Интервью Виктории Абрамченко Тине Канделаки для RTVI

О том, почему природные катастрофы стали случаться чаще:

«Меняется климат. Все учёные говорят об этом. По данным наших метеонаблюдений, за последние два десятилетия количество неблагоприятных метеоусловий увеличилось в два раза. Мы фиксируем каждый год больше 270 неблагоприятных гидрометеорологических явлений. Это волны тепла, засуха, ледяные дожди, наводнения. Всё это связано в том числе и с изменением климата на планете – с процессами, на которые мы влиять не можем никак, – и связано с антропогенным воздействием человека. И в первую очередь мы влияем на потепление. Мы влияем на изменение температуры на планете Земля».

«Я думаю, что человечество с этим справится. В частности, мы говорим о среднесрочной перспективе. Мы должны адаптировать нашу экономику, наши отрасли к меняющимся условиям на планете. Это в первую очередь сельское хозяйство, это всё, что связано с критической инфраструктурой, транспорт, энергетика, жилищно-коммунальное хозяйство – вот эти направления нашей экономики должны адаптироваться к этим изменениям».

Об экологических вызовах:

«Отходообразование за последние 30 лет увеличилось в геометрической прогрессии. Это и промышленные отходы, это твёрдые коммунальные отходы. Человек производит огромное количество отходов. Я просто назову две цифры: у нас около 60 млн т в год – это твёрдые коммунальные отходы, то есть это отходы домохозяйств, каждого человека в процессе обычной жизни, и около 8 млрд т – отходы промышленные. И задача наша – снизить количество отходов. А с тем объёмом отходов, который всё-таки будет образовываться, научиться жить. Что я имею в виду – это сортировка, извлечение полезных фракций, вторичных материальных ресурсов. Вы знаете, что есть национальные цели развития, это указ Президента №474, но там есть одна большая цель – комфортная и безопасная среда для жизни людей. К 2030 году мы должны сортировку обеспечить 100% мусора, захоранивать в два раза меньше».

«Есть другая проблема – это питьевая вода. Мы об этом мало говорим, но есть государства, которые это на себе уже остро ощутили, вододефицитные государства, которые испытывают катастрофический дефицит пресной воды. В Российской Федерации достаточно запасов пресной воды в разных источниках, в подземных, в наземных, в ледниках, и вот это достояние, которым нужно дорожить. Мы с вами умеем считать нефть, но очень мало знаем о конкретных запасах пресной воды и пока ещё не умеем её охранять».

О последствиях экологических аварий:

«В идеале аварий должно быть ноль. Каждый год мы не должны фиксировать аварии, связанные с нефтеразливами, потому что компании, которые занимаются производством, транспортировкой и хранением нефтепродуктов, – это не самые бедные компании. И для того, чтобы этого не было, необходимо вкладывать средства в модернизацию производства. Нужно следить за сооружениями, за объектами капитального строительства, потому что то, что произошло в Норильске, у резервуара просто отвалилось днище. И если бы вовремя занимались капитальными ремонтами этих ёмкостей по хранению нефтепродуктов, такого бы не произошло. Не потратили несколько миллионов – попали на возмещение вреда окружающей среде на 146 млрд рублей».

«По данным Росприроднадзора, в 2020 году было зафиксировано 49 аварий, связанных с нефтепродуктами, а в 2021-м – 32 аварии. Крупнейшая – Каспийский трубопроводный консорциум, 400 т нефти было вылито в результате опять-таки изношенного оборудования, вовремя не был проведён ремонт. В настоящее время предъявлено к возмещению больше 4 млрд рублей из-за этой аварии».

«Это культура каждой конкретной компании, и должен нести ответственность не стрелочник, не тот, который следит за конкретным резервуаром, а должны нести ответственность акционеры. Когда собственник понимает, к чему это приведёт, репутационные потери и конкретные издержки для компании, вот тогда будет всё по-другому».

«Я вижу, что ситуация меняется. Даже за последние два года неотвратимость экологического наказания стала очевидна. Но это не наша цель, наша цель – ноль аварий и вложения компаний в инфраструктуру».

О штрафах и возмещении вреда окружающей среде:

«Штрафы, кстати говоря, очень низкие, они за экологические правонарушения, за нарушения в основном 7-го федерального закона “Об охране окружающей среды”, до 20 тыс., совсем небольшие. А вот вред, который нанесён окружающей среде, это водные объекты, почва и воздух, – рассчитывается по определённой методике. Страдают элементы и компоненты окружающей среды, и по определённым методикам рассчитывается, насколько нанесён той или иной аварией вред именно компонентам окружающей среды».

«Впервые в Российской Федерации возмещение вреда объектам окружающей среды, компонентам окружающей среды как раз на примере Норильска и того, что произошло с разливом нефтепродуктов, – абсолютно адекватная мировая практика. Вот такие объёмы возмещения вреда за рубежом».

О ликвидации опасных промышленных площадок:

«Например, “Усольехимпром”. Это была гордость отечественного, советского химпрома, огромный комбинат, который был градообразующим предприятием. Что произошло? Когда из предприятия все соки выпили, забрали всё, что можно было забрать из этого предприятия, его раздробили на несколько частей. Эти части точно так же стали источником получения какой-то прибыли в коротком моменте. И к 2020 году это были развалины, руины, 38 юридических лиц там насчитали, которые так или иначе занимались там какой-то деятельностью. Работать с таким количеством собственников, чтобы убрать эту территорию и исключить вред и опасность для жизни и здоровья горожан, а она там была действительно, было очень сложно. Уговорить собственников включиться и исправлять ситуацию, которая там накоплена, было невозможно».

«Вы не поверите: когда мы уже начали ликвидационные мероприятия на этой площадке, рядом с самым опасным цехом, это цех ртутного электролиза, был приобретён объект индивидуальным предпринимателем из Московской области, который ни разу не был в Иркутской области и не знает, где находится Усолье-Сибирское, только для того, чтобы получить выгоду».

«В Усолье-Сибирском теперь горожане могут спать спокойно. Первый этап, самый сложный, неотложные мероприятия, мы закончили, сейчас приступили уже к плановым мероприятиям. И теперь эта площадка должна превратиться в новое городское пространство».

Об ужесточении экологического законодательства:

«Законопроект предусматривает, что больше не будет случаев таких, как с Усольем: бросить промышленное предприятие будет нельзя. Предприятие должно выводиться из эксплуатации. Если мы понимаем, что финал жизни предприятия через пять лет, вот сегодня, не дожидаясь этих пяти лет, собственник предприятия составляет план по выводу его из эксплуатации и возмещению всего того самого накопленного вреда окружающей среде. И продать, раздробить на несколько частей будет нельзя. Чтобы эти 38 новых собственников не появлялись больше. Законопроект принят в первом чтении, и мы надеемся, что сейчас, в эту осеннюю сессию, он будет принят в трёх чтениях. И таких ситуаций, как в Усолье-Сибирском, больше не будет».

О реформе лесного комплекса:

«Мы переходим на глубокую переработку леса. С 1 января 2022 года принято решение, и кругляком ценных пород (дуб, бук, ясень, это лиственные породы, и хвойные породы, например сосна сибирская) мы больше не торгуем. Но продукция глубокой переработки, паркетная доска или деревянные домокомплекты будут товаром. Это высокая добавленная стоимость, это глубокая переработка, это налоги, это рабочие места у нас в стране».

О поглощающей способности российских лесов:

«Наш бореальный лес, в наших широтах, поглощает наибольшее количество парниковых газов в возрасте 25–40 лет. Лес, из которого можно сделать мебель, – это лес в возрасте 50, 60, 80 лет, это спелая древесина. Что ещё повышает поглощающую способность наших лесов, наши коллеги из научного сообщества доказали в рамках карбоновых полигонов, – это если мы применяем к этому молодому лесу дополнительные агроуходы, например вносим соответствующие удобрения, он начинает поглощать больше».

О системе прослеживаемости древесины:

«Система модернизирована. С 2022 года вводится электронный сопроводительный документ, чтобы отследить, какой объём древесины в кубометрах заготовлен на конкретной делянке, куда он перемещается по стране и что с ним дальше происходит».

О культуре потребления:

«Европа шла к тому состоянию, в котором находится сейчас по обращению с отходами, лет 20. У нас реформе два года, и за два года, я считаю, в крупных городах, в городах-миллионниках ситуация очень сильно изменилась. Люди готовы к раздельному сбору, люди готовы к тому, чтобы отказываться от одноразовой посуды, от цветного пластика. Люди готовы переходить на экологичные виды упаковки. Люди пересаживаются на электромобили. И это делают люди, это выбор, который делают люди ногами, осознанно».

О реализации реформы обращения с ТКО:

«Если говорить об экономике замкнутого цикла, мы используем лучшие технологии передовые. И всё это используется в том числе в отходообразовании и в работе с мусором, как с бытовым, так и с промышленным. Но никогда в стране не было индустрии, работающей с мусором. И никогда не было осознания, что есть некая критическая масса, после которой мы в этом мусоре просто утонем, невзирая на огромные, необъятные просторы нашей страны».

«В 2024 году, я надеюсь, мы скажем это о многих регионах. У меня есть ощущение, что около 40 субъектов Российской Федерации в 2024 году смогут сказать, что основные вехи, которые нужно было пройти по реформе обращения с твёрдыми коммунальными отходами, пройдены. На сегодняшний день чемпионы – около 13 субъектов Российской Федерации».

«У нас всё под контролем. Мы создаём объекты утилизации, смотрим, где их нужно создавать, через специальный инструмент, где показаны существующие объекты и объекты перспективные, в том числе объекты размещения отходов. И даже с точки зрения финансирования в этом году привлекли впервые зелёные облигации».

О финалистах конкурса «Экология – дело каждого»:

«Я думаю, нам не надо её (Грету Тунберг) искусственно выращивать. Если посмотреть на финалистов конкурса, который мы в этом году объявили и успешно завершили, он, кстати, был международным, с Росприроднадзором, там есть такие дети, что Грета Тунберг может завидовать».

Об экологическом будущем:

«Мне кажется, Россия со временем превратится в такой остров экологического благополучия, где можно будет подышать чистым воздухом и напиться чистой воды».

О продовольственной безопасности:

«Стратегический запас у нас есть. Есть инструменты влияния, чтобы всё не вывезли. Это таможенно-тарифное регулирование. И безусловно, наши производители ориентированы в первую очередь на внутренний рынок. Но когда случаются перекосы, как в пандемию, когда зерно просто росло в геометрической прогрессии в цене, нам нужно было это зерно сохранить в стране, для того чтобы и объём (и для животноводства, и для других целей) остался в стране. И чтобы снизить это давление на цены внутри страны».

«В первую очередь, конечно, мы наблюдаем за самочувствием производителей. Чтобы издержки не росли и чтобы себестоимость продукции была на уровне. Ведь очень важно при регулировании цен, чтобы дефицита не было, это первое. Второе, на что мы смотрим, – на товаропроводящую цепь, которая состоит из оптово-распределительных центров, из торговых сетей. Важно, чтобы торговые сети получали продовольствие без накрутки со стороны посредников. И нам очень важно эти цепочки связать. То, чем мы занимались в пандемию, когда маленькие хозяйства, фермерские хозяйства не могли достучаться до торговых сетей и нужно было обеспечить прямые поставки от предпринимателей до торговых сетей, обеспечить долгосрочные контракты».