Интервью Виктории Абрамченко «РИА Новости»

Вопрос: Виктория Валериевна, как Вам ушедший год? Что больше всего запомнилось?

В.Абрамченко: Хороший год, мы смогли завершить целый ряд очень значимых проектов. В их числе – строительство 97 очистных сооружений на Волге. Несмотря на санкции, смогли решить вопрос с оборудованием для экологических проектов – его создаём в кооперации с партнёрами по ЕАЭС, в частности с белорусскими коллегами.

В итоге мы видим, что западные каскадные санкции научили нас в очень короткий промежуток времени действительно обеспечить настоящий технологический прорыв. Вы видите данные Росстата, обрабатывающие производства в промышленности растут. Так что я смотрю с оптимизмом в будущее. Уверена, все ключевые экологические проекты будут завершены в срок. Если раньше приходилось «с колёс» искать новые решения, то сейчас появилась уверенность. Российская промышленность справится со всеми вызовами.

Вопрос: Дальше – вперёд галопирующими темпами?

В.Абрамченко: Всё же я за разумный подход – нужно гибко планировать, смотреть, где необходима помощь. Помните, в феврале у Президента было совещание по лесной промышленности и поддержке предприятий Северо-Запада. Конкретные результаты уже есть. Регионы Северо-Западного и Сибирского федеральных округов лидируют по количеству приоритетных инвестиционных проектов по развитию леспрома. Недавно глава государства снова был в Архангельске, губернатор ему докладывал. Даже фанерное производство на Северо-Западе показывает устойчивый рост.

Вопрос: Кстати, и расширенная ответственность производителей (РОП) ведь заработает с 1 января – тоже большая победа ушедшего года.

В.Абрамченко: И тоже благодаря поддержке Президента. Мы проделали большую работу, нужно было не просто придумать механизм, но и объяснить сложную реформу простым языком и, главное, найти союзников. Потому что изначально в реформе РОП у нас было очень много противников – практически весь бизнес, все производители были против, даже те, кто уже переходит на экологичную упаковку.

Но мы с 2020 года вели системную работу, собирали все ассоциации, договаривались. Поэтому это действительно наша общая победа.

Вопрос: А с точки зрения сельского хозяйства как мы прошли 2023-й?

В.Абрамченко: Мы получили очень хороший результат по зерну, не было никаких драматических событий, климатических катаклизмов, повезло с погодой. По сельхозпроизводству и основным подотраслям завершаем год с очень хорошей динамикой. По предварительным оценкам, сельхозпроизводство в этом году может вырасти на 2%. Плюс в сезоне 2022/2023 показали абсолютный рекорд по экспорту зерна – 60,8 млн т.

Вопрос: Какие сейчас предварительные оценки по урожаю?

В.Абрамченко: В чистом весе прогноз пока на уровне 147 млн т, пшеницы – порядка 95 млн т. Объём экспорта у нас в 2023 году вырос на 14% по итогам года, несмотря на санкции и связанные с ними трудности.

Вопрос: Основные покупатели нашей сельхозпродукции остались те же?

В.Абрамченко: В 2023 году поставляли продовольствие в 169 стран мира. Основные партнёры – Китай, Турция, Казахстан, Египет, Белоруссия, Индия, Саудовская Аравия, Узбекистан.

Вопрос: По расчётам в рублях уже есть успехи?

В.Абрамченко: Да, все инструменты для того, чтобы обеспечивать торговлю в национальных валютах, созданы. НТБ (Национальная товарная биржа) активно над этим работает. Сейчас сделки в рублях, по данным НТБ, уже достигли 7,8%. Среди партнёров – Сирия, Казахстан, Иран и другие страны. Партнёры из Казахстана и Узбекистана проявляют интерес по поставкам сахара через инструменты НТБ.

Вопрос: Получается, что зерновая сделка нам больше вообще не нужна?

В.Абрамченко: Зерновая сделка, как вы помните, имела пакетный характер. Было основное соглашение по безопасности морских перевозок, и к нему было соглашение, обеспечивающее решение проблем, связанных с банковскими переводами, морской логистикой, фрахтом, страхованием, подключением Россельхозбанка к системе SWIFT.

В этой второй части зерновая сделка не имеет никаких позитивных изменений. Подчеркну, что сам меморандум не остановлен, в отличие от основного соглашения. Дипломатическое ведомство продолжает работу по данному документу.

Эта работа идёт, хотя и трудно. Что же касается основного документа, это соглашение не действует, и перспектив его возобновления мы пока не видим.

Вопрос: И всё же внутренняя проблема остаётся, аграриев беспокоят низкие цены на зерно, им просто неоткуда получать прибыль – цена предложения зачастую равна себестоимости производства, и закупочных интервенций недостаточно.

В.Абрамченко: Каждые полгода мы говорим с вами о том, что аграрии беспокоятся, что цены на зерно низкие. Проводили недавно с коллегами совещание, и там приводили цифры Росстата по рентабельности различных подотраслей сельского хозяйства. Так вот, по данным Росстата за 2022 год, рентабельность производства зерновых – около 40%, а ведь в 2022 году пошлины действовали и квотирование было.

Вопрос: То есть пошлины отменять не будем?

В.Абрамченко: Не планируем, для нас самое главное – защитить внутренний рынок, чтобы хватало на потребление и на обеспечение необходимых запасов. Именно поэтому было принято решение об увеличении закупок в интервенционный фонд – до 5 млн т. Пока этих мер достаточно.

Вопрос: А по курице какие прогнозы по производству в этом году?

В.Абрамченко: По этому году производство мяса птицы будет на уровне 2022 года. Производители обещают рост около 3%, но мы всё-таки склоняемся к уровню прошлого года. А вот в следующем году благодаря принятым мерам плюс 150 тыс. т ждём рост производства. В любом случае у нас самообеспеченность по мясу птицы будет выше 100%.

Вопрос: Как считаете, этих мер достаточно для стабилизации ситуации?

В.Абрамченко: Пока – да. Мы пристально следим за ситуацией – у Правительства есть Аналитический центр, Координационный центр, есть система мониторинга данных ФНС по контрольно-кассовой технике и данные производителей. Все эти показатели вместе анализируются на площадке Координационного центра Правительства в рамках соответствующих инцидентов и принимается решение, нужны ли меры таможенно-тарифного регулирования или, например, корректировать меры поддержки в части отраслевого ведомства, в данном случае Минсельхоза.

Вопрос: Общий рост сельхозпроизводства ждёте по итогам года?

В.Абрамченко: Да, на уровне примерно 2% – у нас растёт производство мяса, зерновых, масложировой продукции.

Вопрос: Большой информационный шум сейчас вызвало закрытие финской границы с Россией. Как это может отразиться на поставках нашей продукции в другие страны?

В.Абрамченко: Это непродуманная политика Евросоюза, и для нас она никакого ущерба не несёт. Наша взаимная торговля с Европой просто деградировала, с Финляндией у нас взаимная торговля меньше 1 млн долларов. Мы не пострадаем от этого точно, пострадает ли финская экономика – это надо у финнов спрашивать.

Что же касается других стран и взаимодействия с ними, я знаю, что всегда беспокоит грядущая весна, 8 Марта, будут ли у нас цветы, голландские тюльпаны. Так вот, поставки цветов из Европы, из Нидерландов не упали – они остаются на уровне 2022 года, работают привычные логистические маршруты.

Во-вторых, даже в этой сфере видим положительную динамику производства внутри страны. С 2016 года мы увеличили объём производства срезанных цветов и бутонов практически в два раза.

Вопрос: При этом уже были сообщения, что финны из-за закрытия границы недополучают наших удобрений. А в целом с их экспортом как у нас сейчас дела обстоят? Не планируется ли перенастраивать меры регулирования?

В.Абрамченко: У нас сейчас действует ряд мер защиты внутреннего рынка, в том числе квоты на экспорт, разрешение вывозить удобрения только после выполнения плана поставок на внутренний рынок.

За этим балансом строго следят Минпромторг и Минсельхоз, составлен план закупок, который реализуется в разбивке по регионам: сколько аграриям в каждом регионе необходимо минеральных удобрений по разным группам. Например, по сложным удобрениям принималось решение, что нужно больше отправлять на экспорт, потому что внутреннее потребление не такое большое.

Это очень гибкий инструмент, он постоянно донастраивается, чтобы нашим аграриям были доступны удобрения – и физически, и с точки зрения цен.

Вопрос: С ценами тоже всё в порядке? Не планируется их замораживать?

В.Абрамченко: Точно нет.

Вопрос: И квота пока останется?

В.Абрамченко: Пока этот инструмент работает очень хорошо, и этим нужно пользоваться.

Вопрос: А ситуацию с обеспечением семенами Вы как оцениваете?

В.Абрамченко: Доктриной продовольственной безопасности установлен пороговый процент обеспеченности семенами отечественной селекции – 75% по всем необходимым видам. Этот показатель уже достигнут по пшенице – и яровой, и озимой, по рису вообще 95%. Хуже всего дела обстоят с картофелем и сахарной свёклой. По картофелю в текущем году отечественных семян было 9%, по сахарной свёкле – 2,5%.

Правительством подготовлен детальный план до 2030 года с достижением порогового значения Доктрины продовольственной безопасности по семенам основных сельхозкультур. Минсельхоз обеспечивает его реализацию посредством Федеральной научно-технической программы, ФНТП.

Вопрос: То есть к 2030 году по всем культурам будет 75% отечественных семян?

В.Абрамченко: По основным – и выше. Уже сейчас по некоторым есть превышение. Прогноз к 2030 году по сахарной свёкле и картофелю – 50%.

Вопрос: Получается, мы придерживаемся мысли, что здесь нужно быть абсолютно импортонезависимыми?

В.Абрамченко: Безусловно. Гораздо спокойнее и комфортнее, когда семена собственные, удобрения собственные, достаточно пахотных земель и своя техника. Если все средства производства есть, обеспечивается продовольственная безопасность страны. Это ключевой момент.

Вопрос: Вы как раз летом говорили, что обсуждаете с западными семеноводческими компаниями правила локализации. На каком этапе эти переговоры?

В.Абрамченко: Этот документ вышел, он предусматривает, что даже западные технологии, существующие, апробированные, с гарантированным качеством должны быть реализованы на российской земле.

Вопрос: Европейский бизнес с этим согласился?

В.Абрамченко: Конечно. Европейский бизнес был у меня, они были готовы. Для них было важно именно прозрачное и устойчивое регулирование.

Вопрос: То есть, пока политики спорят, а Европу называют недружественной, бизнес продолжает работать в России?

В.Абрамченко: Бизнес живёт по другим законам. Президент неоднократно подчёркивал, что мы продолжаем контакты с западными инвесторами, с теми, кто хочет строить честные, взаимовыгодные отношения.

Но западные политические силы, конечно, играют против себя и своего же бизнеса.

Вопрос: Не могу не спросить про климат, он всё время меняется. Ещё поговорим о том, как он влияет на сельское хозяйство. Пока же хотелось бы понять, как мы прошли пожароопасный сезон в этом году.

В.Абрамченко: Уже намного лучше, почти на миллион лучше, чем в прошлом году. За базу берём 2021 год. Целевой показатель – чтобы ситуация была не хуже, чем в 2021-м и чтобы тушить пожары в первые сутки. План по прохождению пожароопасного сезона 2023 года – площадь, пройденная огнём, не должна превышать 5,5 млн га. Итог этого года – в 1,3 раза меньше предельного показателя, установленного указом Президента.

Мы ориентируем региональные и федеральные команды на тушение огня в первые сутки. Сыграли свою положительную роль и поправки в законодательство, когда мы дали возможность без сложной процедуры заключения госконтрактов напрямую работать с «Авиалесоохраной», упростили маневрирование федеральным резервом сил и средств – все эти меры дают ощутимый результат.

Плюс мы дали установку регионам, чтобы они сосредоточили свои усилия на предотвращении лесных пожаров.

Вопрос: Что пока остаётся главной причиной? Всё ещё человеческий фактор?

В.Абрамченко: Только человеческий фактор. Небольшой процент причин возникновения лесных пожаров в летний период – это погодные явления, сухие грозы, высокая ветровая нагрузка. Но весной на 100% причина пожара – это действия человека.

Вопрос: Есть мнение, что это не только поджигатели травы, но и бизнес специально поджигает лес, чтобы вырубить остатки и вывезти его на продажу, в том числе на экспорт.

В.Абрамченко: Да, некоторые недобросовестные лесозаготовители этим грешат. Но благодаря тому, что цифровизация отрасли активно развивается, развиваются цифровые инструменты мониторинга, в том числе использование беспилотных авиационных систем, и увеличивается число часов авиапатрулирования, выявление очагов пожаров теперь происходит быстрее.

Вопрос: И на ком теперь ответственность? На губернаторах?

В.Абрамченко: На всех. Для каждого региона готовятся сводные планы тушения лесных пожаров. Мы внесли изменения в действующее законодательство, чтобы в случае, если лесной участок предоставлен в аренду, в сводный план тушения пожаров включались мероприятия с участием арендаторов.

Вопрос: С незаконной рубкой также продолжаем бороться?

В.Абрамченко: По итогам года снижение незаконной рубки – на 16% по сравнению с прошлым годом. Есть регионы-лидеры, где особенно ощутима положительная динамика.

Например, Иркутская область. Там за пять лет (с 2019 года) объём незаконной заготовки древесины снизился в 16 раз, в Забайкальском крае – в 3 раза. В том числе благодаря цифровизации лесного комплекса, когда мы связали всю цепочку движения древесины в единой системе.

Вопрос: Если говорить о новых регионах, какой вклад они уже вносят в общий урожай?

В.Абрамченко: В этом году собрали 4,8 млн т. Мы с первых дней обеспечивали в новых регионах фактически реализацию всей большой госпрограммы по развитию сельского хозяйства – и с точки зрения поддержки поставок техники, и с точки зрения обеспеченности минеральными удобрениями, и меры поддержки по льготному кредитованию и даже обеспечению занятости.

Вместе с главами регионов выбрали направления, какие подотрасли надо поддержать, прежде всего производство хлеба, молока, овощей, зерновых, и по этим направлениям доводили средства федерального бюджета на поддержку производства.

Вопрос: Экологические проекты заработали там?

В.Абрамченко: Конечно, в программе социально-экономического развития новых регионов в блоке экологических мероприятий предусмотрено несколько направлений. И по водной тематике – это оздоровление водных объектов. Большое направление в сфере работы с твёрдыми коммунальными отходами: больше 2 млрд рублей в год на трёхлетку предусмотрено только на обращение с ТКО. Более 11 тыс. бункеров и контейнеров закуплено и направлено в эти регионы. Дополнительно занимаемся проектированием для крупных населённых пунктов, таких, например, как Мариуполь, для Донецкой агломерации, проводим инвентаризацию объектов накопленного вреда, чтобы понять, что в первую очередь нужно будет ликвидировать.

Вопрос: По Каховской ГЭС как сейчас обстоят дела?

В.Абрамченко: Научные изыскания пока не завершены, я недавно принимала доклад от коллег, и пока обстановка там не позволяет выйти, что называется, в поле, провести на земле необходимые исследования.

Вопрос: Какие регионы у нас в этом году стали лидерами и аутсайдерами по экологии?

В.Абрамченко: У нас, вы знаете, есть зелёный рейтинг, мы уже два года проводим такие измерения, это рейтинг регионов по созданию комплексной системы обращения с ТКО. И в этом году, если говорить о пятёрке лидеров, то Москва и Московская область удерживают первое место второй год подряд. На втором месте в этом году пять процентных пунктов прибавила Тульская область. Третье место удерживает Нижегородская область. На четвёртом – Ставропольский край и Удмуртская Республика.

Вопрос: А как же Петербург?

В.Абрамченко: Петербург как город федерального значения не может у себя на территории размещать объекты по обращению с ТКО, поэтому мы рассматриваем агломерацию – Санкт-Петербург и Ленинградскую область. Коллеги сейчас активно реализуют «дорожную карту» и, думаю, уже к 2025 году будут в лидерах.

В Крыму, кстати, мы сейчас строим три объекта по обращению с отходами, выделили около 9 млрд рублей из федерального бюджета, чтобы создать там современную систему по работе с отходами. Профинансировали проекты в Чечне, Дагестане, Мордовии. Всего в рамках нацпроекта «Экология» создан 241 новый объект.

Из тех, кто пока буксует, – Республика Хакасия и Еврейская автономная область. Последние и по пожарам пока в хвосте. ЕАО в весенний период намеренно занизила статистику, сколько сгорело, мы даже были вынуждены обращаться в Генеральную прокуратуру. В итоге, когда местные власти сами не справились, пожар бушевал уже больше недели, пришлось подключать коллег из федерального центра.

Вопрос: А какие у нас сейчас в целом по стране показатели по переработке и утилизации?

В.Абрамченко: 52,7% отходов обрабатываются, это существенно выше, чем было заложено в плане, и 12,7% утилизируются, и это тоже существенно выше плана.

Вопрос: Как Вы считаете, что помогает им расти?

В.Абрамченко: Прежде всего ввод новых мощностей. Не создашь объекты по обработке и по утилизации, не будет, соответственно, ни обработки, ни утилизации. Будут увеличиваться только полигонные захоронения.

Вопрос: То есть наши люди уже готовы к сортировке всего мусора, им нужно только дать возможность?

В.Абрамченко: Люди готовы не везде. В крупных городских агломерациях, как правило, люди готовы. В сельских населённых пунктах, в малых городах – не всегда.

Но опять же всё зависит от конкретной семьи, от конкретного человека. Где-то в малых населённых пунктах есть абсолютно просвещённые в экологическом смысле семьи, ребята молодые, которые очень активно занимаются экологической повесткой.

Но если считать в среднем, то, конечно, крупные городские агломерации более готовы. Плюс есть инфраструктура, есть мощности для того, чтобы извлекать полезные фракции из отходов, и складывается экономика по работе со вторичными материальными ресурсами. Логистические плечи короче до мест переработки, до сбыта этого вторсырья. И тогда запускается как раз экономика замкнутого цикла – есть необходимый объём вторсырья, есть экономика, и заниматься вторсырьём просто выгодно. А в малых населённых пунктах нет такого объёма, и, соответственно, бизнес в эту сферу пока не пришёл.

Вопрос: Как Вы считаете, как можно повысить привлекательность этой сферы для бизнеса?

В.Абрамченко: За счёт инструментов экономики замкнутого цикла и расширенной ответственности производителей и импортёров. Как раз недавно у нас было согласительное совещание по РОП и методике установления ставок экосбора. Раньше у нас вообще никакой экономически обоснованной модели установления ставок экосбора не было, и сейчас впервые появляется такое регулирование с расчётом по каждому виду продукции и упаковки, плюс вводится стимулирование через экологический коэффициент.

Вопрос: Вы проводили какие-то сопоставления, в целом российское экологическое законодательство жёстче, чем в мире, или мягче?

В.Абрамченко: В мире нет стандартов экологического законодательства. Есть свои подходы в западных странах, свои подходы в Китае, свои подходы в Индии. Страны договариваются только по климатической повестке, и то спорят много.

Что касается нашего экологического законодательства, вы знаете, что мы его выстраиваем в балансе. Мы же не хотим остановить развитие страны. Даже, например, с точки зрения развития экологического туризма в национальных парках мы разрешили создавать объекты размещения туристов – с соблюдением ряда весьма жёстких условий, но разрешили.

Вопрос: Ещё, наверное, сложно сравнивать нас и какую-нибудь Исландию – элементарно из-за масштаба страны.

В.Абрамченко: Ну и напоминаю, что Исландия не является чемпионом мира по введённым санкциям. Мы лишились доступа в том числе к европейскому оборудованию, связанному с очисткой сточных вод, загрязнённых стоков. Разве это справедливо? Разве это экологично? Я всегда буду настаивать на том, что экология и продовольствие не могут быть предметом санкций.

Вопрос: В прошлом году много говорили о том, что мода на ESG прошла, оно отошло на второй план. Изменилась ли ситуация и будет ли ESG снова трендом в 2024-м?

В.Абрамченко: Любая модернизация производства или создание нового производства – это всегда экологическая модернизация. А новое производство должно отвечать высоким экологическим стандартам.

И здесь я могу сказать, что создание новых производств у нас ничем не отличается по экологическим стандартам от новых зарубежных предприятий. И у нас они ничуть не ниже. Мы повсеместно стали использовать наилучшие доступные технологии.

Вопрос: «Норникель», кстати, запустил свою Серную программу, не были ещё у них?

В.Абрамченко: Мы договорились с компанией, что, как только все узлы и агрегаты и автоматизированные системы управления на Надеждинском комбинате заработают в полном объёме, мы сразу же поедем принимать этот объект.

Вопрос: Норильск всё ещё остаётся аутсайдером у нас с точки зрения чистого воздуха и экологии?

В.Абрамченко: Да, пока не видим существенного снижения выбросов. Но по другим городам – участникам проекта «Чистый воздух» видим результаты: по итогам года больше 12%. А к концу 2026 года должны достичь 20%.

Вопрос: А первый кто в этом списке?

В.Абрамченко: Мы скорее считаем уровень снижения выбросов у самих загрязнителей, прежде всего промышленных предприятий. Тот же «Русал» внедрил у себя технологию «ЭкоСодерберг», и сразу выбросы снизились более чем на 10%.

Вопрос: Если вернуться к изменению климата, как в Правительстве к этому готовятся?

В.Абрамченко: В рамках Стратегии социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов определили меры по обеспечению установленных Президентом целей – к 2030 году ограничить нетто-выбросы парниковых газов до 70% от уровня 1990 года.

В числе мероприятий – реализация инновационного проекта по созданию национальной системы мониторинга климатически активных веществ. Научные консорциумы в рамках этого проекта запустили 20 пунктов наблюдений за многолетней мерзлотой, совершенствуют модель климата Земли, работают над созданием модели мониторинга рек и океана. Сама система позволит получить независимые прогнозы изменения климата и выявить причины этих изменений и, что очень важно, поможет в управлении всеми отраслями в условиях климатических изменений.

Почему я отдельно заостряю внимание на независимых и объективных, неоценочных, данных? Важно верифицировать оценки экономической эффективности разных способов декарбонизации и показать, основываясь на научных данных, поглощающую способность российских экосистем.

То есть не западные страны нам будут рассказывать, как российские леса поглощают или не поглощают парниковые газы, – мы миру показываем, как и почему меняется климат и каким образом нужно на это реагировать.

Вопрос: Искусственный интеллект уже применяется? И где, как Вы считаете, его ещё можно было бы применить?

В.Абрамченко: В сельском хозяйстве его применение однозначно связано с точным земледелием. Безусловно, в генетике и селекции.

Что касается экологии, первое направление, в котором уже активно применяются элементы искусственного интеллекта, – это лесной комплекс. От мониторинга лесных пожаров до реализации эксперимента, когда видео с камер на дорогах общего пользования анализируется нейросетью на предмет сопоставления с данными ФГИС ЛК.

Ещё один пример – это мониторинг объектов размещения отходов. Мы провели эксперимент с применением беспилотных летательных аппаратов, создавали цифровые двойники полигонов по размещению отходов. Анализировали морфологию отходов, сопоставляли с данными ЕГРН на предмет соотнесения с границами отведённого для этих целей земельного участка, выявляли нарушения.

Фактически мы можем управлять полигоном, его жизненным циклом, не выходя в поле, и привлекать к ответственности нарушителей, если нарушения были выявлены. В результате этой работы смогли увидеть в том числе, проводится ли дезинфекция колёс мусоровозов.

Вопрос: Нарушителей много было?

В.Абрамченко: Много.

Ещё одно направление для использования нейросети, тоже очень интересное, касается биоразнообразия, когда искусственный интеллект нам помогает обеспечивать мониторинг популяции какого-либо вида животных.

Например, для изучения гренландских китов проводятся регулярные сезонные экспедиции, проводятся аэрофотосъёмки с помощью беспилотников. И благодаря новым технологиям программа идентифицирует конкретную особь гренландского кита. Такой метод использует уникальные маркировки на теле кита, например, цветные пятна. С помощью ИИ проанализировать поведение млекопитающих и динамику численности популяции гренландских китов получается точнее и быстрее.

Вопрос: Как Вы считаете, проблема голода в мире всё ещё актуальна?

В.Абрамченко: Недавно FAO наконец открыто признала, что санкции западных стран в отношении продовольствия и минеральных удобрений, логистики и расчётов приводят к усугублению проблемы мирового голода. И эта тенденция в мире будет только расти.

А Россия остаётся мировой кормилицей и надёжным поставщиком. В африканские страны, вы знаете, уже пошли первые партии гуманитарной помощи по зерновым, удобрениям, и они будут продолжаться и дальше.

Вопрос: Не хотите ли по аналогии с органикой заняться регулированием фермерской продукции? Сейчас ведь все кому не лень называют свою продукцию фермерской.

В.Абрамченко: У нас есть чёткое регулирование в отношении экопродукции и органической продукции. Есть с точки зрения законодательства требования по тому, кто такой фермер.

Но, конечно, видим много маркетинговых уловок, которые делают продукцию привлекательнее. У потребителя есть запрос это урегулировать?

Вопрос: Конечно, этот ярлык сейчас лепит любой желающий, потому что потребитель эмоционально ассоциирует такую продукцию с более качественной и экологичной.

В.Абрамченко: Если этим пользуются недобросовестные производители, которые задирают стоимость, но при этом качество их продукта этому не соответствует, то это, конечно, нужно проработать.

Вопрос: А к производству альтернативных продуктов питания Вы как относитесь? В России сейчас его тоже начинают активно развивать.

В.Абрамченко: Если мы говорим о здоровом питании, о нормах потребления определённых групп продуктов, то Россия обеспечивает себя такими продуктами и необходимым сырьём. Например, качественных зерновых и бобовых культур, необходимых для здорового питания как источника растительного белка, у нас достаточно. Есть сегмент производителей, которые готовы из наших зерновых делать вот это самое «питание будущего», необходимое для веганов или спортсменов. И это направление будет развиваться.

Но если вы про сверчков и личинок насекомых, то не надо людей этим кормить. Западные страны в погоне за снижением выбросов метана не поддерживают производителей мяса крупного рогатого скота, поэтому занялись поиском его альтернативы. Мы же из насекомых предлагаем делать корма для рыбы.