Пресс-конференция Дмитрия Медведева

Стенограмма:

Вопрос: ТАСС, Анастасия Савиных. Дмитрий Анатольевич, Россия давно уже выступает за интеграционное сотрудничество. Вчера была встреча с Тихоокеанским альянсом. Были ли какие-то договорённости достигнуты? И расскажите, что вообще обсуждалось.

Д.Медведев: Вообще саммит АТЭС, который прошёл здесь, на Филиппинах, в значительной степени был посвящён именно вопросам региональной кооперации. Есть группа стран АТЭС (которая, кстати, в последние годы не расширялась, но сейчас снова этот вопрос встал на повестку дня), есть другие региональные объединения, в том числе Тихоокеанский альянс, который возник в 2012 году. Вчера действительно по предложению организаторов саммита, в том числе Перу, которая является участником и АТЭС, и Тихоокеанского альянса, такой разговор был.

В чём смысл? Смысл в том, чтобы наладить полноценную кооперацию между двумя этими организациями. Тихоокеанский альянс расширяется, туда входят латиноамериканские государства и, по всей вероятности, будут дальше входить. С другой стороны, есть пересечения по интересам с группой государств, входящих в АТЭС. Соответственно, каждая из этих площадок имеет свои наработки, свои подходы к тому, как выстраивать международную торговлю прежде всего.

Я думаю, это как раз хороший пример того, как можно здесь наладить взаимодействие. Вчера все поддержали сотрудничество между двумя этими площадками – площадкой АТЭС и Тихоокеанским альянсом, для того чтобы использовать модели развития экономик, которые применяются в том и другом случае. Надеюсь, что это будет иметь смысл.

Вопрос: «Интерфакс», Ксения Голованова. Дмитрий Анатольевич, по прилёте в Манилу Вы выступили с достаточно жёстким заявлением, говорили о важности объединения усилий всех стран в борьбе с терроризмом. Скажите, пожалуйста, поднимали ли Вы тему создания широкой антитеррористической коалиции на саммите или в двусторонних контактах с партнёрами по АТЭС? Если да, то, по Вашему ощущению, встретила ли эта российская инициатива поддержку, в частности у американских партнёров?

Д.Медведев: АТЭС у нас посвящён экономической проблематике, это не та организация и не та площадка, где обсуждаются вопросы безопасности. Но с учётом того, что произошло, очевидно, что эту тему практически каждый участник АТЭС, каждый глава делегации, будь то президент, или премьер-министр, или ещё кто-то, поднимал в разговоре. Это действительно было. И с кем бы я ни общался, практически все, естественно, начинали с выражения соболезнований в наш адрес и в адрес Французской Республики. И конечно, всё это в итоге переходило в обсуждение вопросов антитеррористической защищённости.

Сами вопросы, посвящённые антитеррору, в повестку дня не входили, но на уровне персональных разговоров я это обсуждал с разными своими коллегами. Естественно, все хотели получить более подробную информацию, что произошло, какова будет наша реакция, что мы будем делать, что мы уже предпринимаем. В этом смысле это общение было полезным, оно будет продолжено и в ходе второго саммита – саммита АСЕАН.

Естественно, есть позиции сторон, которые высказываются и публично, и непублично. Есть наша позиция, она вам известна, есть позиция других стран, позиция Соединённых Штатов Америки в том числе, позиция некоторых европейских государств, в настоящий момент эта позиция меняется. Я свою позицию действительно высказал, по прилёту сюда сказал о том, что для меня удивительно, как сейчас можно приносить в жертву столь сложные вопросы, по сути, интересы всего человечества. Потому что речь идёт о войне против террора, войне, которая объявлена всему цивилизованному миру, и в такой ситуации надо договариваться, а не пытаться считать, кому это выгодно, надо ли это делать с русскими или это делать нельзя, потому что русские себя неправильно ведут и так далее. Эти рассуждения мне кажутся незрелыми и несолидными. Но надеюсь, что в связи с тем, что происходит, позиция наших партнёров будет меняться и в конечном счёте это будет способствовать формированию антитеррористической коалиции, которая объединит страны, заинтересованные в искоренении террора на Ближнем Востоке и уничтожении «Исламского государства» как явления. А то, что в настоящий момент «Исламское государство», по сути, является таким террористическим интернационалом, который угрожает всему цивилизованному миру, по-моему, сейчас ясно абсолютно всем. Эта работа с нашей стороны, естественно, будет продолжена. Соответствующие переговоры и Президент вёл, и в ближайшее время будут продолжены контакты, в том числе с французским Президентом, и на других уровнях консультации на эту тему будут продолжены.

Вопрос: Татьяна Голованова, агентство «Спутник». У меня вопрос такой. Сейчас самый туристический сезон в странах АТР, в том числе Вьетнаме и Таиланде. Обсуждались ли вопросы увеличения туристического потока из России в связи с ситуацией в Египте, и, самое главное, готовы ли наши партнёры усилить меры безопасности?

Д.Медведев: Не скрою, эти вопросы обсуждались, потому что партнёры, естественно, внимательно следят за тем, что происходит. Они знают о нашем решении ограничить временно полёты в Арабскую Республику Египет, о тех угрозах, которые вообще существуют в целом ряде регионов, и, конечно, исходя из экономических соображений, они хотели бы принять вот этот поток, который может образоваться, у себя и зарабатывать на туризме деньги. Я это обсуждал и с Президентом Вьетнама, обсуждал это с Премьер-министром Таиланда, обсуждал это с некоторыми другими коллегами в кулуарах, что называется. В принципе они хотят и готовы и уверяют нас в том, что они будут предпринимать активные меры по обеспечению безопасности, тем более что здесь, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, тоже проблем хватает, и нужно наводить порядок и здесь в смысле обеспечения защиты туристов, которые приезжают на отдых. Но такие возможности сейчас дополнительно открываются.

Вопрос: Павел Зарубин, телеканал «Россия». На днях было объявлено, что Россия готова реструктуризировать долг Украины. Направили ли мы уже свои предложения или ещё нет? Когда ждать ответа? И, на Ваш взгляд, каким будет ответ киевских властей?

Ещё один вопрос. Близится 1 января, когда Россия может ввести продовольственное эмбарго в отношении украинских товаров. Вчера об этом напоминал в том числе глава Минэкономразвития. На Ваш взгляд, какова вероятность того, что всё-таки это продовольственное эмбарго России придётся ввести и чем это грозит украинской экономике?

Д.Медведев: Начну с первой части вопроса – о реструктуризации долга. Такие предложения нами были сделаны, причём в абсолютно партнёрском ключе, и контакты между министрами финансов России и Украины, как я понимаю, на эту тему были проведены. Также эта позиция была сообщена руководству Международного валютного фонда. Мы предлагаем весьма льготные условия для реструктуризации кредита: каждый год по 1 млрд долларов начиная с 2016 года. Это лучше даже, чем нас просили представители МВФ. Но, естественно, если мы идём на такую реструктуризацию, необходимо несколько условий, о которых уже говорили. Я их повторю. Во-первых, пора перестать выкаблучиваться по поводу признания суверенного характера этого долга. Всем честным людям понятно, что речь идёт об обязательстве, которое возникло у Украины как государства, а не у каких-то коммерческих структур. Это совершенно понятно, всё остальное – манипуляции. Это первое.

Второе. Абсолютно очевидно, что, если мы такую реструктуризацию делаем, мы должны иметь гарантии, что в какой-то момент нас не пошлют подальше. К сожалению, нынешняя экономическая ситуация на Украине к этому сильно располагает. Что является гарантией в этом случае? Гарантией является либо обеспечение, которое нам предоставят кредитоспособные государства в виде гарантии (это могут быть Соединённые Штаты Америки, это может быть Евросоюз или отдельные государства Евросоюза), либо обеспечение, которое предоставлено первоклассным европейским или иным банком, который воспринимается в таком качестве.

Наконец, решение по этому поводу должно быть принято где-то в ближайшие три недели. Именно потому, что в ближайшие три недели будут рассматриваться все вопросы, связанные с Украиной, кредитные вопросы вокруг Украины и будут меняться некоторые правила, которые принимает для себя Международный валютный фонд, потому что он тоже вовлечён во все эти переговоры. То есть это вопрос ближайшего времени.

И наконец, самое последнее: в конце декабря наступает дефолт по этому кредиту. Если не будет принято этих решений, соответственно, мы исходим из того, что Украина как государство будет в просрочке или, выражаясь иностранными терминами, в дефолте. Такова наша позиция в настоящий момент.

Теперь вторая часть вопроса – по поводу продовольственного эмбарго. Здесь, в общем, ничего нового нет, в том, что вчера сказал мой коллега по Правительству Министр экономического развития Улюкаев. Действительно, как только Украина ввела так называемые санкции в отношении России, мы им сказали, что раз вы себя так ведёте, мы тогда так же будем вводить санкции в отношении Украины, как против всех государств, в том числе европейских государств, которые подобные санкции в отношении России ввели. Но мы отсрочили введение этих санкций только потому, что наши правительства находятся в переговорах при участии Европейского союза об адаптации подключения Украины к зоне свободной торговли Европейского союза. Мы договорились с европейцами, что мы год будем работать. Сейчас эта работа завершается. Результат работы – зеро, ноль, ничего пока нет. Вероятность того, что будут достигнуты какие-то соглашения, рассматриваю как крайне низкую. Но чудеса иногда случаются, в том числе и в таких вопросах, поэтому мы добросовестно ждём. В случае если не достигаются соответствующие соглашения, эта пауза заканчивается, документы все подписаны, и прямо в этом документе, который подписан, по Украине эта позиция (она сейчас отсрочена) начинает действовать с 1 января 2016 года, как и ряд других позиций, о которых мы сейчас не говорим. Таковы решения по этому поводу.

Убытки украинской экономики, я думаю, достаточно значительные. Некоторые украинские коллеги их подсчитывают на коленке, называют какие-то цифры. Я думаю, что их довольно сложно подсчитать. Даже несмотря на уменьшение товарооборота между Российской Федерацией и Украиной, это всё равно сотни и сотни миллионов долларов, потому что мы всё равно сохраняем довольно значительный товарообмен с Украиной. Как они хотят это заместить? Это их уже дело. Надо признаться, что, как мне представляется, эти продукты питания как минимум не ждут в одном месте – в Евросоюзе, потому что Евросоюз и сам перегружен продуктами питания. Плюс, после того как Украина встала на позицию активного сотрудничества с Евросоюзом и подписала договор о зоне свободной торговли, Евросоюз принял, на мой взгляд, весьма выгодное в кавычках для Украины решение и ввёл квоты в отношении тех товаров, которые имеют страной происхождения Украину. Что это означает? Это означает, что объём поставок продуктов, товаров с территории Украины на территорию Евросоюза, после того как возник этот прекрасный альянс, не увеличился, а уменьшился. Об этом мне рассказывали просто сами украинцы. Если это такое партнёрство, можно только, что называется, развести руками и сказать: ну, пожалуйста, если вы к этому стремились, получите. Вот такая ситуация. Она безрадостная в смысле сотрудничества, но это не наше решение.

Вопрос: Глебова Маша, РИА «Новости». У меня также вопрос в продолжение темы украинского долга. Скажите, может ли Россия в рамках переговоров по долгу обсуждать вопрос о снятии или частичном смягчении санкций в отношении России со стороны западных стран? И, на Ваш взгляд, если соглашение о реструктуризации всё же будет достигнуто, может ли это стать поводом для Запада хотя бы частично снять санкции с России? Спасибо.

Д.Медведев: Мне нечего здесь ответить. Не мы же санкции вводили, а ряд западных стран. Что они будут делать, я не знаю. Мы ни о чём их не просим и, естественно, просить не будем. Никакого в этом смысла нет. Переговоры с Украиной мы ведём по одной простой причине: Украина – близкое нам государство, и какие бы ни были сейчас политические отношения, там живут близкие нам люди, близкий народ. У нас действительно всегда были очень активные связи с Украиной. Поэтому мы пытаемся с ними договариваться и по вопросу этого самого кредита, который на самом деле когда-то украинское государство очень хотело получить. Санкции для нас – вещь, абсолютно не связанная с этим кредитом. Пусть сами определяются, как им поступить, мы им никаких условий на эту тему не высказываем. Вот так.

Вопрос: Первый канал, Наталья Юрьева. Возвращаясь к теме отпусков и перевозок. В этом году один из крупнейших авиаперевозчиков России  компания «Трансаэро» оказалась банкротом. Другие авиакомпании переживают не лучшие времена. Угроза терактов повлекла неизбежное усиление мер безопасности, соответственно, дополнительные расходы. Также уже сейчас наблюдается падение спроса на авиабилеты. Считаете ли Вы необходимым оказать поддержку российским авиаперевозчикам? Готово ли Правительство оказать такую поддержку? И вообще выживут ли в таких условиях российские авиаперевозчики или останется один «Аэрофлот»?

Д.Медведев: Я отлично помню времена, когда был один «Аэрофлот». Не уверен, правда, что это была идеальная модель, потому что, когда не с кем конкурировать, это не очень хорошо. Но при этом хочу заметить, что воздушные перевозки – это довольно специфический вид бизнеса.

Многие большие развитые государства имеют одного перевозчика. Но, с другой стороны, далеко не всегда эти перевозчики идеальны по качеству. Тем не менее, вы правы, в настоящий момент воздушные перевозки, у нас во всяком случае, переживают не лучшие времена по двум этим причинам: и из-за банкротства «Трансаэро», и из-за проблемы, связанной с терроризмом.

Мы рассматривали на совещании, которое я провёл, вопросы поддержки воздушных перевозчиков. По всей вероятности, нам придётся какие-то решения принимать, потому что вообще тема воздушных перевозок довольно сложная. Скажу своё мнение. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы наш рынок – рынок воздушных перевозок в нашей стране – имел несколько альтернативных перевозчиков, которые бы могли такие услуги оказывать нашим людям. Иными словами, которые бы осуществляли перевозки в самых разных направлениях. Действительно, после банкротства «Трансаэро» значительная часть их перевозок, этих маршрутов отошла «Аэрофлоту», но это не значит, что другие компании в этом не могут поучаствовать. Насколько я знаю, там все эти переговоры ведутся. Если потребуется всё-таки каким-то образом поддержать рынок, я думаю, что мы эти вопросы обязательно рассмотрим.

Вопрос: Татьяна Григорьянц, радио «Вести ФМ». Я продолжу тему. Скажите, будут ли вводиться дальнейшие ограничения авиаперелётов, может быть, в какие-то иные страны помимо Египта? И последуют ли вообще рекомендации россиянам, может быть, воздержаться в ближайшее время от заграничных поездок?

Д.Медведев: Вы знаете, я такую вещь скажу. До тех пор, пока нет каких-либо очевидных проблем, естественно, маршруты закрываться не должны. Потому что, с одной стороны, мы обязаны следить за безопасностью (компании должны этим заниматься, соответствующие службы должны этим заниматься – во всех странах и в нашей стране в том числе), но, с другой стороны, конечно, должна быть достаточно чёткая информация о том, что происходит. Хотя разговоры об этом идут. Я поэтому хотел бы сказать следующее. В настоящий момент закрыто только одно направление – на Арабскую Республику Египет, причём это касается и российских перевозчиков, и египетских перевозчиков. Именно из соображений безопасности. Я не могу исключить, что в какой-то ситуации мы вынуждены будем рассмотреть подобные вопросы в отношении других направлений, для других стран. Но пока этого не сделано, и хотелось бы надеяться, что этого не произойдёт.

Что же касается рекомендаций, скажу так. В практике международной жизни достаточно часто случаются ситуации, когда государство не рекомендует своим гражданам посещать другие государства. Это делают все – делают крупнейшие государства, те же самые Соединённые Штаты Америки, европейские государства – из соображений безопасности. В каждом конкретном случае для этого должны быть основания, и это решение, соответственно, принимается на необходимом уровне. После того как решение вступает в силу, если гражданин той или иной страны посещает государство, куда не рекомендовано ездить, это его собственный риск, потому что запретить, конечно, мы ничего не можем. В конце концов, и на территорию государств, куда не летают самолёты, можно добраться, это всем абсолютно понятно. Поэтому подобные решения, подобные рекомендации действительно иногда возникают. В настоящий момент таких решений нет, кроме, по сути, решения, которое касается Арабской Республики Египет именно в части воздушных перевозок.

Вопрос (как переведено): Агентство «Асахи». Вопрос о Транстихоокеанском партнёрстве. В заявлении о завершении процесса переговоров по ТТП первоначальное слово «приветствуем» было заменено на слово «отмечаем». Эта замена была произведена по просьбе России, потому что Россия не поддерживает ТТП или нет?

Д.Медведев: Начну с того, что, конечно, мы никогда не комментируем кухню, связанную с подготовкой тех или иных деклараций, заявлений: кто на чём настаивает, кто чего просит, кто чего добивается. Могу лишь сказать, что по собственному опыту (а я принял участие в большом количестве самых разных саммитов), всегда та или иная страна на чём-то настаивает. Подчас споры идут вокруг таких нюансов, которые на первый взгляд, на взгляд обычного наблюдателя, кажутся совсем несущественными: запятая не там поставлена, модальность другая, использован тот или иной глагол, ну и так далее. Поэтому вот эту часть вашего вопроса я комментировать просто не буду, потому что это неправильно, – кто на чём настаивает при подготовке декларации.

Но отвечу, естественно, на вторую часть вопроса, которая посвящена отношению Российской Федерации к Транстихоокеанскому партнёрству, или к ТТП. Мы, естественно, совершенно спокойно и нормально относимся к этой модели сотрудничества, этой модели торгового партнёрства, которую продвигают Соединённые Штаты Америки. Мы видим, какие усилия были затрачены американским правительством, американской администрацией, для того чтобы объединить государства. Мы видим и вполне серьёзный потенциал у Транстихоокеанского партнёрства, потому что это высокая степень интегрированности экономик, отсутствие целого ряда барьеров, административных проблем и так далее. Поэтому – договорились, и слава богу, что называется. Нам тоже намекали, что нашу страну и некоторые другие страны хотели бы видеть внутри этого партнёрства, но я, откровенно говоря, никаких документов на эту тему не получал, официальных приглашений тоже не видел. Но о чём важно помнить, и об этом я сегодня сказал во время своего выступления на утренней сессии своим коллегам: все мы создаём те или иные виды партнёрств и те или иные торговые модели, торговые режимы. Вот мы только что создали Евразийский экономический союз. Евразийский экономический союз заключил соглашение о зоне свободной торговли с Вьетнамом. Вполне вероятно, что мы заключим и с другими государствами, с кем угодно, даже с Японией, естественно, готовы эти вопросы обсуждать, если это вам будет интересно. Но это должно происходить по понятным правилам. Иными словами, все эти соглашения, которые готовятся, обсуждаются, заключаются, не должны взламывать общих торговых правил. Потому что мы все, например, находимся внутри Всемирной торговой организации, и в этом смысле всё, что обсуждается, должно соответствовать правилам ВТО. И конечно, желательно, чтобы обсуждение было транспарентным, понятным для других сторон, которые тоже могут для себя думать – вступать куда-то или не вступать, – чтобы это не было закрытым обсуждением, кулуарным обсуждением. К сожалению, тема, связанная с Транстихоокеанским партнёрством, действительно обсуждалась в закрытом режиме. Слушайте, если мы все за открытую торговлю, за современную торговлю, за отсутствие барьеров в торговле, за либерализацию международной торговли – об этом все говорят, – тогда и подобные соглашения должны создаваться таким путём.

Вот, наверное, те сомнения, которые у нас существуют. Что получится в результате из этого соглашения? Поживём – увидим.

Телеканал «Звезда»: Много месяцев настойчиво ходят слухи о слиянии тех или иных ведомств в Москве, в частности, Минэкономразвития и Минфина. Возможно ли это? И Ваше отношение к этому?

Д.Медведев: Вообще в жизни много чего возможно. На моей памяти, когда я был в разных должностях, эту тему неоднократно предлагали высшим должностным лицам Российской Федерации, в частности по слиянию Минфина и Минэкономразвития. Эта идея ни разу не была поддержана. Как-то, выступая на коллегии Минэкономразвития, я им сказал: не волнуйтесь, мы пока таких решений не предлагаем по одной простой причине. У государства должно быть два экономических ока: одно – Минфин, другое – Минэкономразвития. Только такой подход образует стереозрение. В противном случае мы будем иметь только одну точку зрения. Как вы знаете, довольно часто Минфин не согласен с Минэкономразвития, и наоборот. Считаю, что это неплохо, это дискуссия и возможность найти правильную позицию, найти баланс, наиболее подходящий подход.

А в отношении других ведомств всякое происходит. В последние годы подобные решения по представлению Правительства принимал Президент Российской Федерации. Какие-то ведомства мы сливали в оперативных целях, какие-то разделяли.

Сейчас довольно активно обсуждается тема, связанная с контрольными ведомствами, есть и президентское поручение на эту тему. У нас действительно очень много контрольных структур. Но и в отношении контрольных ведомств это делать надо осмысленно. То есть не просто так – всё объединить. Потому что иногда, когда объединяешь, становится только хуже. Подобные проекты существуют. В настоящий момент они обсуждаются. Решений никаких пока нет. 

Вопрос (как переведено): Manila Standard. Уважаемый господин Председатель Правительства, хотя Россия и не является стороной в территориальных спорах в Южно-Китайском море, возможно ли, что в случае вынесения международным трибуналом решения в пользу Филиппин, Россия бы такое решение поддержала?

Д.Медведев: Да, мы действительно не являемся стороной в этом споре. Но действительно такой спор существует, в нём участвуют разные государства, для которых актуальна эта проблематика. Мы неоднократно свою позицию высказывали по линии Министерства иностранных дел, ну и, естественно, в контактах с партнёрами, в том числе и я об этом говорил. Я могу сделать её публичной, ничего здесь сверхсложного нет. Мы, во-первых, считаем, что подобные споры должны обсуждаться и разрешаться дружеским путём во время переговоров. Это всегда лучше, чем что-то другое. Во-вторых, при обсуждении соответствующей проблематики Южно-Китайского моря нужно базироваться на руководящих установках международного права, использовать принципы международного права и Конвенцию по международному морскому праву 1982 года. В-третьих, очевидно, что любое решение может быть оспорено, и поэтому мы для себя определили, что у нас нет никаких предпочтений по этому поводу применительно к позиции той или иной стороны. Мы надеемся на то, что все эти проблемы будут разрешены соответствующим путём: в тех случаях, когда это дружеские переговоры, – на переговорах, но если стороны пришли к необходимости какой-то вопрос перенести в международный суд… Это их право, если решение будет вынесено, это будет решение международного суда.

Вопрос: Алексей Ашихмин, «Интерфакс». Дмитрий Анатольевич, на прошлой неделе в Москве, в «Крокус-Экспо», прошёл форум местных отделений партии «Единая Россия», где Вы присутствовали, там достаточно большое внимание предстоящим выборам было уделено. Что касается выборов в Государственную Думу, планируете ли Вы возглавить список «Единой России» на предстоящих выборах в следующем году? Что ожидаете от этих выборов в плане представительства «Единой России» в Госдуме? Будет ли оно (результаты) лучше, чем в 2011 году? Довольны ли вообще исполнением Ваших поручений партии? И последний подвопрос касается новых партий. Могут ли они появиться в Госдуме, кроме тех, что уже присутствуют?

Д.Медведев: Вы имеете в виду мой прогноз? Потому что появиться, безусловно, могут и, надеюсь, рано или поздно появятся. В отношении обсуждения на партийном мероприятии, когда присутствовали руководители местных отделений: мы действительно говорили в том числе о выборах, о том, как проводить праймериз, то есть предварительное голосование. Я считаю, что это весьма прогрессивная форма, которую мы, кстати, не сами придумали. Целый ряд стран её использует, подключает широкие массы людей к голосованию за тех представителей, которым они симпатизируют. Я думаю, что и нам эту систему очень неплохо было бы обкатать. Во всяком случае «Единая Россия» на это пошла.

Что касается моего участия в выборах. Я, естественно, абсолютно не исключаю того, что это произойдёт, просто потому, что я являюсь председателем партии и, конечно, мне небезразлично, как партия выступит на выборах в Государственную Думу. Перспективы я бы не хотел сейчас обсуждать. Вы задали вопрос, выступит ли партия лучше или ещё как-то, по отношению к 2011 году. Я прямо скажу, что и в 2011 году партия выступила неплохо, что позволило ей получить контрольный пакет в Государственной Думе и проводить решения, которые мы как члены «Единой России» считаем нужными для нашей страны. Есть шансы выступить лучше? Наверное, есть, если удастся объяснить людям, почему нужно голосовать за «Единую Россию», почему нужно поддержать ту партию, которая уже находится у власти. Если мы сможем это сделать, получим хороший результат.

Мои отношения с партией носят систематический, регулярный, по сути, еженедельный, а в необходимых случаях – ежедневный характер. Мы встречаемся, обсуждаем самые разные вопросы, встречаемся у меня в офисе,  то есть в Правительстве, и в других местах, и на площадке Государственной Думы, и на партийных площадках. Это всегда заинтересованный разговор, довольно интенсивный, энергичный. Мои коллеги отстаивают свои представления, позиции, иногда, когда мы обсуждаем что-то, возникает дискуссия. Довольно часто по итогам этой дискуссии я корректирую позицию тех или иных ведомств, потому что вижу, что обеспокоенность партии небеспочвенна, что наши коллеги действительно провели консультации с людьми. Иногда, наоборот, результатом этих консультаций является отход от какой-то позиции. В общем и целом это нормальное, продуктивное сотрудничество. В конце концов, мы все товарищи по одной политической организации, поэтому там всё в порядке.