Интервью Дмитрия Рогозина телеканалу «Россия 24»

Стенограмма:

О.Терновой: Дмитрий Олегович, здравствуйте. Предлагаю начать наш разговор с актуального. Вы буквально недавно вернулись из международной поездки, вы были на Кубе, в Венесуэле и Бразилии. Я полагаю, что это, скорее всего, крайняя международная командировка в 2014 году. Цель поездки, какие договорённости вы привезли оттуда в Россию?

Д.Рогозин: Ну не крайняя, я ещё успею в Азербайджан съездить. Правда, на выходные, прямо перед Новым годом, но тем не менее такая поездка нам предстоит по приглашению президента Республики Азербайджан. Я возглавляю российские части межправительственных комиссий с этими странами (Азербайджан, Молдова, Индия), с Китаем – комиссию по организации встреч глав правительств. Вот теперь отвечаю за Кубу, за Венесуэлу, Ирак, Сирию. Такие непростые, большие, интересные страны, где у нас свои традиционно глубокие экономические и военно-технические интересы. Вот с Кубой и Венесуэлой, с Бразилией поехал знакомиться впервые, хотя на Кубе я учился ещё после четвёртого курса Московского университета – была большая такая, глубокая практика. Но Куба настолько за 30 лет поменялась, что могу сказать, что, по сути дела, поехал знакомиться заново. Впечатления интереснейшие, очень разные. Очень кратко вам тогда расскажу, сделаю такой виртуальный фотоотчёт.

Бразилия. Интереснейший момент – это предложение, которое может иметь большое будущее. У нас же есть один коммерческий проект, у ракетно-космической корпорации «Энергия» имени Сергея Павловича Королёва, – это проект «Морской старт». Раньше этот проект воспринимался не как государственная программа, а именно как – для зарабатывания денег. «Морской старт» (это плавучий космодром) был построен под конкретную ракету, под ракету-носитель «Зенит», российско-украинскую ракету. Сейчас, после того что произошло на Украине, конечно, говорить о промышленности (тем более высокотехнологичной) на Украине, больше невозможно. Там это всё умерло, и в этой связи этот проект завис. Тем более он, этот плавучий космодром, находится сейчас у американских берегов, недалеко от Лос-Анджелеса. Мы будем, конечно, его к себе забирать.

Сейчас ракетно-космическая корпорация «Энергия» вошла в состав Объединённой ракетно-космической корпорации нашей страны, и бразильские коллеги, которые имеют свой космодром, находящийся рядом с океаном… Этот космодром тоже был заточен под совместные с Украиной программы, поэтому сейчас вырисовывается интереснейший диалог на экспертном уровне. Может быть, появится в рамках БРИКС или в рамках наших двусторонних отношений с Бразилией идея того, чтобы вот такого рода совместные пуски осуществлять, помогать Бразилии вообще в космической отрасли, помогать и в создании космических аппаратов. Там уже расположена первая сеть станций калибровки сигнала нашей навигационной системы «ГЛОНАСС». Короче говоря, с Бразилией мы можем подружиться всерьёз и надолго именно в области высоких технологий.

Куба попала в график моей поездки в интересное время. Как раз было объявлено о решении Гаваны и Вашингтона потихоньку размораживать отношения, восстанавливать дипломатические отношения, и, конечно, это большой вызов и кубинской экономике, и кубинской политической жизни. Но судя по тому, как нас встречали, я могу сказать только одно (это совершенно очевидно), что кубинцы в этом процессе считают себя победителями. Они не будут сдавать принципы, на которых была основана Кубинская революция и существование в течение десятилетий нынешнего политического режима. Конечно, для Кубы Россия крайне важна опять же в области высоких технологий. Пример тому: как раз в тот момент, когда мы находились в Гаване, мы присутствовали при подписании очередного соглашения о покупке авиационной компанией Cubana самолёта российского производства, причём не просто самолёта, а Ил-96, то есть огромного дальнемагистрального лайнера.

Поэтому всё это, все эти впечатления, на самом деле надо ещё переварить, пережить, подготовить конкретные поручения нашим министерствам, ведомствам, поставить на контроль исполнение договорённостей и двигаться дальше. В любом случае хочу сказать, что здесь есть большая перспектива, не меньше, чем, скажем, с такими нашими традиционно крупными партнёрами, как, например, Индия или, конечно, Китай, с которым у нас товарооборот, мы надеемся, достигнет и 100 млрд долларов через какой-то определённый период, после того как выйдем из нынешнего экономического положения.

О.Терновой: Дмитрий Олегович, наше общение происходит 23 декабря. Я хочу напомнить, что сегодня для страны несколько приятных и позитивных поводов. Во-первых, все утром узнали, что прошёл успешно старт ракеты-носителя «Ангара-5», условный спутник был выведен на орбиту. В общем, старт признан успешным.

К тому же сегодня 100 лет со дня образования дальней стратегической авиации ВВС России. Ну и мало кто об этом знает или помнит, но мы тем не менее напомним, что сегодня ровно три года с того момента, как Президент России назначил вас – ну я скажу просто – курировать оборонку. За три года (давайте проведём этакий блиц), на ваш взгляд, повернулась ситуация в ту сторону, в которую она должна была повернуться?

Д.Рогозин: Для того чтобы почувствовать разницу (а её тяжело почувствовать, потому что люди часто забывают плохое и живут надеждами своими), надо просто отмотать плёнку назад и вспомнить, что было хотя бы три года тому назад. Я помню это прекрасно, потому что нужно было набраться мужества, чтобы начать эту работу – большую, очень сложную. В космической отрасли мы имели целую череду очень обидных аварий, катастроф. В 2011 году было пять крупных аварий (помните, «Фобос-Грунт» – самая заметная из них).

О.Терновой: И все были свидетелями.

Д.Рогозин: Я помню, когда я пришёл в Правительство, то ёрничанье в средствах массовой информации, в обществе в целом, даже в технической среде было такое, говорили, что вот, мол, Россия перешла в статус страны, которая содержит самую крупную орбитальную группировку в океане. Говорили это с обидой. Для нас это было вообще очень болезненно, потому что мы всегда воспринимали свою страну как страну-первооткрывателя, страну первого космического спутника, страну первого космонавта и многое-многое другое. Страна Королёва и Гагарина не должна была всё это терпеть. Она имеет право рассчитывать на большее и на лучшее. Поэтому нужно было преодолеть это очень тяжёлое, я бы сказал даже, психологически подавленное состояние всей ракетно-космической промышленности. Она оказалась, как феодальные княжества Киевской Руси, разбросанной по разным огородам, разные фирмы делали одно и то же, конкурируя друг с другом, в том числе и на международном рынке.

Пример приведу. Скажем, в Соединённых Штатах Америки всего четыре фирмы занимаются созданием космических аппаратов. У нас, в Российской Федерации, девять фирм занимались тем же. Соответственно, боролись друг с другом, получали какие-то огрызки финансовые, все находились в долгах как в шелках. Отсутствие молодёжи на предприятиях, уходящее старшее поколение, недофинансирование в силу избыточности… То есть нужна была революция на самом деле, кардинальная технологическая революция, которую кто-то должен был начать. И эта революция была осуществлена Президентом, Правительством. По сути дела, создана уже сейчас и начала функционировать Объединённая ракетно-космическая корпорация, началась консолидация всей отрасли. Сильно мы поменяли уже руководство на крупнейших предприятиях ракетно-космической промышленности: там, где люди себя не оправдали, они были вынуждены уйти. И этот процесс будет продолжаться. Думаю, что 2015 год будет очень важным для России. Уверен, что он будет важным для всего русского космоса.

Сейчас мы стоим, решив основные организационные вопросы (или решая их, точнее), на перепутье – ровно так, как и Америка стоит, и Европейский союз, в меньшей степени Китай и Индия, поскольку они догоняющие. Но вот что дальше? Какие должны быть цели положены в основу отечественной космонавтики, для того чтобы они оправдали те огромные вложения и риски, связанные с человеческой жизнью, с жизнью космонавтов (если говорить о пилотируемой космонавтике)? Я бы назвал здесь несколько приоритетов, которые я для себя выстроил, и со мной соглашается наш коллектив экспертов, специалистов в области космонавтики, хотя тоже воспринимали всё это в первый раз – попытку структурировать эти приоритеты достаточно сложно.

Первое – это, конечно, оборонные вопросы. Здесь я даже не хочу обсуждать. Нам необходимо восстановить полностью глаза, уши, обоняние – все чувства, которые можно технологически выстроить в рамках орбитальных группировок. Всё это необходимо сделать достаточно быстро, то есть вывести за короткий период такое необходимое количество космических аппаратов, которое позволит нашей стране заранее увидеть любые риски нашей военной безопасности, начиная от ракетно-космического нападения, заканчивая просто нейтрализацией и опасной разведывательной деятельностью против нас. Это первая задача, которая, ещё раз говорю, не обсуждается, здесь всё понятно.

Вторая задача – надо научиться зарабатывать деньги. Это сложно, мы никогда эти деньги не считали в Советском Союзе – ни на оборонку, ни тем более на космос, это всё были элементы престижа в той гонке, в которой мы участвовали и боролись с американцами прежде всего. Но сейчас надо научиться эти деньги считать. И здесь мы должны выйти на рынок космических услуг. Пока мы на этом рынке впереди планеты всей только в одном секторе – это пусковые услуги. До 40% всех полезных нагрузок в мире выводит Российская Федерация, это мы. Но сам этот рынок пусковых услуг не такой большой и не такой богатый. Намного больше денег можно зарабатывать для отрасли, для страны в целом, для бюджета в таких областях, как дистанционное зондирование Земли. А это очень много – это земельные кадастры (можно точнейшим образом выводить линии, разграничивающие собственность, следить за этим), это вопросы, связанные с наблюдением за лесными пожарами, их предотвращение, в целом предотвращение техногенных, экологических катастроф. Огромные деньги можно экономить таким образом.

Дальше – разведка (газовая, нефтяная), исследование Земли, собственной территории, огромной нашей, большой территории. Это, конечно, связь, коммуникации, это телевидение, это хорошая, стабильная телефонная связь по всей стране, которая опять же, я ещё раз говорю, самая большая в мире, и так далее. То есть это большие деньги.

И вот на этом рынке космических услуг мы на сегодняшний момент просто карлики, лилипуты, у нас всего 4% на этом рынке. Поэтому нам нужно не выводить чужие космические аппараты в околоземное пространство, а нам надо выводить свои космические аппараты, научиться строить эти аппараты, сделать их конкурентоспособными, чтобы они жили на орбите не меньше, чем американские или европейские спутники, чтобы они давали такую же систему разрешения.

Вот, например, ГЛОНАСС. Да, мы сегодня вторая страна в мире, которая имеет собственную навигационную систему. У европейцев её ещё пока нет. Система «Галилео» на подходе, но её ещё пока нет технически. У китайцев система «Бэйдоу» – тоже развивается. Но пока есть GPS и есть ГЛОНАСС.

Разрешение, которая даёт сегодня наша навигационная система… 24 спутника постоянно работают на орбите, ещё четыре спутника находятся в орбитальном резерве, наземный ещё резерв у нас есть – мы всегда можем поднять их ракетой-носителем. Так вот, это разрешение – чуть менее 3 м, где-то 2 м 60 см. А нам нужно меньше, нам нужно 60 см!

И вот новое поколение спутников, которое уже проработано, которое уже фактически мы готовы выводить на орбиту, встраивать в действующую систему. Это спутники «ГЛОНАСС-К» второго поколения – они дадут нам 60 см к 2020 году. И это уже серьёзная конкуренция по всему миру! То есть нашим навигационным сигналом начнут пользоваться другие наши партнёры. Мы сможем создавать новые программы, которые смогут обеспечивать полный контроль за, скажем, государственным или специальным транспортом, как система «ЭРА-ГЛОНАСС». Или, например, ГЛОНАСС даёт возможность теснейшим образом поработать вместе с картографией, создавать современнейшую картографию и многое другое.

Это вторая задача, оборонная задача. Вторая – прагматичная, экономическая задача. Третья – это наука, высокая наука.

Сейчас для нас в этой научной сфере необходимо решить два крупных вопроса.

Первое: будущее МКС – Международной космической станции. Будем ли мы продлевать наше участие после 2020 года или после 2024 года? Если будем, то для чего? Какие научные эксперименты, медицинские, биомедицинские эксперименты можно и нужно проводить на орбите и почему они сейчас не проводятся в необходимом объёме? Это тоже хороший вопрос, который я сейчас выясняю у наших специалистов Академии наук.

И вторая задача, которую я тоже считаю крайне важной, и челябинский метеорит доказал, что это не шутки, не предмет хихиканья всяких обывателей, – это астероидная, кометная опасность. Никто же не знает, что может быть обнаружено через пять, десять лет и хватит ли нам технологических возможностей, чтобы, зная об опасном приближении другого тела к нашей планете через несколько лет, смочь отвернуть это тело от Земли, смочь воздействовать таким образом, чтобы изменить траекторию этого опасного сближения. Это интереснейшая и крайне важная задача, которая тоже, мне кажется, должна была бы решаться не в национальном, а в международном формате.

Это если говорить о такой большой, серьёзной науке. Поэтому военные задачи, гражданские, экономические, прагматичные задачи на рынке космических услуг и – высокая наука. Здесь слово последнее за Российской академией наук, за Федеральным космическим агентством. Они должны внести в Правительство свои соображения (я пока высказываю то, что мы обсуждаем неформально), и после этого это будет доложено Президенту уже руководством Правительства, будет принято решение, в том числе о выделении необходимого финансирования.

О.Терновой: Продолжая заданный вопрос, что происходит с российским кораблестроением и самолётостроением? Для нас тема крайне актуальная, мы знаем: тут много споров, много дискуссий, много недопонимания либо каких-то перекосов. Мы всё это слышали в течение последних лет. Что происходит в этих отраслях?

Д.Рогозин: Ну что происходит? Происходит перекос, довольно-таки опасный, как мне кажется, перекос в сторону решения военных задач. То есть мы выполнили и выполняем довольно-таки эффективно задачу, связанную с исполнением государственного оборонного заказа, с реализацией программы вооружения. В области военного кораблестроения Президенту была представлена и одобрена им программа кораблестроения до 2050 года, то есть горизонт планирования довольно-таки серьёзный.

Я могу сказать, что нагрузка на ведущие сейчас наши оборонные судостроительные заводы такова, что она не только может сравниться с советской нагрузкой, но кое-где мы даже превосходим. Например, «Севмаш», который в эти дни празднует свой юбилей (это крупнейшее наше предприятие в Северодвинске, судостроительный завод), не только успешно справляется с задачами по военно-техническому сотрудничеству. Например, в прошлом году 16 ноября мы индийцам отдали лёгкий авианосец. Мы никогда не строили авианосцев в России, никогда. Это не просто глубокая переделка авианесущего крейсера ещё советского образца, «Адмирал Горшков», а это абсолютно новый корабль, с иголочки, с изменённой конфигурацией, геометрией, с новыми машинами силовыми, электронными, всё внутри, с новым вооружением, 45 тыс. т водоизмещения. Это строилось всё в Советском Союзе, на территории нынешней Украины, в Николаеве – Николаевские верфи. Мы освоили эти технологии, мы теперь вообще не боимся никаких задач, которые могут быть поставлены руководством страны в области военного кораблестроения. Скажут строить авианосцы – будем строить авианосцы, и даже в два, в три раза более мощные, чем те, что сделали для индийских партнёров. Необходимо будет крупные вертолётоносцы сделать – и это тоже возможно, и технологии крупноблочной сборки освоены уже нами.

Вопрос в другом. Вопрос в том, что, раскачав, раскрутив военное производство, осваивая сегодня современнейшие технологии атомного подводного флота… «Бореи» идут, да, серия «Бореев», – это подводные атомные ракетоносцы. Один ракетоносец – это как целые ракетные войска стратегического назначения, тем более автономный и неуязвимый, почти бесшумный. Или, скажем, многоцелевые лодки проекта «Ясень». Такого количества объёмных заказов давно не было, и не могли справиться. Сейчас справились. Сейчас самая главная, востребованная профессия – это сварщики. Как корова языком слизнула уже всех сварщиков из Архангельской области. Всё, что можно было из поморов набрать и архангелогородцев-сварщиков, – всё, больше никаких ресурсов. Сейчас по всей стране собираем, это самая высокооплачиваемая профессия у нас в оборонной промышленности, поэтому всех просто приглашаю, просто зову всех: идите в сварщики! Просто на вес золота ребята будут. Вот тем не менее объёмы большие, но ведь страна не может стоять на одной ноге, и этих больших объёмов военных заказов долго быть не может, потому что мы сейчас лишь компенсируем флоту и армии то, что мы раньше не поставляли, то, что страна раньше не заказывала, поэтому флот сильно постарел, армия в 2008 году проявила крайнее мужество, но работая, выполняя боевые задачи на старой военной технике.

Дальше таких пиков уже не будет, дальше будет всё достаточно равномерно. Будет поддержание уже достигнутого уровня современной техники в войсках – это будет 70% современных вооружений, примерно такой уровень сохранится. Поэтому сейчас крайне важно… Через два-три года мы должны освоить гражданские технологии, они нам нужны, поэтому Президент крайне требовательно, жёстко ставил вопрос о том, чтобы новые мощности поднять, прежде всего на Дальнем Востоке – завод «Звезда» в Большом Камне. Крупные мощности на Севере у нас, в Мурманской области мы сейчас строим. Это под арктическую технику, под добычные платформы, суда обеспечения, газовозы арктического класса. Нам не такие суда нужны, которые Бразилия строит или Италия, а именно те, которые будут выдерживать уникальные природные нагрузки, связанные с освоением этих шельфовых месторождений. Задача, которая поставлена Путиным, предельно простая и ясная, – мы не будем покупать никакой подобного рода техники для освоения этих шельфовых месторождений, мы будем строить сами у себя в стране. Пусть лучше мы даже на год сдвинем разработку месторождения, зато поставим уже высокотехнологичные гражданские суда.

Поэтому задача военного кораблестроения состоит в том, чтобы поделиться своим опытом, осваивать гражданские заказы, и это задача крайне амбициозная. Сейчас есть поручение Правительства, есть поручение Президента. К 21 января мы должны сформировать и представить в Правительстве… Морская коллегия (я тоже её возглавляю) должна проанализировать всю потребность в гражданской морской технике, в судах. Для пассажирского речного, морского флота, коммерческого флота нужно? Нужно. Все рыболовецкие суда, которые были «порезаны» или выведены за пределы национального флага, – всё это надо восстановить полностью, построить на собственных верфях. Шельфовая техника – всё должны построить на собственных верфях, различного рода яхты, суда, катера – всё, что необходимо. Вот этот заказ будет слеплен, сорганизован, проанализирован, продуман, рассчитан по годам, рассчитан по всем верфям. Посмотрим, существует ли научно-технический задел для того, чтобы обеспечить строительство собственными силами. К этому моменту должны быть подготовлены тысячи специалистов, и мы формируем сейчас государственный заказ в ведущих вузах страны. И всё это должно в один момент срастись, для того чтобы решить крупные гражданские задачи. Это в области кораблестроения.

В области авиастроения примерно то же самое. То же самое, только события, которые многие очень драматично воспринимают, я имею в виду курсовую разницу, изменение «тяжести» рубля… Несмотря на понятный экономический драматизм всей этой ситуации, по уму можно было бы этим воспользоваться с большой благодарностью, с большими результатами. Потому что, если мы, например, сейчас терпим, что наши авиационные компании закупают авиационную технику за рубежом, считая, что экономически выгодно её содержать, эксплуатировать, поддерживать её техническую годность… Эти «Боинги», Airbus… Мы уже докатились до такого позора, что у нас рынок дальнемагистральных перевозок на 80% заполнен иностранной техникой, то есть не наши Ил-86, Ил-96 летают или там, скажем, в транспортном виде «Русланы» или Ил-76, а у нас сегодня опять же «Боинги» и Airbus, «Боинги» и Airbus.

Рынок среднемагистральный, ближнемагистральный – там вообще, честно говоря, совсем худо, и это нетерпимая ситуация. Сейчас экономика может перевернуться таким образом (и уже тенденция эта очевидна), что выгоднее будет вновь поднимать в небо Ту-204. Вот я сейчас летал в Латинскую Америку (хотел просто похвалиться) на нашей «тушке» – великолепный самолёт. Я не понимаю, кому он может не нравиться. Выдержал нагрузки, 10–9-часовые перелёты межконтинентальные выдержал, так что никаких критических замечаний. Экипаж прекрасно справился со всеми этими задачами. Ту-204, скажем, СМ, там новая модификация появилась, – тоже очень хороший самолёт. Сейчас заложены решения о том, что к 2019 году мы должны начать производить Ил-112В пассажирской интерпретации. Самолёт Ил-114 мы забираем у ташкентского завода, начинаем осваивать его производство. С нашими двигателями, между прочим, – наш двигатель ТВ7-117 там и там, на этих двух самолётах будет установлен. Самолёт на 64 пассажиро-места, очень комфортный, очень удобный. Это интереснейший проект.

Новый проект, который мы запускаем, – МС-21. Вы слышали, наверное, про этот самолёт, довольно много рекламы на сей счёт. В Иркутске производство уже началось, уже первые корпуса, первые фюзеляжи этих самолётов собираются. В миру он будет называться Як-242. Самолёт в самых разных модификациях, он модульный, то есть меняет свою размерность в зависимости от задач. Это самолёт на 150, или на 180, или на 200 пассажиров в зависимости от модификации. Новый двигатель для него (мы сейчас работаем над ним, он проходит испытания в Перми) – двигатель ПД-14, на 14 тонн силовой агрегат. Поэтому у нас перспективы вполне понятные. Вопрос в другом. Если, скажем, мы сейчас можем производить для армии, считайте, лучшую в мире боевую авиацию… Что может сравниться, например, с Су-35 или Су-30СМ? Я сам имел счастье пилотировать этот самолёт, естественно, под контролем лётчика-испытателя. Он делает всё, что вы хотите, он просто в ваших руках… Вы птицей становитесь! Высокоманёвренный самолёт, хорошо вооружённый! Су-34 – уникальный истребитель-бомбардировщик, Як-130 – учебно-боевой самолёт, который сейчас пошёл уже во все училища, которые набирают наконец-то после сердюковского тормоза новых курсантов. Есть ещё некоторые интересные задумки. Я уж не говорю про Т-50 – перспективный авиационный комплекс фронтовой авиации. На подходе уже перспективный авиационный комплекс дальней авиации, уже формируется техническое задание под перспективный авиационный комплекс военно-транспортной авиации.

То есть в области истребительной, штурмовой, бомбардировочной авиации, военно-транспортной авиации заложены решения, которые уже воплощаются в жизнь. Ил-476: полностью перенесённое производство из Ташкента, на 80% обновлённый самолёт с уникальными характеристиками – всё, уже в самом разгаре госиспытание идёт. Для стратегической авиации выполнены те решения, которые принял Президент. Ремоторизация Ту-160, Ту-95, Ту-22 – все эти самолёты уже получают новый модернизированный двигатель, новую авионику, новое оружие. И на период, пока не поступил ещё новый стратегический дальний бомбардировщик, мы уже полностью восстановили парк стратегической авиации.

Мне это крайне важно даже в личном плане. У меня в кабинете висит портрет моего отца в том возрасте, как сейчас я. Мне сейчас 51, и ему тогда было 51 – молодой генерал, инженер. Рядом с его портретом у меня фотокопия документа с его подписью (мне в Самаре подарили, на заводе нашли где-то в архивах), где написано, что мой отец, Олег Константинович Рогозин, председатель государственной комиссии по приёмке двигателя второго поколения для Ту-160. И сейчас в том числе и мне суждено принимать участие в работе по восстановлению уже нового поколения двигателя для того же Ту-160, который ещё в то великое советское время представлял собой стратегический щит нашей страны – щит и меч. Поэтому, решив этот огромный комплекс тяжелейших задач в области современных ВВС, современного военно-морского флота, нам крайне важно думать и вторым полушарием, думать о гражданской экономике, о гражданской промышленности, решить задачу, которая была поставлена. Она будет решена, сто процентов, вообще никаких сомнений нет, что военное производство в силу высокотехнологичности своей, совмещённости с гражданской раскрутит гражданскую промышленность, и тогда мы не будем зависеть от этих вот капризов, от конъюнктуры рынка, от цен на нефть, на газ. Советский Союз стал великой державой не потому, что продавал нефть и газ, а потому, что имел мощнейшую промышленность. Вот наша задача сейчас – и она, ещё раз говорю, определена Путиным, она будет решена – раскрутить за счёт государственной программы вооружения государственные программы восстановления, возрождения российской промышленности.

О.Терновой: Дмитрий Олегович, спасибо за столь подробное, развёрнутое объяснение о состоянии нашего самолёто- и кораблестроения. Но ещё один вопрос, который я как журналист не могу Вам не задать, потому что это сегодня актуальный вопрос, он у всех на слуху: «Мистрали», что с ними происходит? Если можно, кратко, и пойдём дальше по нашим темам общения. Но тем не менее на данный момент, что с «Мистралями»?

Д.Рогозин: Я, как и многие мои коллеги, – мы критично относились к этому контракту, считали, что он невыгоден нашему флоту, он не нужен. Дорогой корабль строится, не под наши условия, больше под средиземноморские условия, без арктического класса, даже малейших намёков на возможность работать в холодных северных широтах. Но, с другой стороны, мы люди государевы. Решение принято, значит, надо его исполнять. Тем более, контракт подписан? Подписан. В нём заложены средства, народные деньги, которые выделяются на эти два корабля (первый корабль – «Владивосток», другой – «Севастополь», такие названия). На Балтзаводе были построены кормовые части, мы на субподряде работали, в том числе под создание этих кораблей, там заложено наше оборудование. В целом эти два корабля строятся исключительно под технические задания российского военно-морского флота. Их нельзя использовать, перепродав третьим странам, это просто технически невозможно, это болтовня там идёт на сей счёт негодная.

То, что контракт должен исполняться, – здесь нет ни малейших сомнений у нас. Наступают некоторые контрактные обязательства достаточно скоро, в том числе штрафные санкции. Объяснения о том, что, мол, не созрели какие-то условия, для того чтобы нам передать эти корабли, – эти объяснения воспринимать никто с нашей стороны не собирается. Мы не считаем это форс-мажором, который прописан в контракте. Это просто демонстрация, если хотите, геополитической слабости Франции, потому что она сегодня поддаётся нажиму своих коллег по НАТО. Она вернулась недавно в военную организацию НАТО – вот вам и пожалуйста, прямое следствие всех этих зависимостей новых. Думаю, что генерал де Голль сейчас в гробу переворачивается.

Ещё раз говорю: теперь это уже вопрос и не политический, и не военно-технический. Мы готовы эти корабли принять, у нас обучены экипажи, подготовлено место базирования первого корабля. Но если что-то изменится, тогда в бой вступят наши боевые юристы, будем требовать полностью либо корабль, либо деньги. Это вопрос не репутации России, это вопрос репутации Франции. Репутация России будет вопросом уже юридического обоснования наших требований.

О.Терновой: Как говорится, поживём – увидим. Идём дальше, Дмитрий Олегович. Буквально недавно Верховный Главнокомандующий провёл реформирование Военно-промышленной комиссии. Вы были председателем Военно-промышленной комиссии. Теперь председатель Военно-промышленной комиссии – Владимир Путин, вы являетесь его первым заместителем, если я правильно озвучиваю, как сейчас ваша должность называется.

Д.Рогозин: Не совсем так. Раньше Военно-промышленная комиссия была при Правительстве, поэтому возглавлял её один из заместителей премьера, который курировал весь блок, связанный с оборонными заказами, контролем за исполнением гособоронзаказа и многое-многое другое.

Вообще ВПК была создана много-много лет тому назад ещё Лаврентием Павловичем Берией, он был фактическим первым председателем. Но она всегда была совминовская, то есть правительственная. Сейчас по Конституции Президент Российской Федерации не только руководит деятельностью Правительства, но у него есть силовой блок, который подчиняется ему напрямую.

Для того чтобы уйти от этой двусмысленности, когда Правительство не может руководить исключительно силовым блоком (это прерогатива главы государства), в том числе и я предлагал изменить статус ВПК. И теперь она называется Военно-промышленная комиссия не при Правительстве, а Военно-промышленная комиссия Российской Федерации. Возглавляет её Президент Российской Федерации. У него есть единственный заместитель – ваш покорный слуга, который, соответственно, одновременно возглавляет коллегию Военно-промышленной комиссии – это вот та самая старая ВПК. То есть теперь старая ВПК называется коллегия ВПК. Вот в этом и разница. Это повышение статуса, это демонстрация той значимости, которую Президент и в целом все мы придаём решению оборонных задач.

О.Терновой: Дмитрий Олегович, к сожалению, время идёт вперёд. Тысяча вопросов к вам, конечно, которые мы вряд ли сегодня успеем с вами все обсудить. Но тем не менее коротко и быстро ещё по тем же нашумевшим и актуальным вещам.

К 2015 году Президент ставил задачу вам освежить, так сказать, вооружение и технику в российской армии на 30%. Удалось ли этого уже добиться? Второй краткий вопрос: масштабная стройка страны – космодром Восточный. Тоже мы все видели и в новостном эфире, много вопросов к строителям и к людям, которые этот космодром сейчас строят для страны. Что в этом плане?

Д.Рогозин: Начну с космодрома. Всё-таки мне поручено в сентябре Президентом, по сути дела, вести персонально контроль за ходом строительства. Мы приняли решение о том, что генеральная дирекция, то есть главный заказчик от государства, – теперь это будет уже не сам Роскосмос, а этот вопрос будет решаться на уровне Правительства. Я сильно обновил состав людей, кто должен за это отвечать, и лучшие спецы, которые готовили в том числе Олимпиаду, из «Олимпстроя» сейчас вот с одной великой стройки перекочевали на вторую и, может быть, ещё даже более масштабную стройку века, стройку XXI века для России.

Установлен жёсткий контроль, создана комиссия, куда входят не только те, кто отвечают за строительные работы, подписан единый график по каждому объекту, которые должны быть возведены в рамках первой очереди космодрома Восточный. Но мы активно работаем вместе с силовиками и Счётной палатой, потому что есть серьёзные грехи и грешки прошлых лет. Как всё это начиналось и каким образом распределялись финансовые средства, кому заказывались эти работы, как эти средства болтались в разных банках – в общем, всё как всегда. Как говорится, когда нет контроля, а денег много выделяется государством, то, соответственно, жди беды, и налетают, как мухи, всякие ворюги и казнокрады. С этим будем разбираться, при этом, конечно, не то что не останавливая, а, наоборот, ускоряя стройку. Сейчас я вылетаю как раз на космодром Восточный. Я теперь раз в месяц бываю там лично со всеми нашими ответственными чиновниками и бюрократами и полезными людьми, для того чтобы лично убедиться в том, как исполняется график по каждому объекту, поэтому перед Новым годом ждите оттуда привета.

Сейчас строители закончили в тяжелейших условиях (морозы – можете себе представить, в Амурской области какие морозы!) работы по бетонированию стартового кольца, где будет крепиться сама ракета-носитель. Сейчас высвобождается, строители уходят уже из помещения, куда заходит уже Роскосмос и центр по эксплуатации наземной инфраструктуры космодромов со своим технологическим оборудованием. То есть это живой процесс, огромный процесс. Строится город Циолковский, строится стартовый комплекс, технический комплекс, наблюдательные пункты, командные пункты. Всё это должно быть связано огромной цепью дорог. Будет строиться аэродром с огромной полосой, чтобы можно было доставлять туда самолётами необходимое оборудование.

Могу вам сказать только одно: здесь уж хочешь не хочешь, а делать надо, и эта задача будет выполнена. Трудно, не трудно – какая разница. Чем труднее задача, тем интереснее её решать. Мы должны где-то к середине лета закончить полностью все строительные работы и увести строителей уже с пусковых объектов. Туда должны зайти уже представители Федерального космического агентства и монтировать, по сути дела, всё, что необходимо для пуска. Уже ровно через год мы должны обеспечить пуск ракеты-носителя «Союз-2» с первого стартового стола. Сразу после этого рабочие, тысячи рабочих, перебрасываются на второй объект, это уже будет второй стартовый стол – под ракету-носитель «Ангара», лётные испытания которой мы сейчас успешно провели. Плюс фактически параллельно выстраивается там всероссийская (хотел сказать – комсомольская) студенческая стройка: тысячи, даже больше тысячи, студентов приедут на отделочные работы. В основном мы набираем, приглашаем ребят в вузах, которые готовят будущих потенциальных работников космодрома, то есть это вузы, связанные с инженерно-техническими профессиями. Очень сложная задача, но она будет решена, в этом я никоим образом не сомневаюсь.

И ваш вопрос…

О.Терновой: Президент ставил задачу на 30% освежить…

Д.Рогозин: Ну задачу поставил, значит… Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть».

О.Терновой: 2015 год на дворе.

Д.Рогозин: Я могу сказать, по некоторым отраслям военной промышленности мы уже достигли этих показателей. Пока с моей стороны было бы неприлично и неэтично называть цифры исполнения гособоронзаказа, поскольку обычно мы это делаем – подводим итог – где-то в феврале уже наступившего нового года. Но в целом хочу сказать, что показатели нынешнего гособоронзаказа и по объёмам, и по качеству, и в целом даже по абсолютным и относительным цифрам лучше, чем всё, что было в прошлом году.

Мы с вами говорили, что было три года тому назад, помимо проблем в отдельных отраслях. Помните, было словосочетание «ценовые войны»? Сейчас мы же этого не слышим, никто об этом не говорит, а работает слаженно промышленность вместе с военными заказчиками. Проблема в другом. В этих условиях вызова, который брошен нашей стране за демонстрацию ею её независимости, её суверенитета, за восстановление нашей территориальной целостности с Крымом, с Севастополем, мы должны просто этот вызов выдержать, поднять брошенную перчатку. Каким образом? Именно такой работой. Да, понятно, что придётся заниматься импортозамещением, но это шанс хороший поднять национальную промышленность. Да, понятно, не дадут станочное оборудование высокого уровня – так давайте разовьём своё станкостроение. На каждый вопрос есть ответ, надо просто дать этот ответ, просто решиться на него, собрать правильную команду, должным образом организовать дело.

Поэтому в 2015 году мы, конечно, рапортуем сначала Президенту, а потом скажем публично, каким образом и насколько мы достигли и преодолели планку в 30% современного оружия для наших Вооружённых сил. Но темпы, которые набрала уже сегодня российская оборонная промышленность, таковы, что не надо сомневаться. Никаких нет проблем, ограничений, санкций и прочих гадостей со стороны наших заклятых друзей, которые могли бы сбить нас с пути, сбить нас с толку. Эти задачи, поставленные Президентом, будут в полной мере решены.

О.Терновой: В столь специфической сфере деятельности вы так открыты и доступны для российской общественности… Спасибо вам большое за это! Будем следить вместе с «Россией 24» за нашей оборонкой и дальше. Спасибо большое!

Д.Рогозин: Спасибо. Буквально на секундочку ещё вас остановлю, объясню нашу открытость, в чём она выражается. Я как ответственный человек и мои коллеги как ответственные люди заинтересованы в том, чтобы та работа, которую мы проводим, была публично поддержана. Эта духовная поддержка оборонщиков со стороны нашего народа крайне важна, чтобы не издевались над инженерами и конструкторами, а, наоборот, считали престижным детей своих отдавать в лучшие инженерные вузы своей страны. Чтобы гордость была, и это крайне важно, чтобы была моральная, а не только материальная поддержка российских оборонщиков, поэтому я некоторые вещи говорю сознательно и много внимания обращаю на публичную сторону.

А вам, вашему каналу и всем вашим телезрителям огромное спасибо за эту поддержку. Мы её точно чувствуем и набираемся от вас сил.

Источник: телеканал «Россия 24»