация, кстати.

Я.Кузьминов: Но мы по-другому её получить не сможем. И сейчас мы фактически лишены возможности дать населению оценку не того, какой вуз имеет входной балл ЕГЭ, а что на выходе у него получается. Первая проблема – это наведение порядка в отношении чиновников, чтобы ими не прикрывались. Понятно, что здесь будут очень серьёзные проблемы. Я лично не знаю, как их решить с медиками.

Д.Медведев: Как решить?

Я.Кузьминов: С медиками, медицинская информация.

Д.Медведев: Там посложнее, конечно.

Я.Кузьминов: Там сложнее сильно. Мы много дискуссий проводили с представителями медицины. У них есть серьёзные аргументы против того, чтобы, например, открывать информацию об эффективности лечения в тех или иных лечебных учреждениях. Но это надо продолжать. В любом случае надо продолжать.

Д.Медведев: Здесь есть этический момент. С другой стороны, всё равно оценка лечения в тех или иных медицинских учреждениях даётся, даётся неформально – передаётся из уст в уста.

Я.Кузьминов: По сетям, да.

Д.Медведев: Она передаётся по сетям в современной жизни, что в такую-то больницу лучше не попадайте, иначе там залечат насмерть или же там ещё что-нибудь случится. Поэтому вопрос в выборе всё-таки, что лучше: такая информация спонтанная и непроверенная или же всё-таки каким-то образом отрейтингованная и отобранная. Это сложный момент.

Я.Кузьминов: Вторая группа проблем. Мы сейчас говорили о 8-ФЗ. Фактически это регламентация поведения ведомств по отношению к открытию данных, федеральных ведомств. У нас, я думаю, 70% интересующих и бизнес, и граждан данных. Это субъекты Федерации и это муниципалитет. Мы по отношению к ним или чисто рекомендательную позицию занимаем, что заведомо неэффективно, или вспоминаем, что, по-моему, в Конституции всё-таки обеспечение информацией – это скорее, по-моему, федеральные полномочия. Тогда надо принимать решение, что те нормативные изменения, которые мы вводим, обязательны по отношению к регионам. Если мы этого не сделаем, в общем, коэффициент полезного действия будет сильно ниже. Третье – каким образом это сделать? У нас очень большая задача, например, 500 наборов данных, по-моему, в 2013 году надо открыть.

Д.Медведев: Только что коллега же говорил из Минэкономразвития – 500.

Я.Кузьминов: Мы советовались, каким образом мы предлагаем это сделать. У нас есть комиссия по Открытому правительству. Создать там рабочую группу, в которой пополам будет руководителей ведомств, статс-секретарей ведомств (я не знаю, кого ведомства назначат) и вторая половина – просто эксперты, такие как Иван (И.Бегтин), например. Если мы этой рабочей группе дадим задание (тяжёлое задание получится) 10–20 наборов данных еженедельно на заседании рассматривать, сопоставлять…

Д.Медведев: Нормальное абсолютное задание.

Я.Кузьминов: Это большая работа.

Д.Медведев: Это большая работа, но кто-то же её должен делать.

Я.Кузьминов: То есть это единственный, на наш взгляд, подход, который позволит нам неформально осуществить эту большую работу. В противном случае… Я очень боюсь таких больших цифр в обязательствах государственных органов – получается, как у покойного Виктора Степановича (Черномырдина), «как всегда». Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо. Я считаю, что идея создать специальную рабочую группу – нормальная. Давайте туда погрузим всех специалистов от ведомств, от других структур, пусть они работают.

Вообще, тема открытия данных и открытых данных как нового ресурса развития экономики, социальных коммуникаций – она, конечно, неисчерпаемая. Я просто хотел бы, чтобы все присутствующие, кто принимал участие в подготовке сегодняшней встречи и дальше будет работать, понимали, что мы (в данном случае я имею в виду Правительство) осознаём необходимость того, чтобы двигаться по этому пути. Здесь есть и сложности, конечно, есть инерция мышления, есть охранительные подходы, которые в принципе свойственны государственной службе, не только российской, конечно, и заграничной тоже, ничего в этом особенного нет. У нас такие охранительные традиции ещё, конечно, коренятся в традициях ХХ века, и в этом плане идея о том, что как бы чего не вышло, даже если речь идёт об абсолютно открытых данных, – она где-то в подсознании у чиновников имеется. Но чем активнее мы будем вовлекать всех в эту работу, тем скорее эта работа пойдёт. А уж сколько это добавит к нашему ВВП, я не знаю, но даже то, что сейчас уже происходит, – это, конечно, внушает очень и очень серьёзные надежды на то, что это один из драйверов роста российской экономики и один из способов улучшить коммуникацию между нашими людьми.

Уважаемые друзья, я вас хотел сердечно поблагодарить за то, что вы сделали до сих пор, и надеюсь на продолжение продуктивного сотрудничества. До встречи!

* * *

После встречи с экспертами по открытым данным Министр Российской Федерации Михаил Абызов ответил на вопросы журналистов

М.Абызов: В течение 2012 года мы определяли основные подходы по идеологии открытого государственного управления и в результате нашей работы в том числе сформулировали основные принципы и приоритеты для работы в 2013 году. В соответствии с ними один из основных приоритетов работы Открытого правительства в 2013 году, основная задача, которую мы должны реализовать в ходе работы с экспертным сообществом, с нашими коллегами из министерств и ведомств, – это задача по формированию стандартов раскрытия информации и стандартов информационной открытости. Открытые данные являются базовым проектом для этого, приоритетным в 2013 году. И именно поэтому свою работу экспертный совет, система Открытого правительства в 2013 году начали именно с этого проекта.

Без открытой информации, без открытых данных, которые являются технологией предоставления информации как для экономических субъектов, так и для простых граждан, не существует важнейших элементов Открытого правительства, таких как система гражданского контроля, вовлечённости общественных организаций и бизнеса в принятие государственных решений. А без этого невозможно создать продукты, нужные для простых граждан, которые существенно изменят качество жизни граждан. И сегодня в ходе нашей работы были продемонстрированы уже положительные примеры, которые есть в российской и международной практике: раскрытие информации, предоставление информации в технологичном виде, в формате открытых данных влияет на повышение качества жизни простых людей. Это связано и с теми информационными продуктами, которые в сети Интернет предоставляются для граждан в сфере контроля за качеством жилищно-коммунальных услуг (что является, очевидно, очень приоритетным и востребованным для наших граждан), медицинских услуг, образования. Мы сегодня много говорили о примерах, как формат раскрытия информации, предоставление её в формате открытых данных позволяет создать интернет-продукты, которые непосредственно повышают качество управления услугами образования, с одной стороны, с другой стороны, предоставляют гражданам необходимую информацию для системы выбора, выбора того, куда идти учиться, насколько это эффективно, какие услуги образования предоставляются. Именно поэтому на этом приоритетном проекте мы сейчас сконцентрировали своё внимание.

Вопрос: Господин Кузьминов (Я.Кузьминов – ректор Высшей школы экономики) предложил создать рабочую группу при Открытом правительстве, Дмитрий Анатольевич вроде поддержал это предложение. Что это будет за рабочая группа, чем она будет заниматься? Это первый вопрос.

И второй вопрос. Ярослав Иванович (Я.Кузьминов) сказал, что если регионам давать только рекомендации по открытым данным, то ничего реализовываться не будет, а нужно регионы каким-то образом обязать. Как это будет делаться? Спасибо.

М.Абызов: Работа в сфере раскрытия информации и в сфере предоставления информации в формате открытых данных, безусловно, должна вестись как на федеральном уровне, так и на региональном. Мы не ставим своей задачей в течение года объять необъятное и, что называется, на всех уровнях одномоментно эту работу выстроить. Более того, мы считаем, что правильным подходом является формирование на федеральном уровне стандартов – первое. Второе – реализация пилотных проектов, наработка практик, выработка общих подходов и потом распространение этого, в том числе на региональный уровень. Но уже в 2013 году мы считаем необходимым, чтобы мы сформировали подходы для работы на региональном уровне и на уровне местного самоуправления и довели их до регионов пока как рекомендательные. Вопрос закрепления этого как требования законодательства – я думаю, что это следующий этап работы.

Что касается создания рабочей группы при комиссии по Открытому правительству по работе с открытыми данными. Действительно, мы рассматривали и изучали такое предложение последние несколько месяцев и будем по результатам сегодняшнего совещания предлагать сформировать при комиссии по Открытому правительству рабочую группу под названием «Совет по открытым данным». Для чего она нужна? Дело в том, что раскрытие информации в формате открытых данных, реализация пилотных проектов, направленных на создание конкретных продуктов для электронных устройств, использование в интернете, базирующихся на раскрытии информации, – этот проект затрагивает достаточно большое количество ведомств, и для того чтобы координировать их работу и определять формат взаимодействия в наиболее оптимальной форме, необходимо создание такой межведомственной рабочей группы.

Считаю абсолютно правильным, что этот совет по открытым данным должен состоять не только из чиновников, а, как предложил Ярослав Иванович Кузьминов, этот совет по открытым данным должен состоять, с одной стороны, из представителей органов государственной власти, с другой стороны, он должен состоять из представителей интернет-индустрии и потребительских сообществ. Именно в таком балансе состава совета можно выстроить наиболее продуктивную работу. План работы совета на сегодняшний день в проекте существует, и после его создания он будет непосредственно опубликован и станет той дорожной картой работы Открытого правительства, о которой сегодня говорили, всей системы Открытого правительства, наших министерств и ведомств по раскрытию информации, открытым данным, технологиям, их востребованности и производству на базе открытых данных конкретных продуктов в течение 2013 года.

Что является важным? Открытые данные, с одной стороны, как я уже сказал, – это инструмент и ключ для гражданского контроля и вовлечённости общества в систему государственного управления, с другой стороны, открытые данные – это огромный ресурс роста интернет-экономики. И я хотел бы отдельно сказать, что, несмотря на высокие темпы роста интернет-экономики, она сегодня занимает 1% в ВВП, в экономике Российской Федерации. При этом ведущие европейские страны, Соединённые Штаты Америки имеют такой показатель на уровне от 5 до 8% интернет-экономики в составе показателя ВВП в целом. Это означает, что у нас при темпах 30% в год, которыми растёт интернет-экономика, ещё есть масштабные возможности её радикального увеличения. Это означает, что, с одной стороны, мы можем за счёт раскрытия информации, предоставления для интернет-экономики, что называется, питательной среды для производства продуктов помочь ей развиваться быстрее. С другой стороны, интернет-экономика – это создание новых высокотехнологичных рабочих мест. И мы считаем, что за счёт раскрытия информации (и это подтверждают наши коллеги из Российской ассоциации электронных коммуникаций, из ассоциации РАЭК), за счёт раскрытия информации в формате открытых данных интернет-экономика может вырасти до 3% за два года, а это темпы, существенно превышающие сегодняшние 30% в год, которыми она растёт. Это большие налоговые поступления, новые рабочие места, это высокотехнологичный сектор и совсем другая структура экономики России.