Расширенная коллегия Министерства финансов

Вступительное слово Дмитрия Медведева

Доклад Антона Силуанова об итогах исполнения федерального бюджета за 2014 год и задачах органов финансовой системы Российской Федерации на 2015 год

Сообщение председателя Счётной палаты Татьяны Голиковой

Сообщение председателя Комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрея Макарова

Сообщение мэра Москвы Сергея Собянина

Заключительное слово Дмитрия Медведева

Стенограмма:

Д.Медведев: Уважаемые коллеги! Мы традиционно собрались для того, чтобы подвести итоги работы Министерства финансов за прошедший год, поговорить о текущем годе, сформулировать цели и задачи работы на будущее.

Обычно каждый год мы начинаем такого рода отчётное выступление с констатации того, что год был непростым, принёс всякого рода сюрпризы, сложности, но в данном случае это не фигура речи, это действительно именно так. Текущая работа Министерства финансов, Правительства, экономики нашей страны в целом была осложнена резким ухудшением нефтяной конъюнктуры и санкциями, которые были введены в отношении нашей страны.

Многие вопросы пришлось решать впервые (некоторые из них, скажем прямо, в других условиях и возникнуть не могли), буквально, что называется, на ходу, с колёс, в том числе и такую масштабнейшую и абсолютно уникальную задачу, как интеграция Крыма, то есть Республики Крым и Севастополя, в структуру Российской Федерации. Задача беспрецедентная, но она в целом была решена и сегодня все подотчётные Министерству финансов службы работают там в обычном порядке. Это, безусловно, заслуга и самого министерства. В непростой обстановке Минфин проявил себя эффективным и высокопрофессиональным коллективом, и в целом удалось, я считаю, справиться с довольно сложными задачами, которые стояли перед государством, перед Правительством в этот период.

Теперь несколько слов по текущим делам. В начале года мы фиксируем определённый спад экономики. В январе – феврале он составил около 2% (точнее, 1,9), по данным Минэкономразвития. Понятно, что мы все этого ожидали, учитывая известные обстоятельства, сделали определённые шаги, приняли определённые решения, чтобы минимизировать последствия такого рода проблем. Спад имеется, но он, наверное, оказался меньше, чем прогнозировали его даже умеренные пессимисты и те, кто анализировал ситуацию, не говоря уже об отдельных прогнозах. Так, чтобы вспомнить об этом, достаточно обратиться к снижению кредитного рейтинга ниже инвестиционного уровня. Агентство Moody’s, напомню, в качестве базового сценария заложило снижение экономики на 8,5% за два года. Это, наверное, лишний повод задуматься о необходимости модернизации использования самих рейтинговых оценок и у нас в стране, и в мире в целом. Известно, что эти проблемы есть, и Министерство финансов работает над соответствующим законопроектом.

В этом году мы приняли ряд решений по защите и поддержке нашей экономики от влияния негативных факторов. Это стало возможным благодаря накоплению средств в суверенных фондах и прошлогоднему решению по формированию так называемого антикризисного фонда за счёт неиспользованных ассигнований.

Само Министерство финансов принимало активное участие в нашей антикризисной работе, в частности над формированием так называемого «антикризисного плана», или плана устойчивого развития экономики, на текущий год. Из 60 пунктов Минфин является ответственным исполнителем по 25 и соисполнителем по 30, то есть практически по всем позициям Минфин принимает участие в реализации «антикризисного плана».

Д.Медведев: «Оперативно был скорректирован бюджет 2015 года исходя из более реалистичной оценки среднегодовой стоимости нефти, то есть 50 долларов за баррель сорта Urals».

Оперативно был скорректирован бюджет 2015 года исходя из более реалистичной оценки среднегодовой стоимости нефти, то есть 50 долларов за баррель сорта Urals. Многие призывали, напомню, установить более высокую расчётную цену, тем не менее пока текущая динамика рынка показывает, что мы (и в значительной мере это была позиция Минфина) были правы, тем более что в этом году Минфин де-факто дважды делает бюджет, и поэтому можно сказать, что сотрудникам Министерства этот год можно смело засчитывать за два.

Антикризисные планы не помешали продолжить работу по совершенствованию налоговой системы, созданию более комфортных условий для бизнеса. В законодательство был введён целый ряд новелл, в частности, по стимулированию организаций, которые получили статус резидента территории опережающего развития. Регионам предоставлено право устанавливать налоговые каникулы для впервые зарегистрированных индивидуальных предпринимателей, которые имеют упрощённую систему налогообложения и работают в производственной, социальной и научной сферах. Кроме того, начался так называемый большой налоговый манёвр в топливно-энергетическом комплексе. Он предусматривает поэтапное снижение таможенных пошлин на нефть, ставок акциза на нефтепродукты и одновременное увеличение ставки НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых) на нефтегазовый конденсат. По-разному оценивают этот манёвр, но тем не менее очевидно, что определённый эффект он всё-таки создаёт.

Был принят ряд мер по повышению прозрачности в системе налогообложения для бизнеса, в частности закон по налогообложению прибыли контролируемых иностранных компаний. Он тоже проходил достаточно энергично, с большими обсуждениями, дебатами, они не прекращаются и до сих пор. Но тем не менее введены понятия налогового резидентства юридических лиц (то есть такие понятия, которые есть во всём цивилизованном мире и которые, безусловно, должны быть в нашем законодательстве), также понятие фактического получателя дохода для применения международных соглашений об избежании двойного налогообложения. Уже в этом году начался переход к начислению налога на недвижимость по кадастровой стоимости – тоже тема не самая простая, требующая максимальной концентрации внимания и Минфина, и региональных властей. В общем, будем этим заниматься.

Было расширено участие России в работе международных финансовых организаций. В перспективе это должно привести к снижению зависимости нашей экономики от внешнеполитических рисков (а мы в очередной раз с этим столкнулись). Подписано соглашение о Новом банке развития государств БРИКС. Этот банк станет институциональной основой объединения и выступит демонстрацией возросшего влияния государств – участников этого объединения.

Также принято решение о создании пула условных валютных резервов стран БРИКС. В случае возникновения проблем с обеспеченностью национальных финансовых систем долларовой ликвидностью (а такие проблемы периодически возникают) он позволит активизировать механизм взаимной поддержки. Как известно, первоначальный объём пула определён в размере 100 млрд долларов. В этом году у нас пройдёт саммит БРИКС в Уфе. Естественно, наша задача и задача Минфина – провести его на самом высоком уровне.

Мы развивали взаимодействие с нашими ближайшими соседями. Начал работать Евразийский экономический союз. В высокой степени готовности целый ряд важных соглашений с другими государствами, например, о создании первой зоны свободной торговли ЕАЭС с Вьетнамом. Также в прошлом году был создан российско-киргизский фонд развития. Я напомню, что в мае Киргизия должна присоединиться к Евразийскому экономическому союзу. В общем, таких событий было определённое количество – важных, имеющих прямое влияние на нашу финансовую систему.

На Министерстве финансов лежит ответственность за проведение государственной политики в финансовой сфере. Основные задачи министерства на следующий год связаны с эффективной реализацией соответствующей политики.

Несколько слов по текущим задачам, задачам, переходящим на следующий период. Первое – это, безусловно, обеспечение устойчивости бюджетной системы и сохранение достаточного уровня бюджетных резервов. Даже в нынешних сложных условиях мы должны сохранять стабильность и сбалансированность бюджета, адекватно и своевременно реагировать на все вызовы и риски, которые происходят. Для этого продуманно оперировать нашими резервами, свободными денежными ресурсами, добиваться снижения инфляции как основного препятствия для удешевления заёмных средств. Меры бюджетной политики, которые были приняты, уже привели к определённому замедлению роста цен. Это означает, что у Банка России больше возможностей по нормализации уровня процентных ставок, чего, конечно, все очень ждут.

Одним из стабилизирующих факторов остаётся умеренная долговая нагрузка. Нам нужно обязательно сохранить это наше конкурентное преимущество. Это отмечают все аналитики, все агентства, все институты, которые анализируют ситуацию в российской экономике. Необходимо добиться увеличения объёма инвестиций и производительности труда. Это переходящая задача. Только с их учётом возможен рост нашей экономики в среднесрочной перспективе.

Конечно, всё это должно быть основано на повышении эффективности бюджетных расходов, и это вторая задача, которую предстоит решать Минфину. Это тема, с которой Минфин постоянно обращается к федеральным органам исполнительной власти, к регионам, и здесь невозможно Минфин не поддержать. Давайте вспомним, что говорили об этом классики. Например, известный Бенджамин Франклин говорил, что тот, кто покупает лишнее, в конце концов продаёт необходимое. И поэтому каждый рубль должен тратиться максимально эффективно.

Д.Медведев: «Повышение эффективности бюджетных расходов, и это вторая задача, которую предстоит решать Минфину».

С октября 2014 года в рамках специальной комиссии Правительство работает над повышением качества государственных программ. Выявляются неэффективные мероприятия, неэффективные направления бюджетных расходов. В этом году работа должна быть продолжена. И Минфин здесь, конечно, играет одну из ключевых ролей.

Третье, о чём хотел бы сказать, – это умная налоговая политика. В текущем году существенного изменения правил налогообложения не предвидится. Но это не исключает, конечно, текущей работы по повышению эффективности налогового законодательства. Мы планируем повышать привлекательность российской юрисдикции для бизнеса, поддерживать и стимулировать возвращение капиталов в нашу страну, в том числе тех активов, которые оформлены на номинальных собственников или которые ранее не декларировались, в рамках того законопроекта, который в настоящий момент обсуждается.

В самое ближайшее время в рамках «антикризисного плана» мы собираемся расширить возможности применения специальных налоговых режимов, ввести патент для самозанятых граждан и установить возможности уплаты самозанятыми гражданами налогов и страховых взносов по принципу одного окна. Также рассматриваются поправки в законы, направленные на предоставление налоговых льгот так называемым гринфилдам, то есть новым предприятиям промышленности в пределах общего объёма осуществляемых ими капитальных затрат. Это должно поддержать инвестиционную активность.

Д.Медведев: «Мы собираемся расширить возможности применения специальных налоговых режимов, ввести патент для самозанятых граждан и установить возможности уплаты самозанятыми гражданами налогов и страховых взносов по принципу одного окна».

Четвёртое, о чём хотел бы сказать, – это дальнейшее укрепление финансовой системы. Это, конечно, совместная задача всего Правительства, Министерства финансов, Центрального банка. Помимо создания условий для снижения процентных ставок Банком России необходимо отметить и реализацию программы по докапитализации банковской системы, которую мы в настоящий момент совместно осуществляем.

И, наконец, пятая позиция, о чём также хотел бы сказать с этой трибуны, – это межбюджетные отношения. Регионы в полной мере ощутили макроэкономические и внешнеполитические потрясения прошедшего года. Минфину следует осуществлять мониторинг уровня государственного долга регионов и при необходимости принимать соответствующие решения. Остро стоит проблема рефинансирования коммерческих заимствований регионов. Очевидно, что она обострилась даже применительно к тому, что было в прошлом году, там тоже не всё благополучно, сейчас ситуация ещё сложнее. Нужно определить, кому Минфин сможет оказать быструю поддержку. Одновременно необходимо усилить ответственность региональных властей в случае нарушения обязательств по предоставлению бюджетных кредитов.

Д.Медведев: «Необходимо усилить ответственность региональных властей в случае нарушения обязательств по предоставлению бюджетных кредитов».

И ещё один аспект, на котором нужно остановиться. С самого начала мы придерживались принципов открытости в деятельности каждого министерства и ведомства. Это, можно сказать, такая характерная черта действующего Правительства. В сегодняшней ситуации, считаю, этот курс необходимо продолжать. Именно в текущих условиях получение регулярной обратной связи, открытый диалог с людьми, бизнесом, регионами особенно значимы. Необходимо продолжить обмен информацией между всеми сторонами бюджетного процесса, включая федеральные органы исполнительной власти, Государственную Думу, Совет Федерации, Счётную палату. Этот вопрос должен найти отражение и в подготовленном проекте новой редакции Бюджетного кодекса, в специальной главе, которая посвящена информационному обеспечению в бюджетных правоотношениях. Такие поручения Министерству финансов уже давались.

Отмечу, что Министерство финансов действительно в этом смысле вполне открытое министерство, и это даёт свои результаты, в том числе и в деятельности подведомственного Минфину органа, то есть Федеральной налоговой службы.

Уважаемые коллеги! Это, конечно, общие задачи. Они на самом деле гораздо сложнее, гораздо более многоаспектны, чем те пять позиций, которые я назвал. Более подробную характеристику даст министр. Я лишь, пользуясь этим случаем, хотел ещё раз вас поблагодарить за работу в весьма непростых условиях и пожелать успехов в текущем году.

А.Силуанов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Апрельская коллегия Министерства финансов – это традиционное время подводить итоги и ставить задачи. Сегодня очевидно, что без экономического роста, без возобновления роста экономики невозможно выполнить поставленные Правительством Российской Федерации задачи, будь то в социальной сфере, будь то в сфере обороноспособности страны, создания современной инфраструктуры. Поэтому сегодня возобновление экономического роста является основной задачей для реализации финансовой политики. В докладе этому вопросу мне хотелось бы уделить особое внимание.

Прошедший год ознаменовался серьёзными испытаниями: двукратное падение цен на нефть, также ограничение потоков капитала, санкции стали для нас серьёзным вызовом. Это не могло не оказать влияния и на финансово-экономическую сферу. Это не краткосрочные вызовы, поскольку снижение цен на нефть – это лишь элемент глобальной картины снижения цен на сырьевые товары. Возросшие в 2000 году цены на сырьё вызваны были новыми инвестициями, которые привели к перепроизводству этих товаров, а практика показывает, что низкие цены, низкие уровни цен могут держаться достаточно длительное время. Нам нужно готовиться именно к такому периоду. Мы знаем из истории, что упавшие в 1985 году нефтяные цены по-настоящему стали восстанавливаться только в 2000-е. Поэтому необходимо отметить, что бюджетная система выдержала те вызовы, с которыми мы столкнулись в конце прошлого года и в текущем году. Это было достигнуто благодаря трём основным моментам. Первое – это реализация политики последнего десятилетия по накоплению избыточных нефтегазовых доходов, что позволило нам на начало текущего года создать резервы. Резервный фонд на начало года составлял около 5 трлн рублей. Без резервов нам пришлось бы сокращать и урезать расходы почти на четверть. Второе – это ограничение расходов в рамках бюджетных правил, что также дало свои результаты. Если бы мы более активно наращивали бюджетные расходы, как нам рекомендовали наши оппоненты, то… Кстати говоря, расходы за последние 10 лет и так выросли, выросли с 16 до 21% валового внутреннего продукта расходы федерального бюджета. Если бы мы наращивали бюджетные расходы, то в настоящее время мы могли бы иметь государственный долг более 30% ВВП и дефицит бюджета 5–6% ВВП, а рецессия в экономике могла бы быть ещё больше, нежели мы наблюдаем сегодня.

Доказали свою необходимость и последние решения. Уже во второй половине прошлого года мы начали реализовывать первые шаги по оптимизации бюджета. По итогам 2014 года нам удалось аккумулировать в антикризисном фонде около 130 млрд рублей, а с учётом ассигнований в текущем году мы его сформировали в сумме более 230 млрд рублей. За счёт этого были проведены необходимые меры по реагированию на те сложности, с которыми мы столкнулись. Кроме того, нам удалось провести и оптимизацию расходов в текущем году на сумму более триллиона рублей, и образовался тот запас прочности на текущий год, который позволил реализовать первоочередные антикризисные меры, принять меры по повышению социальной защиты граждан, в первую очередь пенсионеров, а также реализовать целый ряд других мер по развитию экономики и обеспечению социальной стабильности.

Мы быстро отреагировали и на ухудшение ситуации в банковской сфере. Резкое ослабление рубля в конце прошлого года спровоцировало резкий спрос населения на национальную валюту, а также спровоцировало изъятие депозитов из банков. Для стабилизации ситуации был разработан комплекс мер, была подготовлена программа капитализации, рекапитализации банков, были удвоены страховки по депозитам граждан в банках, а также была оперативно, на наш взгляд, очень эффективно сработана система предоставления ликвидности Федеральным казначейством во взаимодействии с Центральным банком.

В этом году мы оперативно уточнили бюджет и начали реализовывать также оперативно меры антикризисного характера. Как известно, первый удар кризиса всегда приходится на финансовые рынки, а затем эффект переносится на реальную экономику. Восстановление идёт тем же путём. Что мы видим сегодня? Финансовые рынки стабилизировались, рубль и российские государственные ценные бумаги являются одним из самых доходных активов в этом году. Мы видим резкое замедление оттока капитала: с уровня 77,4 млрд долларов в IV квартале прошлого года он снизился до 32 млрд рублей в I квартале текущего года. Во II квартале мы ожидаем его дальнейшее снижение до 15 млрд долларов. В целом по году отток капитала, по нашим оценкам, составит около 90 млрд долларов. Однако именно сейчас мы ощущаем сложную ситуацию в реальной экономике. I квартал будет самым слабым по экономическому росту – именно на него пришлась основная часть неизбежной адаптации экономической динамики, тем не менее уже во втором полугодии мы не исключаем возобновления экономического роста.

Ещё не решён вопрос с высокой инфляцией. Текущие 16,9% инфляции в годовом выражении в основном вызваны разовыми факторами, а именно изменением курса рубля, а также теми ограничениями, которые были введены в сфере торговли. Эти два фактора дали всплеск инфляции в общем объёме примерно на уровне порядка 11 процентных пунктов, то есть из 16,9% 11 связано с разовыми факторами.

Сегодня главный риск – не дать инфляции перейти из разовой в постоянную, а такой переход происходит, когда вслед за всплеском инфляции начинается индексация бюджетных расходов, индексация выплат зарплат и так далее. Ключевая роль в снижении инфляции сегодня принадлежит именно бюджету, бюджетной политике.

Какие решения были здесь приняты? Мы ограничили темпы роста бюджетных расходов. Их снижение на 5% в реальном выражении обеспечено путём внесения соответствующих поправок в закон о бюджете. Мы не индексировали заработные платы, оптимизировали расходы на государственный аппарат. Такой подход уже дал свои положительные результаты. Годовой прирост индекса потребительских цен практически остановился. Месячные темпы устойчиво снижаются, а более низкая инфляция означает и более низкие процентные ставки в экономике, что так необходимо для возобновления кредитования экономики.

По итогам года мы ожидаем инфляцию в размере порядка 11%. Постепенно всё больше и больше экономистов начинают присоединяться к такой оценке. Мы считаем, что она более реальна, чем те прогнозы, которых мы ожидали.

Необходимо отметить, что замедление экономического роста – это не событие только последнего года. Проблемы здесь появились гораздо раньше. Уже по итогам 2013 года темпы экономического роста замедлились до 1,3%. Почему замедлились темпы? В чём причина? На наш взгляд, ключевая причина – накопленные структурные дисбалансы, о которых мы говорим. В первую очередь это рост доли конечного потребления и текущего потребления в экономике с 66,7% в 2008 году до 73% в 2014 году. Увеличение конечного потребления уменьшает долю инвестиций, а без инвестиций говорить о росте невозможно.

Следующее – это рост доли заработных плат в ВВП с 47% в 2008 году до 52% в 2014 году. Рост заработных плат у нас происходил быстрее роста производительности труда и съел, по сути дела, прибыль предприятий, являющихся основным источником инвестиций в экономике России. Ухудшилась структура бюджета, и ненефтегазовый дефицит вырос до 11,5% ВВП в 2015 году. Напомню, что до 2008 года этот показатель находился в параметрах в два раза ниже, чем в 2015 году. И структура расходов тоже перекосилась в сторону заработных плат, в сторону оборонных расходов, что не направлено на обеспечение экономического роста. В экономике резко выросла доля государственного сектора и сегмента государственных компаний, чья эффективность тоже, мы видим, оставляет желать лучшего.

Что нужно, чтобы перезапустить экономический рост? Ответ здесь, на наш взгляд, однозначен – это частные инвестиции. Ни одна экономика в мире не растёт, не развивается быстро, если она проедает столько производимого дохода. Все быстро развивающиеся экономики много сберегают и много инвестируют. В структуре внутреннего спроса Сингапура валовое накопление составляет 38%, в Китае – 49%, в Индонезии – 33%, в Индии – 30%, а текущее потребление государства в этих странах составляет от 9 до 14% ВВП. Для сравнения в Российской Федерации текущее потребление составляет около 20%. У нас не получится инвестировать, как сегодня, порядка 19–20% ВВП (мы сегодня только 20% инвестируем) и расти при этом в размере 3–4%. Это невозможно. В структуре внутреннего спроса инвестиции должны составлять порядка 30%. Ни одна страна, которая наращивает текущее потребление и госрасходы, не имеет устойчивого экономического роста. Должен расти не только количественный объём инвестиций, но и улучшаться их качественные параметры. Вопрос эффективности инвестиций – ключевой. К сожалению, сейчас есть большие вопросы к качеству инвестиций, особенно в государственном секторе – как в компаниях с государственным участием, так и бюджетных инвестиций. Особенно очевидно это стало, когда мы стали подробно анализировать, куда направляются инвестиционные расходы, при уточнении бюджета в текущем году. Поэтому вопрос об эффективности бюджетных инвестиций является одним из ключевых для обеспечения экономического роста. А что говорить о тех инвестициях, которые мы вносим в капиталы компаний? Тот же пример с «РусГидро», когда три года назад было вложено 50 млрд рублей и они до сих пор ещё лежат на остатках, на счетах в банках, – ярчайший тому пример.

Что нужно делать, чтобы росли инвестиции? Благоприятный, то есть стимулирующий инвестиционный климат и источники ресурсов. Больше средств должно оставаться у частного бизнеса. Бюджет не должен вытеснять частную экономику ни в части расходов, ни в части конкуренции за ресурс на финансовых рынках. А это как раз сбалансированность бюджета, его бездефицитность, неувеличение его доли в объёме валового внутреннего продукта.

Какова роль Минфина в обеспечении экономического роста и в необходимых структурных сдвигах в российской экономике? В части финансовых рынков это обеспечение эффективно работающей системы финансового посредничества и условий для роста сбережений в экономике. В условиях санкций нам нужен свой собственный, внутренний инвестор. Здесь ключевыми являются вопросы дальнейшего развития накопительной части пенсионной системы, системы накопительного страхования жизни, развития страхования в целом. Ключевой вопрос – это восстановление в полном объёме начиная с 2016 года прав застрахованных лиц на формирование накопительной части пенсии в соответствии с их выбором. Система прошла всё необходимое реформирование, были проверены институты, которые работают, запущен механизм гарантирования накоплений. В этом году фонды получили накопления прошлых лет, и всё готово к тому, чтобы эта система могла перезапуститься в следующем году. Окончательно решение здесь должно быть принято в Правительстве Российской Федерации.

Долговая политика будет способствовать развитию внутреннего финансового рынка. Здесь планируется выпуск новых типов финансовых инструментов. Помимо уже активно размещаемых в этом году облигаций с плавающей процентной ставкой во II квартале мы предложим рынку новый инструмент – облигации с номиналом, индексируемым на инфляцию. Де-факто мы создаём новый рынок и ожидаем, что вслед за выпуском новых инструментов на государственном уровне такие же облигации будут выпускаться и частными компаниями. Это подстегнёт и рынок капитала, и, мы считаем, оживит финансовую ситуацию.

В части налоговой политики – это обеспечение стабильности, предсказуемости налогового законодательства, стимулирование инвестиционной активности, в первую очередь за пределами нефтегазового сектора. Что для этого делается? Мы в этом году подготовим законодательные предложения по внедрению гринфилдов, то есть когда предприятия вкладывают средства, инвестиции в новый проект и потом получают вычет при уплате налогов в бюджет. Это внедрение патента для самозанятых без регистрации предприятий – тоже будет новая форма взаимодействия с налогоплательщиком, когда на отдельные виды услуг, оказываемых сегодня (эти услуги нигде не регистрируются, с них не уплачиваются налоги), достаточно будет приобрести патент, не становясь индивидуальным предпринимателем. Это, безусловно, и внедрение новых налоговых условий для отдельных территорий. В первую очередь речь идёт о Дальнем Востоке, территориях опережающего развития и региональных инвестиционных проектах.

Подготовлен и будет реализовываться комплекс мероприятий по обеспечению условий для возврата и безопасного декларирования капиталов внутри России. Тоже считаем, что это может стать дополнительным источником инвестиций.

Бюджет. Это основной инструмент экономической политики государства. Задача министерства на этот год – подготовка нового трёхлетнего бюджета, который должен запустить структурные изменения в экономике. Нам важно сокращать текущие расходы бюджета, оставлять как можно больше ресурсов в частном секторе экономики. Бюджет не может заменить частного инвестора, а государство не может заменить частного собственника. В этом году объём доходов бюджета сократится на 2,5 трлн рублей по сравнению с тем запланированным уровнем, который был изначально предусмотрен в бюджете, а дефицит возрастёт до 3,7% ВВП. Уже по итогам I квартала мы видим изменения, которые коснулись бюджета, видим, что дефицит составил 812 млрд рублей, это на 1 трлн рублей выше чем дефицит бюджета за I квартал прошлого года. В базовом сценарии Резервный фонд сократится на 3,1 трлн рублей из 5 трлн, то есть почти на две трети. При сохранении текущих параметров курса и стоимости нефти, которую мы сегодня наблюдаем, это сокращение может быть ещё масштабнее. Всё это означает, что уже в следующем году нам необходимо резко ограничить использование данного источника финансирования дефицита бюджета.

Жить по старым лекалам в новых условиях уже нельзя. Во-первых, у нас недостаточно резервов, во-вторых, для устойчивого развития экономики нам необходимо обеспечить плавную динамику номинального объёма бюджетных расходов. В 2017 году мы ожидаем постепенный выход доходов федерального бюджета на уровень15,5 трлн рублей при росте цены на нефть до уровня 70 долларов за баррель. Что такое 15,5 трлн? Это примерно чуть больше, чем тот объём доходов, который был изначально спланирован на текущий год, поэтому общий объём ресурсов бюджета в ближайшей трёхлетке особо и не изменится. Наша задача состоит в том, чтобы привести наши расходы, наши обязательства в соответствие с теми возможностями, которые у нас есть. И мы к 2017 году ставим задачу иметь бездефицитный бюджет при цене на нефть 70 долларов за баррель. При такой конструкции, по сути, наращивать расходы по сравнению с тем объёмом, который мы имеем в 2015 году, особо нам не придётся, потому что, по нашим оценкам, в 2017 году объём расходов может быть увеличен не более чем на 300–400 млрд рублей.

В то же время при действующих обязательствах, которые нам предписывают индексацию заработных плат, индексацию пенсий, других расходов, общий объём расходов бюджета у нас будет постоянно возрастать, и к 2017 году прирост расходов к уровню текущего года составит около 1 трлн рублей. Поэтому в ближайшие месяцы нам необходимо подготовить предложение по оптимизации бюджета, сокращению объёма избыточных расходов на сумму примерно от 1,5 до 2 трлн рублей. Это очень сложная задача, тем не менее мы её ставим и будем её решать.

Что для этого нужно предпринять, какие меры? Мы считаем, что частично уменьшить эту сумму можно за счёт мобилизации доходной части бюджета. Здесь необходимо продолжить улучшение администрирования, сокращение теневого сектора экономики. Такие шаги уже предпринимаются как налоговой службой, так и Росфинмониторингом. Этому будет способствовать концентрация внимания контролирующих органов к недобросовестным налогоплательщикам. Мы видим, что деятельность наших налоговиков очень эффективна в условиях реализации новых подходов к контролю за уплатой налогов, и, несмотря на снижение темпов экономического роста, налоговые доходы, которые администрируются налоговой службой, в этом году растут. Я не говорю о том, что, безусловно, доходы, которые администрирует таможенная служба, связанные с изменением цен на нефть, снижением экспортных пошлин, сокращаются и в целом у нас идёт снижение общего объёма поступления доходов. Но налоговые доходы, контролируемые ФНС, растут, в том числе и за счёт применения новых подходов в администрировании доходов.

Тем не менее основные решения в области оптимизации находятся в области расходов. Какие ключевые направления оптимизации здесь можно выделить в последующие годы? Это сворачивание разовых антикризисных мер, которые мы в текущем году реализуем как реакцию на те шоки, с которыми мы столкнулись; это оптимизация численности государственного аппарата и в целом расходов на госуправление; это продолжение формирования расходов на оборонную безопасность исходя из первоочередных задач обороноспособности, с одной стороны, а с другой стороны – исходя из реальных возможностей бюджета; сокращение в бюджете так называемых псевдоинвестиционных расходов, а также субсидий и взносов в уставные капиталы в условиях, когда мы ожидаем снижения процентных ставок и стоимости кредитных ресурсов, и, безусловно, социальные расходы.

Наибольшую долю в структуре расходов бюджета занимают именно социальные расходы. Помимо расходов здесь присутствует большой набор льгот разного характера. При этом эффективность системы социальной помощи остаётся низкой: не применяется принцип нуждаемости, пенсионные выплаты перестали быть платежом, связанным с утратой трудоспособности человеком, а стали фактически играть роль социальной выплаты при достижении человеком определённого возраста. Это привело к тому, что сформирована система с высокими обязательствами и низким эффектом. Для преодоления бедности необходимо, на наш взгляд, модернизировать эту систему, систему категориальных льгот, вводить учёт нуждаемости при осуществлении мер социальной поддержки. Нужно срочно решать вопрос отмены досрочных пенсий, повышения пенсионного возраста. Это позволит не только снизить нагрузку на бюджет, но и, самое главное, сгладить те последствия демографической ситуации, с которыми мы будем сталкиваться в ближайшее время.

Что касается здравоохранения и образования, то здесь наблюдается, на наш взгляд, низкая вовлечённость потребителей данных услуг, низкая степень мотивации контроля качества услуги со стороны потребителей и отсутствие стимулов к рационализации их потребления. В результате мы видим не всегда эффективную работу госучреждений в рамках данных отраслей в расчёте на рубль вложенных средств.

Несколько слов об операционной эффективности. Конечно, эффективность управления государственными финансами основана на долгосрочной сбалансированности федерального бюджета, но, на наш взгляд, не менее важна и операционная эффективность текущей деятельности. Здесь ряд вопросов, которые необходимо осветить. В первую очередь: в условиях роста дебиторской задолженности, которая на 1 января текущего года составила 2,6 трлн рублей, а сейчас превысила 3 трлн рублей, за I квартал общий объём расходов федерального бюджета составил 27%. Такого никогда не было, у нас I квартал занимал в структуре, в объёме бюджета примерно 22%, максимум 23%, в этом году – 27%. Речь идёт о чём? О том, что общий объём расходов в I квартале увеличился по сравнению с прошлым годом на 900 млрд рублей. В результате мы вынуждены были использовать средства резервного фонда. Мы воспользовались правом, которое закон нам предоставлял, взяли средства из резервного фонда – 500 млрд – и, по сути дела, передали их в авансы, которые были профинансированы в I квартале.

Проблема в том, что вместо того, чтобы эти ресурсы работали в реальном секторе экономики, они – авансы – долгое время остаются на счетах в банковской системе в виде депозитов, а иногда и вкладываются в иностранную валюту. Выходом из сложившейся ситуации может стать перевод всех авансов на счета Федерального казначейства. Данный механизм мы уже опробовали на выделении трансфертов субъектам Российской Федерации, и хочу сказать, что результат позитивный. Неиспользованные остатки на счетах региональных бюджетов сократились на 37%, а субъекты Российской Федерации стали быстрее расходовать предоставленные им виды финансовой помощи. Казначейское сопровождение также успешно апробируется при реализации мероприятий строительства космодрома Восточный, поэтому мы считаем, что наряду и с банковским сопровождением, нам необходимо усиливать и развивать казначейское сопровождение тех контрактов, договоров, которые реализуются в рамках бюджета.

Региональный блок. Несмотря на то что по итогам 2014 года размер дефицита консолидированных бюджетов субъектов Российской Федерации снизился с 1% в 2013 году до 0,6% в 2014 году, ситуация непростая. В отличие от федерального бюджета доходная часть региональных бюджетов в этом году не сократится, она будет увеличиваться, поскольку влияние внешних факторов на региональные бюджеты гораздо меньше, чем на федеральный бюджет. Для балансировки региональных бюджетов, для улучшения сбалансированности, на наш взгляд, здесь необходимо принять несколько решений. В первую очередь это решения о возможности неиндексации заработных плат бюджетникам в текущем году, предоставлении большей гибкости региональным властям по применению принципа нуждаемости в вопросах социальных льгот и платежей – всё то, что позволит развернуть обратно те негативные изменения структуры расходов, которые произошли в бюджетах регионов за последние годы. Мы в свою очередь подготовим предложения по поправкам в 122-й закон в части возможности использования принципа нуждаемости при предоставлении социальной помощи.

Учитывая решение о предоставлении большей возможности регионам в вопросе налоговых льгот малому и среднему бизнесу, будет подготовлено изменение в методике межбюджетных трансфертов, учитывающее последствия реализации регионами мер по поддержке малого и среднего бизнеса. Из-за высокой волатильности на финансовых рынках очень остро встал вопрос о рефинансировании долгов регионов. Мы в этом году подставили плечо, увеличили объём бюджетного кредитования по низкой ставке. Условия получения бюджетных кредитов, которые мы начали предоставлять ещё в прошлом году, к сожалению, мы видим, не выполняются всеми регионами. В этой связи хотел бы обратить внимание коллег из субъектов Российской Федерации на неукоснительное соблюдение тех договорённостей, которые были достигнуты в рамках предоставления кредитов ещё в прошлом году. В этом году мы очень серьёзно будем подходить к мониторингу тех соглашений, которые были заключены, и предоставление новых видов финансовой помощи будем увязывать с реализацией ранее достигнутых договорённостей по кредитам.

Открытость. Дмитрий Анатольевич уже остановился на этом вопросе. Хочу сказать, что мы в 2013 году сами оценили себя достаточно консервативно, и уровень открытости у нас составлял всего 22% от максимального уровня. В этом году, несмотря на то же сохранение консервативного подхода в оценке, мы продвинулись до 74% от максимального уровня. Тем не менее мы ставим задачу и дальше продолжать работать в этом направлении – в сфере открытости.

Хочу тоже отметить, что мы в этом году в Министерстве финансов внедрили систему оценки деятельности наших подразделений, департаментов министерства, в зависимости от ключевых показателей эффективности. Каждое подразделение имеет свои чёткие определённые цели, сроки, ответственного исполнителя и задачи. И в конце года будет проведён отчёт всех подразделений по реализации и выполнению этих задач.

Считаю, что такой подход нужно будет использовать не только на внутриведомственном уровне, но и при реализации государственных программ, когда мы должны заслушивать министерства и ведомства, ответственных за реализацию программ исполнителей о выполнении тех ключевых показателей, которые ставятся при принятии программы.

И в заключение хотел поблагодарить коллектив Министерства финансов, наши подведомственные службы – налоговую службу, казначейство, Росфиннадзор – за работу, за профессионализм. Мы действительно, на наш взгляд, справились с теми вызовами, которые были в начале года, отреагировали на них достаточно оперативно. Уверен, что мы и дальше справимся с теми вызовами, которые стоят перед финансами и экономикой нашей страны.

Спасибо за внимание.

Дмитрий Анатольевич, разрешите предоставить слово председателю Счётной палаты Российской Федерации Голиковой Татьяне Алексеевне.

Т.Голикова: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Добрый день!

Первое, что я хочу сказать: я очень рада присутствовать в здании Министерства финансов. Должна сказать, что мы не договаривались с Антоном Германовичем (А.Силуанов), о чём будем говорить, но так получилось (я его слушала), что в некоторых оценках наши выступления совпадут. Возможно, у меня будут где-то более глубокие оценки, с учётом того, что я всё-таки сейчас представляю контрольный орган, но, наверное, 10 лет совместной работы в одном кабинете и 19 лет в стенах этого здания налагают определённый отпечаток ещё и на совместное мышление.

Тем не менее я бы хотела сказать, что действительно у нас с коллегами из Министерства финансов очень много схожих оценок. Очень приятно сказать, что мы находим взаимопонимание по сложным вопросам, несмотря на то что они представляют финансовый орган исполнительной власти, а мы – контрольный орган законодательной власти.

В своём выступлении, которое я сегодня хочу озвучить, я бы хотела остановиться на темах, которые, на мой взгляд, представляют сегодня достаточно сущностное значение для исполнения и последующего формирования бюджета на 2016–2018 годы. И начну, но в другом аспекте, с того, о чём сказал Антон Германович. Мы прожили I квартал 2015 года. Безусловно, у нас были более сложные отношения и более сложные оценки этого периода времени, но, несмотря на это, мы его прожили с теми результатами, о которых сейчас уже было сказано. Действительно, мы добились очень высокого исполнения расходов в I квартале 2015 года, беспрецедентно высокого, такого не было никогда, – это 27% от годового объёма сводной бюджетной росписи. Но при этом, поскольку бюджет является генератором многих проектов, которые в то же время являются локомотивами экономического роста, всё-таки хотела бы обратить внимание и на те позиции, которые в I квартале, к сожалению, не получили своего развития по исполнению, хотя связаны с поддержкой инфраструктуры и тех структурных реформ, которые Правительством осуществляются.

В I квартале меньше чем на 15% доведённых лимитов бюджетных обязательств исполнены расходы по восьми главным распорядителям, но обратить внимание я бы хотела на Росавиацию – 4,7%, Росжелдор – 6%, Минэкономразвития – 6,5%, Роскосмос – 10,1%. Остальные упоминать не буду. Скажу только, что в Минэкономразвития в I квартале не были исполнены, вообще не исполнялись расходы на государственную поддержку малого и среднего предпринимательства, включая крестьянские и фермерские хозяйства, причём эта тенденция не первый год. Росжелдором не осуществлены взносы в уставный капитал «РЖД». Может быть, это хорошо, может быть, это плохо, но об этом я скажу чуть позже в контексте того, о чём говорил Антон Германович по взносам в уставные капиталы акционерных обществ. Роскосмосом на низком уровне исполнены ассигнования по двум программам, связанным с развитием ГЛОНАСС и Федеральной космической программой, вообще никак не финансировались расходы по космодрому Восточный.

Кроме того, я бы хотела обратить внимание на исполнение межбюджетных трансфертов только в части субсидий. Межбюджетные трансферты в части субсидий исполнены на 9,7% за I квартал, при этом дорожные субсидии исполнены на 1,9%. А это всё то, что поддерживает нашу инфраструктуру и впоследствии генерирует доходы не только федерального бюджета, но и бюджетов субъектов Российской Федерации и муниципальных образований.

Пользуясь тем, что здесь присутствуют коллеги из регионов, я бы хотела обратить внимание на решение, которое Дмитрий Анатольевич уже принял. Министерство финансов должно к 1 июля представить доклад о том, как главные распорядители средств федерального бюджета и соответствующие регионы поработали по тем субсидиям, по заключению тех соглашений и, соответственно, их исполнению, которые предусмотрены в 2015 году, и внести предложения по ответственности ГРБС за неисполнение этих субсидий и возможному перераспределению тех средств, которые ежегодно в федеральном бюджете остаются на IV квартал, кочуют на следующий год, снова возвращаются, и этот процесс у нас продолжается до бесконечности.

Несколько слов о доходах. Уже было сказано, что неплохо сработала налоговая служба, это объективно так. У нас по I кварталу 2015 года, если сравнивать его с I кварталом 2014 года, доходы не исполнены всего на 84,6 млрд рублей, или на 2,5 пункта ниже, чем в 2014 году. Но при этом это составляет 27,4% от уточнённого бюджета 2015 года, который сейчас уже принят Государственной Думой. Безусловно, при таком исполнении потенциал по исполнению доходов 2015 года (и мы об этом говорили, когда бюджет шёл в Государственной Думе) мы оцениваем выше, чем тот, который сейчас представлен в бюджете 2015 года.

Но при этом я бы хотела обратить внимание на необходимость сосредоточения усилий Федеральной таможенной службы, особенно в условиях снижения импорта, на вопросе занижения таможенной стоимости товаров. К сожалению, примеры такого рода занижения таможенной стоимости наши контрольные мероприятия подтверждают. Речь идёт о дорогостоящем технологическом оборудовании, зерноуборочных комбайнах, автопогрузчиках, сельхозтехнике, электронной технике. Но также я бы хотела обратить внимание и на занижение стоимости при экспорте, особенно это касается водных биологических ресурсов, лома металлов, самих металлов. В том числе это осуществляется по контрактам, которые заключаются нашими, российскими, лицами с лицами, зарегистрированными в офшорах и в странах с льготным налогообложением.

Безусловно, рост доходов во многом будет предопределяться теми мерами, которые Правительство будет реализовывать в рамках «антикризисного плана». И здесь я бы хотела обратить внимание на отдельные результаты тех контрольных мероприятий, которые мы проводили по использованию средств бюджета, которые были выделены в рамках антикризисной поддержки 2008–2010 годов. Хочу акцентировать внимание только на предоставлении государственных гарантий, поскольку вы знаете, что сумма в бюджете предусмотрена на эти цели существенная.

В ряде случаев, я говорю о прошлом периоде, оказанная государственная гарантийная поддержка не привела к улучшению финансового состояния предприятий, и на сегодняшний день эти предприятия оказались банкротами. Я не буду их называть, но объёмы государственной поддержки были им предоставлены достаточно существенные, они оценивались от 1,5 млрд рублей и выше.

Из-за многоступенчатости схемы предоставления государственных гарантий в ряде случаев их фактическое предоставление с момента принятия решения межведомственной комиссией и до издания соответствующего приказа Минфина производилось со значительной задержкой, от 10 до 13 месяцев. Например, четырём предприятиям, таким как НПО «Сатурн», НПК «Уралвагонзавод», «АМЗ», ОАО «ЧТЗ – Уралтрак», государственные гарантии на общую сумму 20,8 млрд рублей были предоставлены с задержкой от 10 до 13 месяцев. При этом в ходе проверок установлено, что в нарушение правил предоставления в 2009–2010 годах государственных гарантий руководству отдельных предприятий выплачивались соответствующие премии.

Хотелось бы, чтобы эта ошибка не повторялась в настоящий период и был обеспечен соответствующий контроль за целевым использованием кредитов, которые обеспечены государственными гарантиями из средств федерального бюджета. Прежде всего ответственность здесь лежит на главных распорядителях бюджетных средств, в ведении которых эти предприятия находятся.

Не могу не сказать ещё об одном моменте, это извечный спор наш с Министерством финансов. Дело в том, что положениями Бюджетного кодекса предусмотрено издание порядка, в соответствии с которым, прежде чем выдать государственную гарантию, идёт проверка финансового состояния принципала. Но такая проверка Министерством финансов не ведётся, соответственно, порядок такой не выпущен. Позиция понятна: это сильно может затянуть выдачу гарантий, с одной стороны, с другой стороны, нет такого, наверное, человеческого ресурса, который в сжатые сроки мог бы это сделать.

Но наш опыт 2009–2010 годов говорит о том, что вот у нас и лаг – 10 месяцев – 13 месяцев, за это время можно уже много что проверить, это с одной стороны. С другой стороны, у нас в 2012 и 2013 годах наступило 12 гарантийных случаев, и Министерство финансов по этим 12 гарантийным случая оплатило 5,8 млрд рублей по кредитным соглашениям, заключённым в рамках антикризисной поддержки. При этом общая сумма задолженности перед Российской Федерацией, которая была взыскана в судебном порядке, составила только 34,8 млн рублей. Делайте вывод об эффективности этой формы.

Уже в четверг, 16-го числа, Правительство будет рассматривать сценарные условия развития экономики на 2016–2018 годы. То есть мы полноценно вступаем в бюджетный процесс 2016–2018 годов – период достаточно сложный, ответственный и с точки зрения лет, которыми он представлен (два выборных года попадают на этот период), и с точки зрения решений, которые предстоит оценить и предусмотреть в этом бюджете.

В первую очередь речь идёт о перспективах реализации положений указов Президента от 7 мая 2012 года, наконец-то о статусе института государственных программ, которые должны были стать основой формирования бюджета, но пока не стали таким механизмом. Мы всё-таки предполагаем, что в рамках установленных приоритетов Правительство к 1 октября 2015 года соответствующую работу проведёт, и мы увидим те программы, которые хотя бы в рамках трёхлетнего цикла будут исполняться без традиционных изменений и без девальвации тех решений, которые заложены в этих государственных программах.

Я, конечно, не могу не сказать о необходимости сбалансированности федерального бюджета и бюджетов регионов, о чём Антон Германович уже говорил. Очевидно, что решение этих задач во многом связано с достаточными финансовыми ресурсами, но не просто с достаточными финансовыми ресурсами, а с эффективностью их использования. В этом смысле хотела бы ответить на один вопрос, который всегда задают: есть ли резервы у федерального бюджета?

Ответ абсолютно утвердительный: резервы у федерального бюджета есть. Мы на самом деле очень богатая страна и очень многое себе позволяем и с точки зрения использования тех ресурсов, которые закладываются. Я буквально несколькими фактами прокомментирую это своё утверждение.

Первое – Антон Германович об этом говорил, но я бы хотела обратить внимание на это в другом аспекте, – за последние годы мы наблюдаем неуклонный рост дебиторской задолженности как по расходам, так и по доходам. За 2014 год эта дебиторская задолженность возросла на 332,8 млрд рублей, увеличилась на 14,8% и составляет на сегодняшний день 16,5% от расходной части бюджета. Это много. Это неотработанные авансы и невыполненные, соответственно, работы, непредъявленные товары и услуги.

Дебиторская задолженность по доходам – 1 трлн 143 млрд рублей, возросла на 236 млрд рублей и составляет 8,8% доходной части бюджета. В основном речь идёт о неналоговых доходах, о штрафах. Мы неоднократно эту тему рассматривали, но очевидно, что здесь не доработаны и неэффективны те механизмы, которые используются сегодня для мобилизации этой дебиторской задолженности по доходам.

Я, кстати говоря, зная структуру этой задолженности, считаю, что мы могли бы вполне привлечь ресурс Федеральной налоговой службы, для того чтобы понять, есть ли у нас возможность взыскивать эти штрафы. Потому что во многих случаях эти штрафы зависли на исчезнувших уже фирмах-однодневках в рамках реализации валютного законодательства, и только налоговая служба в данном случае может подтвердить, существуют они, есть ли у них какие-то перспективы или это всё надо списывать, ну, может быть, не всё, а только какую-то часть.

Что касается дебиторской задолженности по расходам, то я бы хотела привлечь внимание к тем пунктам «антикризисного плана», которые дают возможность авансировать 80 и 100%. Дмитрий Анатольевич, без соответствующего контроля со стороны главных распорядителей средств федерального бюджета Министерство финансов ничего в этой части сделать не сможет, потому что эти средства, попадая в таком большом объёме в авансы, никогда сразу не используются на выполнение работ. Это очевидно, это подтверждают все контрольные мероприятия. Эти средства на депозитных счетах в банках. Более того, во многих случаях эти же предприятия получают государственные гарантии и используют полную государственную поддержку, но при этом отдачи с точки зрения доходов, с точки зрения пополнения казны мы от этих предприятий не видим.

Второй момент – использование государственной собственности. Хочу остановиться только на федеральных государственных унитарных предприятиях и их функционировании. Вы знаете, что согласно государственной программе управления государственным имуществом целевой показатель 2018 года по количеству ФГУП должен стать равным нулю. Проведённый нами мониторинг программы приватизации за 2010–2014 годы показал, что среднее количество преобразуемых в акционерные общества федеральных государственных унитарных предприятий составляет 60 в год. При этом преобразования осуществляются за пять лет в основном, а в ряде случаев и за 10 лет. Эффективность подобного рода работы стремится к нулю.

При этом я бы хотела подчеркнуть, что мы разделяем позицию Росимущества, что нецелесообразно переносить эти сроки с 2018 года, что нужно заставить наших главных распорядителей эту работу провести. В противном случае мы теряем достаточно большие доходы. О чём идёт речь? По данным Росимущества на 1 января 2015 года, мы имеем 1549 ФГУП, за которыми, как следует из реестра федерального имущества, закреплено более 145 тыс. объектов недвижимого имущества без земельных участков общей площадью 667 млн кв. м. Как вы думаете, сколько мы в год получаем доходов? 7,8 млрд рублей. Неужели мы от этого имущества не можем получать вклад в бюджет существенно больший, чем то, что на сегодняшний день имеем?

При этом хочу ещё раз подчеркнуть: примеры наших контрольных мероприятий свидетельствуют о том, что потенциал к зарабатыванию есть. Одно из предприятий, которое находится в ведении Росимущества, заработало за 2014 год 1 млрд рублей, чистой прибыли перечислило в бюджет 38,6 млн рублей. Почему? Потому что всё остальное она потратила на содержание той собственности, которая находится в ведении этого же предприятия – на коммунальные, капитальные и прочие расходы, которые с точки зрения эффекта никакого результата не приносят.

Взносы, о которых Антон Германович уже сказал, – тема наболевшая, нашумевшая, но пока с ней ничего не происходит, за исключением той нормы, которую вписало Министерство финансов в закон о бюджете, – о фактическом возможном использовании этих вносов только при условии, если будут предоставлены документы, подтверждающие необходимые расходы. 2012–2014 годы: только по открытой части бюджета мы вложили 606,8 млрд рублей в качестве взносов в уставные капиталы 134 акционерных обществ. Результат: порядка 100–150 млрд рублей из выделенных средств ежегодно не используются. Они остаются на счетах этих акционерных обществ, размещённые на депозиты. Ничего незаконного в этом нет, это закон разрешает, но возникает другой вопрос – о качестве планирования главными распорядителями средств этих объёмов взносов в уставные капиталы.

Следующая тема, на которую я бы хотела обратить внимание, – это закупки. По данным Федерального казначейства и информации, которая размещена на официальном сайте «Закупки.ру», в 2014 году было объявлено 2,7 млн закупок товаров, работ и услуг для обеспечения государственных нужд на сумму 6 трлн рублей. Какие новые тенденции мы увидели по 2014 году?

Первое. Увеличился объём крупных закупок, стоимостью свыше 1 млрд рублей. Их объём составил 1,7 трлн, это 27,3% к общему объёму закупок и на 26% превышает показатель 2013 года. В основном эти закупки происходят на федеральном уровне – 73%.

Вместе с тем федеральными закупщиками почти треть закупок изначально осуществляется у единственного поставщика – 29,8%. Такой тенденции нет на уровне регионалов и муниципальных образований, там это составляет 4,9 и 6,8%. Соответственно, только эти два фактора влияют уже на снижение конкуренции и на возможную экономию от государственных закупок, которая по итогам 2014 года, если сравнивать с 2013 годом, снизилась на 2%.

Мы совместно с Росфиннадзором проводили контрольные мероприятия по закупкам, каждый в рамках своей компетенции. Мы выявили 276 нарушений законодательства о закупках на сумму почти 40 млрд рублей, Росфиннадзор – 248 проверок провёл на сумму 13 млрд рублей. Все эти тенденции наблюдаются и в I квартале 2015 года.

Следующее – это Федеральная адресная инвестиционная программа. Посмотрите, какой результат мы имеем за 2014 год. Так же, как и в 2013 году, в 2014 году снизился уровень ввода в эксплуатацию объектов. По предварительной информации Минэкономразвития, которая была представлена в Правительство, из предусмотренных к вводу в 2014 году 772 объектов ФАИП не введено в эксплуатацию 407, или 52,7%. В 2013 году это было 41,1%.

Сейчас Правительство, Госдума, мы тоже поучаствовали в этой работе, очень серьёзно попытались отнестись к тому, как подойти к Федеральной адресной инвестиционной программе в 2015 году, сконцентрировав усилия на тех объектах, которые подлежат вводу в 2015 году.

Дмитрий Анатольевич, принципиально важно… Опять же это не Министерство финансов, это главные распорядители бюджетных средств, которые обязаны контролировать этот ввод, которые, добившись этих средств, и не только этих, а ещё и других, потом могут сказать, что они не успели. Вот уже этот вариант должен быть абсолютно исключён – по поводу того, что не успели. Почему? В том числе и потому, что каждый перенос стройки приводит к последующему удорожанию минимум на уровень инфляции по отношению к предыдущему году, а это опять неэффективное использование средств. Даже в рамках нашей работы 174 млрд мы зафиксировали за 2014 год неэффективного использования средств.

Я называю эти цифры только для одного: чтобы сказать, что если даже маленькую часть из этих пунктов задействовать как возможные ресурсы для повышения эффективности использования средств, мы как минимум получим 1 трлн рублей, что позволит нам достаточно серьёзно перестроить приоритеты внутри бюджета 2016, 2017 и 2018 годов.

Мне кажется, что нужно посмотреть по-другому на организацию формирования бюджета. Что я имею в виду? Мы традиционно привыкли к тому, что главные распорядители средств федерального бюджета приходят в Минфин и говорят: нам нужно вот это, вот это, вот это и вот это. Но никаких предложений с точки зрения мобилизации ими доходов как главными администраторами средств бюджета, ни с точки зрения их работы по поводу дебеторской задолженности, по поводу использования федерального имущества, по поводу сокращения различного рода неэффективных расходов они Министерству финансов не предлагают и Правительству, соответственно, не предлагают тоже. Мне кажется, что уже настало время обусловить формирование бюджета и соответствующее выделение средств принципиально иной работой главных распорядителей, которая будет нацелена именно на эффективность и на иное выстраивание приоритетов.

Спасибо.

А.Силуанов: Позвольте предоставить слово председателю Комитета по бюджету и налогам Государственной Думы Макарову Андрею Михайловичу.

Мы только что закончили работу над поправками в закон о бюджете. Они действительно были очень сложные, но конструктивное взаимодействие с комитетом нам очень помогало.

А.Макаров (председатель Комитета Госдумы по бюджету и налогам): Спасибо. Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Вы знаете, после выступления Татьяны Алексеевны (Т.Голикова) вообще выступать очень сложно. Мне всегда хочется сказать: а можно я отдам ей своё время, пусть продолжает. Мне кажется, это наиболее целесообразная и наиболее эффективная форма расходования в том числе бюджетных средств.

Однако, поскольку время мне всё-таки дали и сходить с трибуны уже неудобно, я бы хотел обратить внимание на несколько обстоятельств, которые, мне кажется, очень важны для определения дальнейших действий. Потому что подведение отчёта – это ведь всегда не только слова о том, как все хорошо работали, тем более все действительно замечательно работали, а ещё и о том, как мы будем работать ещё лучше.

В последнее время проходит очень много научных конференций экономистов, которые всё время говорят об «идеальном шторме». Я так понимаю, что это когда всё самое плохое, что может быть, сходится в одно и то же время в одной и той же точке (я же не экономист, поэтому я для себя так решил). Для нас это очень важно, потому что, как я понимаю, у нас сегодня здесь объединился кризис циклический, то есть когда мы находимся в нижней фазе экономического роста; у нас внешние риски (это, безусловно, цена на нефть и санкции); наконец, у нас валютный шок, который является производным от остальных; ну и только ленивый сегодня не говорит о структурном кризисе. Естественно, всё это как бы в одной точке.

Всё вроде бы ничего, только, единственное, я говорю это опять же не как теоретик, а исключительно потому, что я вижу здесь не теорию, а практику. Почему? Проблема в том, что при внешних шоках, это знают все, нужна валютная консолидация, а вот при спаде инвестиций нам необходимо бюджетное и денежное стимулирование, а это движение в прямо противоположных направлениях.

Строго говоря, мне бы хотелось как раз обратить внимание на то, что сегодня проблемы, которые стоят перед экономикой, соответственно и перед Минфином, и перед Правительством в конечном итоге, гораздо более сложные, чем те, с которыми мы столкнулись в 2008–2009 годах. Дело в том, что тогда (просто сейчас об этом все уже забывают) можно было просто увеличить расходы на 6,4% (ВВП имеется в виду). Я сейчас не буду обсуждать, насколько эффективно они тогда тратились, но тем не менее пожар залит деньгами. Кстати, я помню, что тогда расходы на Министерство здравоохранения (Татьяна Алексеевна не даст соврать, она тогда была в другом качестве) тоже на самом деле были серьёзно увеличены. Сегодня мы, к сожалению, вынуждены их сокращать.

Когда мы говорим о том, что кризис структурный, проблема ведь не только в том, чтобы поговорить об изменении модели. Об изменении модели сегодня, по-моему, не говорит только ленивый. Что при этом имеется в виду, никто точно сказать не может.

А вот необходимость сокращать расходы, на мой взгляд, заложена в одной принципиальной позиции, о которой говорить, наверное, то ли неловко, то ли стесняемся, но я попробую сейчас высказаться, хотя рискую… Из либерала и демократа уже не знаю, в кого превращусь. Дело в том, что, я считаю, что сегодня мы пожинаем плоды абсолютно ошибочной политики не просто сжатия денежной массы, а того тезиса, который вбрасывался. Вы помните, как он звучал у нас? Сейчас мы сложим всё в стабилизационный фонд, а когда придут трудные времена, мы оттуда деньги возьмём и их истратим. Причём это было абсолютно лукавое заявление по одной простой причине, что тогда просто был найден путь не тратить деньги. То есть говорили, всё равно воруют, и нашли наиболее эффективный способ не воровать, просто денег не давать вообще. Такой вот эффективный способ. Он был очень хороший, но проблема в том, что мы понимаем, что на самом деле единственной целью тогда была стерилизация денежной массы, и это была отложенная инфляция.

И вот сегодня просто взять деньги, как мы говорим, из резервного фонда уже невозможно. Когда мы говорим, что мы сегодня возьмём деньги из резервного фонда, мы должны понимать одну вещь: мы загнаны в ситуацию, когда неминуемо разгоняется инфляция. А можем ли мы сегодня разгонять инфляцию при том уровне, который есть? Потому что тогда за кризис действительно заплатит население, и, наконец, это, безусловно, падение золотовалютных резервов, и это ещё больше ударит по позициям страны на внешнеполитической арене.

Я говорю это исключительно для того, чтобы была понятна та сложная ситуация, в которой сегодня приходится принимать решения. В этой ситуации, на мой взгляд, особенно важно говорить о том, какой будет бюджетная и налоговая политика. Потому что просто так сказать, что можно взять резервный фонд сегодня и истратить его – на мой взгляд, здесь риски кратно возрастают, тем более, как справедливо говорила здесь Татьяна Алексеевна, есть резервы и в бюджете. Я не буду повторяться.

Год назад мы здесь говорили вместе с Татьяной Алексеевной о том, что у нас с вами два с лишним триллиона дебиторской задолженности, а сегодня она уже почти четыре составляет. Строго говоря, она по-прежнему лежит в банках на счетах и благополучно кому-то приносит проценты.

Мы посмотрели сейчас ФАИП. Игорь Иванович (И.Шувалов) давал такое поручение, и мы смотрели все вместе. 57 млрд – это то, что уже есть, более того, это переходящие объекты, по которым не было проектно-сметной документации. Вопрос не в том, что мы их сейчас сняли – спасибо, вместе с Правительством, со Счётной палатой работали, направили на то, что необходимо завершить непосредственно в 2015 году. Вопрос в другом: как они попали и больше года просуществовали? Я думаю, именно об этом сейчас говорила Татьяна Алексеевна, когда говорила об абсолютно новом подходе, который необходим, ГРБСов к их деятельности.

Наверное, я не буду говорить о бюджетной политике сейчас. Мне бы хотелось всё-таки несколько слов сказать о налоговой политике. Дмитрий Анатольевич, у меня к Вам огромная просьба, если можно. Вы не можете дать поручение, чтобы основные направления налоговой политики не писались для того, чтобы отчитаться перед Правительством о выполненном поручении? Просто до сих пор обычно то, что у нас было в основных направлениях налоговой политики, таможенно-тарифной, – это документы для того, чтобы отчитаться о проделанной работе.

Никогда в жизни основные направления налоговой политики, к сожалению, налоговую политику вообще не определяли. А определяют налоговую политику совершенно другие вещи. Например, информационное письмо, которое вышло из этих уважаемых мной стен (к сожалению, сегодня это уже выплеснулось в прессу, что жалко, конечно), о том, что предлагается – наверное, в целях повышения источников доходов – скажем, облагать налогом случаи продажи валюты. Пришёл кто-то в валютный пункт, продал там тысячу долларов, например, иностранный турист (мне кажется, вообще хорошо, мы иностранных туристов можем прижать наконец-то). Продал 100 долларов, чтобы сходить в ресторан, поддержать нашу промышленность, а ему сразу 30% налог с того, что он продал, да ещё штраф и привлечение к ответственности за то, что он не подал декларацию о том, что он эти доходы получил.

Это информационное письмо Министерства финансов от 20 февраля этого года. Я вам потом его покажу, если сами не сможете найти. К сожалению, у нас обычно об этом узнают уже после того, как это выходит в прессу. Хотелось бы, чтобы такого не было.

Но, конечно, это, надеюсь, можно исправить, это не самая большая проблема в наше время.

А вот такой вопрос, когда мы говорим: что мы хотим вообще увидеть от основных направлений?..

Я, кстати, благодарен Министерству финансов, реально благодарен, потому что открытость предельная сейчас стала. Даже основные направления, проект: вот рабочий документ, мы уже получили, мы вместе работаем, наверное, мы сможем что-то вместе сделать.

Я просто повторяю, здесь очень важно целеполагание, для чего мы это пишем. Условно, очень важная тема – поддержка малого бизнеса. У меня вопрос предельно простой: давайте напишем, кого мы поддерживаем (не малый бизнес вообще, а кого мы хотим поддерживать в основных направлениях налоговой политики). У нас с вами основные темы звучат, и в Министерстве экономического развития: давайте увеличим доходность – 100 млн, 200 млн, 300 и дальше уже у кого как фантазия работает.

Но только есть одно но: у нас малый бизнес (скажем, ОСН (общая система налогообложения), те, кто на системе, это основная масса, те, что у нас есть, чтобы это было понятно), когда речь идёт о предприятиях, то есть об организациях, до 10 млн доходность – это 80%, а до 30 млн – 94%. Увеличивать всю эту доходность – для кого мы это делаем, для этих 94% или для тех 6%? Это первое.

Когда мы говорим об индивидуальных предпринимателях, которые на ОСН, тут ещё интереснее цифра: там до 10 млн – 94% и почти 5%, я подчеркиваю, 5% – это те, кто до 30. То есть всё то, что выше, находится в пределах статистической погрешности. Просто, наверное, у них действительно хватает денег продавливать свои интересы. И тогда я бы очень хотел, чтобы мы в основных направлениях налоговой политики написали, кого мы поддерживаем.

Почему я об этом сейчас тоже говорю? Скажем, замечательная тема, даже на Госсовете прозвучала, – самозанятые давайте поддерживать. Кто против? Сейчас проголосовать – в зале против никто не будет. Только, скажем, есть нормативный акт Министерства экономического развития, из которого следует, что самозанятые – это те, у кого нет наёмных работников. А вот я, честно говоря, всю жизнь считал… Просто читал решение Конституционного суда на эту тему, которое говорит, что самозанятые – это те, у кого нет работодателя. Вот в этом разница. Но у нас даже защитник, омбудсмен по делам бизнеса, выступая на Госсовете, говорит: давайте поддержим тех, у кого нет наёмных работников. И тогда возникает опять тот же самый вопрос: кого мы собираемся в этой ситуации поддерживать?

Например, очень важный момент, который, наверное, тоже хотелось бы сейчас уже определить. Дмитрий Анатольевич, очень медленно работаем, честно говоря, реально очень медленно работаем. Наверное, очень правильно, но очень медленно.

Полгода тому назад заявили тему: надо поднять порог стоимости имущества амортизированного, 40 тыс. рублей оно у нас было. Я даже помню, как в своё время Сергей Дмитриевич Шаталов обосновывал, почему было 40 тыс. рублей. Да потому что у нас 40 тыс. рублей стоил компьютер. С тех пор компьютер уже стоит не 40 тыс. рублей. А прошло, слава богу, у нас сколько уже? Скоро уже 20 лет будет, чуть меньше, 15 лет. Наконец сейчас предлагается написать это в основных направлениях налоговой политики. Я подчёркиваю: полгода идёт дискуссия. У Игоря Ивановича мы рассматривали этот вопрос, он поддержал. Сейчас напишем это здесь. Через полгода наконец-то кто-то подготовит законопроект, потом ещё примем, через годик, может быть, действительно пройдёт. А написать законопроект – нужно 15 минут, вместе с пояснительной запиской и финансово-экономическим обоснованием. Для того чтобы его доработать, то есть всё пройти, нужна неделя. И тогда это был бы нормальный сигнал, я подчеркиваю, – сигнал бизнесу, что государство его поддерживает.

Кстати, я бы хотел сказать, какой опыт взять из 2009 года (думаю, что здесь очень важно),  – это опыт принятия таких решений.

Я помню, Дмитрий Анатольевич, когда ставилась задача в октябре 2008 года изменить налоговую систему, у Вас на столе на подписи через неделю лежал налоговый закон, сложнейший закон, где действительно спасались предприятия.

Мне кажется, этот механизм, может быть, стоило бы востребовать. А пока, к сожалению, когда мы смотрим все эти вещи, у нас пока идёт, что единственный вызов в стране в основных направлениях налоговой политики – это размывание налоговой базы и вывод прибыли из-под налогообложения. А других вызовов – ни оттока капитала, ни экономического спада, ни снижения инвестиционной активности – наверное, у нас нет, или мы считаем, что налоговая политика к этому не имеет никакого отношения.

Мне бы очень хотелось, чтобы в этом документе – а я считаю, что это серьёзнейший документ, который должен стать одним из основных положений «антикризисного плана» Правительства, – все эти вопросы были прописаны.

И на самом деле тогда, наверное, не будет в основных направлениях таких норм, как, скажем: предлагается наказывать злоупотребление нормами права налогоплательщика. Я хочу обратить внимание, что злоупотребление правом – проект закона в Правительство я внёс год тому назад, а Правительство дало на него отрицательный отзыв, сказав в данном случае, что этот законопроект создаёт дополнительные коррупционные возможности у Мишустина (М.Мишустин, руководитель Федеральной налоговой службы). Да-да, Михаил Владимирович, у вас дополнительные коррупционные возможности. 

Попытка объяснить, что мы взяли ровно половину из того, что на самом деле без всякого закона делает Мишустин, и пытаемся это прописать в законе, успехом не увенчалась. Перевнёс сейчас этот законопроект, перевнёс.

Но вы знаете, давайте, может быть, посмотрим, чтобы у нас с вами ответственность за злоупотребление правом была предъявлена не только налогоплательщику, но и когда он сталкивается со злоупотреблением правом с другой стороны. А то получается, что у нас только налогоплательщик во всём виноват, у нас налогоплательщик пытается от чего-то уклоняться.

Вот в чём я принципиально не могу согласиться с Антоном Германовичем. Антон Германович, возможности по улучшению администрирования как источника повышения доходной базы практически исчерпаны. И просто хотел бы напомнить вам слова великого министра финансов Франции, господина Кольбера, который утверждал, что налоговая политика сродни искусству ощипывания гуся: главное, ощипать как можно больше перьев, но, вторая сторона – при наименьшем количестве писка. Вот сейчас ощущение такое, что налогоплательщик скоро уже даже пищать не сможет. Поэтому в данном случае, мне кажется, вот это стремление налоговой службы стать действительно реально сервисной службой должно быть поддержано, оно должно быть поддержано на законодательном уровне. Здесь очень важна и концепция предварительного налогового контроля, и целый ряд законопроектов, которые идут. Но не надо их тормозить, не надо их столько дорабатывать, ещё раз говорю, их надо прописывать и сразу принимать, нужен механизм, который позволит это сделать, а не откладывать это на будущее.

Ну и, наконец, всё равно никто не снимет с нас обязанность отказаться от тех налоговых норм, которые в нашем налоговом законодательстве существуют как пережиток времени, причём ощущение такое, что даже не прошлого, а позапрошлого века. Очень часто, когда рождаются налоговые нормы, возникает ощущение, что единственная проблема, которую мы решили: кто же заплатит налог за то имущество, которое было брошено Наполеоном в 1812 году при отступлении из Москвы.

Но я боюсь, что это не самый главный вопрос налоговой политики. Я глубоко убеждён, что основные направления налоговой политики и основные направления бюджетной политики, равно как и таможенно-тарифной политики, должны быть рассмотрены Правительством. Это должно стать серьёзным, а не проходящим документом, и тогда, я думаю, у нас будет гораздо больше возможностей эффективно рассматривать бюджет следующей трёхлетки, а я думаю, что основные задачи придётся всё равно решать там.

Спасибо.

А.Силуанов: Справедливости ради я хочу сказать, что мы, перед тем как внести основные направления налоговой политики, всегда обсуждаем их с депутатами. У нас проводится целый ряд встреч, парламентские слушания даже, поэтому уверен, что мы отработаем этот текст, и как раз идеи Андрея Михайловича наверняка там появятся.

Разрешите предоставить слово мэру города Москвы Сергею Семёновичу Собянину.

С.Собянин: Добрый день, уважаемые коллеги! Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Я категорически не согласен с Андреем Михайловичем (А.Макаровым), который говорит о том, что в Москве много имущества, брошенного при отступлении французов из Москвы. Такого имущества у нас практически нет, они больше посжигали, чем оставили. Но имущество, оставленное нам в наследство ещё Иваном Грозным, точно есть, и оно имеет большу́ю свою кадастровую стоимость и рыночную, поэтому мне кажется, что не надо пренебрегать тем имуществом, которое досталось нам по наследству, в том числе в целях налогообложения.

В чём я согласен с Андреем Михайловичем, так это в том, что, действительно, Министерство финансов виновато, причём виновато всегда. Когда у нас много доходов и хороша экономика, то оно виновато в том, что слишком много откладывает про запас, а когда у нас кризис, оно виновато в том, что оно плохо расходует эти заначки, которые сформировало в предыдущие годы.

Если говорить серьёзно, то Москва как крупнейшая региональная экономика России ощутила все проблемы с кризисом, наверное, даже не в меньшей, а в большей степени, чем другие регионы. В силу того, что она в меньшей степени имеет трансферты из федерального бюджета, она более самодостаточна – доходный регион, доходный бюджет. Поэтому любые колебания, связанные с доходами, налогами, экономикой, прямым образом влияют на самочувствие города и городской экономики.

Более того, должен сказать, что в силу тех решений, которые принимались в последние годы, законодательных решений, в силу объективных обстоятельств бюджет города Москвы в последние три года растёт меньше, чем инфляция. Это означает, что мы практически ежегодно не наращиваем сопоставимых доходов, а уменьшаем бюджетные расходы.

Конечно, можно было вести себя по-другому, наращивая заимствования, кредиты, но уже в достаточно непростой период времени мы приняли другую парадигму, другую политику бюджетных расходов, и 300 млрд коммерческих долгов мы за три года снизили до 160 млрд. Несмотря на то что в абсолютном значении это самый крупный региональный коммерческий долг, тем не менее динамика говорит о том, что мы делаем всё возможное, чтобы не только сбалансировать бюджет, но и по возможности избавляться от накопленных долгов, от накопленных проблем. Должен сказать, что это даётся нелегко.

Но, с другой стороны, когда мы сталкиваемся с ещё более серьёзными вызовами, накопленная инерция тех преобразований и решений, которые позволяют более эффективно расходовать бюджетные средства, помогает нам и в сегодняшней ситуации.

Тем не менее мы вынуждены принять решение о блокировании в уже принятом бюджете порядка 10% от расходной части бюджета. Мы пока не стали вносить изменения в бюджет, но тем не менее заблокировали расходы и будем смотреть, что будет происходить в дальнейшем с экономикой. Пока то, что происходит, как сказали уже коллеги, эти негативные прогнозы, слава богу, не сбываются, и мы видим более позитивный тренд и поступления доходов, и развития экономики.

Надеюсь, что, конечно, мы ситуацию выправим в целом. Тем не менее считаю, что мы должны всегда быть готовы к самым серьёзным вызовам и самым негативным сценариям, чтобы обеспечить стабильность развития социально-экономической сферы крупного мегаполиса.

Должен поблагодарить Министерство финансов, несмотря на то, что Андрей Михайлович подверг критике, что очень медленно принимаются те или иные налоговые решения. Должен сказать, что в прошлом году и Государственная Дума, и Министерство финансов совершили  своеобразный прорыв в решении накопившихся вопросов. Так, очень своевременно было принято решение, связанное с кадастровой стоимостью, налогом на имущество, о чём говорилось уже. В соответствии с существующим порядком мы могли вообще потерять налог на имущество, потому что он оценивался по балансовой стоимости, а балансовая стоимость перестала исчисляться и быть обязательной, и мы уже были на грани того, что регионы потеряют значительную часть поступлений в местные, региональные бюджеты. Решение это было непростое, но оно было принято, и принято достаточно взвешенно.

Был принят целый ряд решений о поддержке малого и среднего бизнеса, речь идёт о дифференцированных ставках по упрощённой системе, по патентам, налоговым каникулам (по индивидуальным предприятиям). Но должен на примере Москвы сказать, что эти решения позволили в разы увеличить количество граждан, которые перешли на патентную систему. И доходы от патентов не уменьшились, наоборот, значительно увеличились.

То же самое произошло с индивидуальными предпринимателями. У нас был достаточно большой рост, несмотря на кризисные явления, общий рост количества индивидуальных предпринимателей составил около 4% к базе. Это тоже достаточно позитивное явление, результат той налоговой политики, которая проводилась последнее время.

Должен сказать, что было принято уникальное решение, революционное решение о переходе на патенты основного потока трудовых мигрантов. Это решение не в области бюджетной политики, Министерства финансов, но Министерство финансов приняло ключевое решение в этом плане, передало все 100% доходов от продажи патентов регионам, более того, инициировало возможность установления стоимости этого патента. По Москве выдано сегодня патентов с потенциалом годового платежа уже в 5 млрд рублей. Это серьёзный дополнительный источник, который позволит не только компенсировать социально-экономические расходы в связи с большим миграционным потоком, но и даст какие-то небольшие плюсы для развития экономики региона в целом. Это, мне кажется, очень правильное и своевременное решение.

Тем не менее я соглашусь, что целый ряд решений принимался не то чтобы поспешно, но без учёта проблем, которые возникали в результате. Например, был принят ряд таких решений, как ускоренная амортизация, исключение из налогообложения имущества движимого имущества. Только по Москве выпадающие доходы составили десятки миллиардов рублей. Я благодарен и Министерству финансов, и Государственной Думе, которые своевременно поправили эти принятые уже решения, чтобы минимизировать потери. Но их могло бы и не быть, если бы мы тщательнее принимали такого рода решения, рассчитывали последствия.

То же самое можно сказать и о таком решении, как принятие закона о консолидированной группе плательщиков. Мне кажется, ещё раз необходимо оценить эффективность этого решения в силу того, что около 18 регионов получили серьёзные выпадающие доходы, которые разовыми трансфертами компенсировать невозможно, и это дало возможность крупным компаниям серьёзно оптимизировать налог на прибыль. Мне кажется, здесь есть, над чем подумать, и мне кажется, что Минфин понимает эту проблему. Было внесено в федеральный закон изменение, блокирующее образование новых консолидированных групп плательщиков. Тем не менее общий объём выпадающих доходов исчисляется не миллиардами, а десятками миллиардов. Это, конечно, серьёзная проблема, которая будет ещё в ближайшие годы.

В целом должен сказать, что с 2009 по 2015 год соотношение доходов федерального и регионального бюджетов изменилось в пользу федерального бюджета, и сегодня составляет 45 на 55, а в 2009 году было ровно наоборот. Конечно, это связано не только с изменением налогового законодательства, хотя есть и доля дополнительных льгот, вычетов, которые пришлись в основном на региональные бюджеты, ну и экономическая конъюнктура. Но мне кажется, что мы всё равно должны мониторить это соотношение бюджета, потому что от этого зависит сбалансированность региональных и федерального бюджетов, уменьшение трансфертов из федерального бюджета. Это, конечно, не обязательная и не зафиксированная в законе пропорция, тем не менее необходимо за ней следить и своевременно корректировать, чтобы мы не получали потом на сотни миллиардов разбалансированность региональных бюджетов и заимствования у коммерческих банков.

Хотел бы обратиться с просьбой к Правительству в целом и к Министерству финансов, чтобы мы вместе смотрели за дополнительными расходными обязательствами, которые нет-нет да мы получаем в результате принятия тех или иных федеральных законов. Причём они в большинстве своём генерируются не Правительством, и не Президентом, и не Председателем Правительства, а ведомствами. Я не хочу перечислять их, они известны. Буквально последняя поправка к закону о культуре гласит, что при передаче, продаже объектов культурного наследия регион обязательно должен за свои деньги выполнить проектную документацию, а стартовая цена должна не превышать одного рубля. Честно говоря, сложно понять, для чего это сделано. Последствия будут таковы, что количество объектов, которые будут пускаться в оборот, резко уменьшится, потому что создавать проектную документацию, не имея покупателя, мало кто рискнёт. А если кто-то сделает, через год придёт Счётная палата и спросит, зачем вы это делали. Есть такие решения, о которых мало кто знает, но они генерируются ведомствами непонятно зачем, исходя из их внутренней убеждённости, что это правильно. Мне кажется, блокирование таких решений Минфином и Правительством было бы очень правильным и своевременным.

И конечно, необходимо оперативно рассматривать и вносить изменения в действующие методики, статистику и так далее. Речь идёт и о росстатовской статистике, и о статистике налоговой службы. Насколько я знаю, есть соответствующий федеральный закон, принятый в первом чтении, на эту тему. Регионам нужно больше объективной информации по налогу на прибыль, налогу на доходы физических лиц – это те основные доходы, которыми мы оперируем, имея совершенно простую форму отчётности, которая ещё и несвоевременно приходит. Сложно управлять доходами бюджета, прогнозировать эти доходы. Порой методики и индексы бюджетной обеспеченности имеют прямые негативные последствия. Например, при исчислении распределения межбюджетных трансфертов Фонда ОМС установлена методика, по которой Москва не получает порядка 10–15% необходимых трансфертов. В результате мы с трудом выполняем указы Президента, с трудом выдерживаем необходимую планку зарплаты медработников. И это, казалось бы, очевидные вещи, с которыми все соглашаются, но принять решение достаточно сложно. Мне кажется, этому надо уделять внимание, чтобы эти процедуры были прозрачными, с одной стороны, с другой стороны, адекватными.

Хотел поддержать темы, которые высказала Татьяна Алексеевна (Т.Голикова), например по поводу взыскания задолженности. Мне кажется, там дело не только в Федеральной налоговой службе, но и в работе службы судебных приставов. Работая с этой службой очень плотно в течение нескольких лет, могу сказать, что заработная плата работника этой службы не то что низкая, она просто нищенская, и требовать от этих людей эффективной работы просто не приходится. Мне кажется, надо посмотреть, что там происходит с точки зрения того… Когда у судебного пристава заработная плата составляет 12–15 тыс. рублей в городе Москве… Это, конечно, чрезвычайно неадекватная заработная плата. А мы просим, ждём от них миллиардов, десятков миллиардов, а то и триллионов доходов в бюджет. То же можно сказать об их оснащённости информационными технологиями, материальной базой и так далее.

Что касается передачи ГУП или продажи ГУП, имущества федерального, то самое простое, чтобы не входить в долгие оценки, их можно передавать региональным властям. Мы используем имущество, земельные ресурсы, может быть, чуть-чуть эффективнее, чем это делается с федеральной собственностью в силу объективных причин.

Что касается ввода объектов, да, действительно, такая проблема есть. Она и на федеральном уровне существует, и на региональном. Но должен сказать, что там много формального. Мы сегодня строим объект в течение девяти месяцев, а чтобы его ввести формально и поставить на баланс, передать эксплуатирующей организации, иногда нужен год, полтора года, а то и больше, в зависимости от того, насколько ты эффективно работаешь. Там есть такие сложные процедуры, которые вообще не связаны ни с капитальным строительством, ни с реальным вводом объекта.

Ещё хотел бы поблагодарить Министерство финансов, всех коллег за оперативное и своевременное сотрудничество по всем проблемам, которые у нас возникают. Мне кажется, это очень важно в нынешний непростой период времени.

Спасибо большое.

Д.Медведев: Уважаемые коллеги, коллегия Минфина всегда проходит очень живо. Это ещё Валентина Ивановна Матвиенко не пришла, а так было бы ещё веселее. Но тем не менее многие вещи, которые здесь обсуждаются, потом становятся и нормативными решениями, так или иначе сказываются на деятельности Минфина, Правительства в целом. Поэтому, если позволите, я тоже два слова скажу в завершение моего участия в коллегии.

Сначала по докладу Антона Германовича (А.Силуанов). Здесь прозвучал целый ряд предложений, по которым Правительство должно будет определяться. Естественно, что у нас сейчас ещё весьма непонятная, скажем так, непростая ситуация, поэтому меры, направленные на изыскание дополнительных доходов, уменьшение расходов, конечно, будут выстраиваться в зависимости от того, где мы окажемся, какова будет степень неопределённости.

Здесь упоминалось Антоном Германовичем сворачивание антикризисных расходов. Да, наверное, если всё будет более или менее нормально, мы будем сворачивать. Если не будет нормально, значит, мы будем вынуждены пролонгировать эту программу и продолжать такого рода финансирование, несмотря на то, что это вызывает довольно значительные проблемы для бюджета.

В отношении принципа нуждаемости при осуществлении социальных расходов. На самом деле мы постоянно об этом говорим. Мне кажется, уже пора просто переходить в другую фазу и формулировать подходы к тому, как определять нуждаемость – по кругу лиц, по тому, каким образом исчисляется тот или иной вид социальных расходов. Давайте это переведём в практическое русло.

По расходам, связанным с обороной и безопасностью. Действительно, они у нас очень значительные. Вполне понятно, что это определяется и политическими соображениями, но в то же время здесь, конечно, есть ресурсы для дальнейшей оптимизации. Это совершенно очевидно, мы должны этим заниматься. Обычно Минфин достаточно жёстко стоит здесь на страже финансовых интересов.

Перевод авансов на счета Федерального казначейства – это тема, которая вызывает разные мнения. Позиция Минфина заключается в том, что это абсолютно правильно и необходимо. Позиция некоторых других ведомств полностью противоположная, она заключается в том, что нужно оставлять их в коммерческих банках, и именно они должны ими правильно управляться. Но точку в этой дискуссии необходимо будет поставить. С этим невозможно спорить, это справедливо абсолютно.

По ряду вопросов, которые затронула Татьяна Алексеевна (Т.Голикова), потому что у неё доклад был очень подробный и содержательный.

В отношении некоторых дискуссионных моментов, например по государственным гарантиям, по которым происходят и хронические задержки (я вчера, кстати, на эту тему как раз разбирался по одному из направлений «антикризисного плана», по так называемому пункту 4), потому что мы пока их, к сожалению, нормально выдавать не научились. В то же время очевидно, что мы не должны, на мой взгляд, принимать решения, которые будут удлинять процесс подготовки государственных гарантий. Поэтому я не уверен, что проверка принципала является прямой обязанностью Минфина. У Минфина для этого нет ни возможностей, ни времени, потому что Минфин и так ругают за то, что долго документы проходят. Если Минфин ещё будет заниматься этими вопросами, боюсь, что мы тогда совсем завязнем в этих проблемах. По-хорошему проверку принципалов должны осуществлять коммерческие банки.

Не могу не согласиться с проблемой, связанной с наличием огромного объёма денег на депозитных счетах и необходимостью осуществления контроля за расходованием таких средств. Потому что очень многие федеральные органы исполнительной власти относятся к этим деньгам практически как к собственным, которые они могут расходовать как заблагорассудится, причём принимая оперативные решения по их использованию. А вообще-то назначение у них абсолютно конкретное – они должны быть обращены в уплату заказанной продукции. Так что, действительно, это задачи оптимизации, которыми должны заниматься органы государственного управления.

В отношении основных направлений налоговой политики и таможенной политики – я согласен, что чем более подробным и предметным будет этот документ, тем лучше, но давайте пытаться это сделать совместными усилиями. Естественно, мы сейчас определённые решения для этого подготовим и примем.

Я бы просил Антона Германовича посмотреть, что это за письмо, о котором сказал Андрей Михайлович (А.Макаров). Письмо хорошее, но малоэффективное, судя по тому, каким образом оно изложено. Речь идёт о классификации валюты, валютных ценностей как объектов гражданского оборота, то есть, иными словами, как обычных вещей, сделки с которыми могут приносить доход, который облагается налогом в соответствии с действующими правилами, на разнице между стоимостью приобретённой валюты и стоимостью реализованной валюты.

Вроде бы оно так и есть, но фактически проверить, на мой взгляд, это почти нереально. Поэтому просто нужно посмотреть на исполнимость этого документа, и я просил бы Минфин это сделать.

Не могу возразить против того, что мы наконец должны поставить точку в дискуссии о том, кто такие самозанятые, потому что тот критерий, о котором говорит Андрей Михайлович, восходит к классическому понятию самозанятого населения ещё с советского периода. А то, чем руководствуется Минфин и некоторые другие структуры, – это уже несколько модифицированное понимание.

Я при этом не говорю, какое из них более правильное, тем не менее точку в этой дискуссии нужно точно поставить.

Ну и, пожалуй, не могу не согласиться с Андреем Михайловичем Макаровым в том, что работа идёт медленно, – с этим трудно спорить. На всех уровнях! И наша задача – в трудный кризисный период действовать быстрее. Да, это создаёт проблему ошибок, но иногда проще эти ошибки поправить – уже работая, кстати, с коллегами в Государственной Думе или же выпустив соответствующий документ, – чем потом расплачиваться качеством экономических условий.

Поэтому работать нужно быстрее и принимать решения подчас непопулярные.

В отношении ряда вопросов, о которых сказал Сергей Семёнович (С.Собянин). Не могу не поддержать мэра Москвы в части того, что нам нужно всё-таки внимательно относиться к просьбам регионов проанализировать эффективность и целесообразность использования модели консолидированной группы налогоплательщиков. Меня всё время об этом просят губернаторы. Может быть, это, конечно, пострадавшие регионы, которых 18, но, во-первых, это тоже наши регионы, а во-вторых, я думаю, что далеко не всё просто и в тех регионах, которые что-либо приобретают. Это не значит, что от этой модели нужно отгрести, отказаться от неё, но тем не менее очевидно, что проблема есть, и просто хотел бы обратить внимание Министерства финансов на то, что меня постоянно главы субъектов Федерации просят этим заняться. Давайте как-нибудь, может быть, встретимся, об этом поговорим.

И трудно не поддержать мнение Сергея Семёновича в отношении такого продуцирования расходных обязательств, которое довольно с большой лёгкостью создаётся различными ведомствами. Кстати, действительно, может быть, не всегда это внимательно отслеживается, потом это попадает в нормативные акты, подчас в законы и создаёт непосильное бремя для регионов, которые вынуждены действовать в соответствии с этой нормой права, но в то же время для этого у них нет никаких источников и никаких возможностей. Поэтому в нынешней ситуации такие дополнительные расходные обязательства должны создаваться максимально экономно.

Вот, наверное, то, что мне хотелось бы сказать в режиме комментария. Лишь одно ещё замечание. Мы живём действительно в сложный период сейчас, нам приходится принимать важные, ответственные решения, нужно смотреть за тем, как наши коллеги работали. Здесь упоминался Жан-Батист Кольбер, надо признаться, он много полезного сделал, но как и всякий реформатор, кончил не очень легко. В тот момент, когда его уже везли в последний путь, на похоронную процессию напали разъярённые налогоплательщики и не давали предать тело Кольбера земле, именно исходя из того, что те реформы, которые он предложил, воспринимались далеко не всем народом. Поэтому мы должны быть максимально аккуратны в тех налоговых решениях, которые мы сегодня принимаем.

Я хотел бы поблагодарить всех за участие в коллегии, но прежде чем мы уедем по своим делам, мне ещё хотелось бы выполнить приятное поручение и вручить государственные награды.