Интервью Дмитрия Медведева телеканалу «Россия»

Стенограмма:

С.Брилёв: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич!

Д.Медведев: Здравствуйте, Сергей Борисович.

С.Брилёв: С двухлетием Вас!

Д.Медведев: Спасибо большое.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, 15 минут – лимит, который Вы даёте министрам на выступление на заседании Правительства. Но два года работы кабинета министров – это эпоха подлиннее. Всё-таки если оглянуться и посмотреть на два года – где он, баланс положительного и негативного в работе Правительства?

Д.Медведев: Вы знаете, я скажу так: мы работали все эти два года, что называется, не покладая рук, потому что Правительство – это машина. 
Правительство действительно два года добросовестно исполняло все свои обязанности, поэтому мне трудно оценивать, чего было больше – позитивного или негативного, могу лишь сказать, что в целом страна развивается. Даже несмотря на текущие экономические трудности, мы в прошлом году показали рост. Совсем, может быть, небольшой, но тем не менее рост – 1,3% ВВП. У нас низкая безработица, что, естественно, результат консолидированной работы всех властей и бизнеса. У нас неплохое соотношение между основными макроэкономическими показателями, инфляция под контролем, соотношение долга к валовому внутреннему продукту приличное. То есть Правительство свои задачи в этот период исполняло.

Есть, конечно, и проблемы. Есть то, что, наверное, мы должны делать быстрее, энергичнее. Я могу сказать прямо, что меня не устраивает ситуация в нашем жилищно-коммунальном комплексе, и не потому, что мы там ничего не делали, нет, мы действительно старались и документы все принимать, и решения проводить, но накопившийся груз проблем таков, что, наверное, работать нужно быстрей. Счета становятся больше, это правда, и зачастую даже выходят за рамки инфляции, чего не должно происходить. Приходится по рукам бить.

С.Брилёв: То есть, я так понимаю, это один из ваших очевидных приоритетов на обозримое будущее.

Д.Медведев: Безусловно. Это приоритет, мне кажется, всех властей, и Правительство должно эту работу возглавить как высший исполнительный орган.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, все основания для высокого экономического роста есть, но он всё-таки достаточно скромный – 1,5%. В сельском хозяйстве 6% – это прекрасно, но в целом, конечно, цифра не такая, какая она была в прошлые годы. Из уст Президента прозвучала публичная похвала в адрес Правительства. Но вот на днях агентство Bloomberg заявило, что Россия – худшее место для вложения капиталов среди крупнейших экономик. Где правда?

Д.Медведев: Правда, естественно, в том, что сказал Президент.

Что касается различного рода оценок, мы каких только оценок ни получали. У нас действительно ситуация, мягко говоря, не самая простая, и не ввиду известных политических проблем, а она реально не самая простая. Я напомню, что происходило в последние годы. В 2008 году был кризис, и мы из него выходили достаточно долгий период. Его последствия до сих пор ощущаются в международной экономике, международных финансах. Он и не закончился в полной степени, потому что есть проблемы везде. В Европе ещё совсем недавно рецессия была, в Америке еле-еле как-то стабилизировалось, хотя сейчас они уже растут. Плюс наши собственные проблемы, наши собственные «родимые пятна» – это структурные проблемы российской экономики, они никуда не ушли. Наша зависимость от сырьевого экспорта, проблемы, связанные с производительностью труда (к сожалению, наша производительность труда не самая лучшая в мире), проблемы, связанные с деловым климатом, с качеством институтов, в том числе институтов управления, – они никуда не делись, ими нужно заниматься.

Я считаю, что мы в общем удерживаем позиции, но такого развития, которое нам нужно, к сожалению, пока нет. И значительная часть проблем находится именно внутри российской экономики, и именно этим должно заниматься Правительство. Мы не должны говорить о том, что нам тяжело, что мировая экономика в плохом состоянии, хотя это всё правда, да ещё санкции какие-то, а должны именно каждый день заниматься реализацией своих задач, по сути, создавать новую российскую экономику.

Недаром же мы начали модернизировать промышленность, недаром мы стали запускать программы по высокотехнологичному росту. Это делается для того, чтобы уйти от зависимости от поставок нефти и газа в такой степени, в которой мы сейчас её имеем. Хотя всё равно мы, конечно, остаёмся крупнейшей энергетической страной.

С.Брилёв: Мы с Вами встречаемся в день, когда у Вас было совещание с рядом членов кабинета министров в отношении сокращения некоторых расходов федерального бюджета. Некоторые госпрограммы оказались под вопросом. Это не будет помехой для программы модернизации промышленности в несырьевом секторе?

Д.Медведев: Вы знаете, лучше, конечно, вообще ничего не сокращать. Сейчас не лучшая пора, и кое-что из того, что мы сокращаем, реально жалко, но мы вынуждены это делать. Мы – это установка Президента и, естественно, внутриправительственная – ничего не сокращаем в социальной сфере. Все зарплаты, пенсии, пособия будем платить, что называется, в полном объёме с учётом индексации и будем это делать, как часы. Но в том, что касается некоторых программ, мы кое-что вынуждены подрезать именно из-за того, что у нас нет того роста, на который мы рассчитывали.

С.Брилёв: Может быть, это как раз стимул к тому, чтобы вертелся быстрее и государственный механизм, и бизнес.

Д.Медведев: Безусловно, это стимул, как и всякого рода ограничения внутренние и внешние. Вот, например, для нас сейчас, к сожалению, закрылись кредитные рынки Европы и Америки, но это повод и дополнительный стимул к тому, чтобы заниматься развитием, совершенствованием своей собственной банковской системы. Ряд чувствительных технологий нам сейчас грозят закрыть – это повод для того, чтобы заниматься импортозамещением.

С.Брилёв: Давайте в таком случае о санкциях немножко поподробнее. В принципе рядовой гражданин санкции персональные, против, как я их называю, богатых и знаменитых, не очень почувствовал. Понятно, что всё-таки секторальные санкции могут произойти. Если всё-таки они коснутся нефти и газа, это будет неприятно всем, но есть санкции скрытые. Неприезд делегатов на Санкт-Петербургский экономический форум – это в общем вроде как и не санкции, но такие намёки. Как бы Вы в целом оценили эту историю с санкциями? Опасность ли это?

Д.Медведев: Это вообще плохая история. На мой взгляд, она никому не нужна, прежде всего, конечно, тем, кто применяет санкции, и тем, на кого они направлены.

На мой взгляд, это в полной мере отголосок холодной войны или, если хотите, выражаясь красивым языком, рудименты прежнего конфронтационного сознания. Но самое главное, если мыслить практически, в конечном счёте они действительно ничего хорошего не принесут.

В настоящий момент воздействие санкций на российскую экономику абсолютно минимальное, если вообще можно говорить о том, что оно есть. Нам постоянно грозят, говорят о том, что мы введём секторальные санкции по отдельным отраслям, включая машиностроение, включая энергетику. Но мы сами понимаем, что это означает. Это означает, что целый ряд экспортных возможностей России будет поставлен под угрозу.

Напомню, что у нас в общей сложности порядка 400 млрд долларов приходится на торговый оборот с Европейским союзом. У нас огромное количество инвестиций, которые направлены на российскую экономику со стороны государств и компаний Европейского союза, поэтому прежде всего пострадают эти отношения. Кому это надо? Я думаю, что никому, поэтому очевидно, что подобные санкции бьют по интересам бизнеса, прежде всего европейского бизнеса. Я, правда, слышал заявления с высоких трибун от некоторых своих знакомых и коллег, что и ладно, подумаешь, наш бизнес пострадает, зато мы проявим солидарность. Знаете, мне это очень сильно напоминает времена социалистического лагеря, когда мы проявляли некую солидарность. В результате страдали наши экономические отношения, мы вынуждены были либо платить кому-то, либо, наоборот, отказываться от сотрудничества. Вот сейчас целый ряд западных стран говорит о солидарности. Если это солидарность против собственного бизнеса – ну пожалуйста. Нам, конечно, тоже от этого слаще не будет, это понятно.

В любом случае – и я хотел бы это специально подчеркнуть, давая интервью нашему крупнейшему российскому медийному холдингу – интересы российских граждан, наших налогоплательщиков (имею в виду социальную сферу, социальные платежи, наши социальные обязательства) не пострадают, и мы все обязательства будем исполнять, даже если нам придётся пойти на какие-то ограничения. Но для экономики это, конечно, не праздник, это очевидно.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, в таком случае ещё о санкциях. Я, может быть, сейчас скажу нечто такое, что заставит кого-то поднять брови, но я ряд этих санкций называю хорошими или полезными, потому что они заставили делать то, что можно было бы начинать лет 10 назад. Скажем, мы справедливо гордимся тем, что рубль – валюта намного более конвертируемая, чем китайский юань, но почему все эти годы мы продолжали торговать нефтью и газом за доллары и евро и не пытались в это дело вовлечь рубль?

Д.Медведев: Пытались, конечно. Это, наверное, не так быстро шло. Пытались, но на самом деле Вы правы: торговля за рубли – это безусловный приоритет. Это, кстати, в конечном счёте должно передвинуть рубль из когорты свободно конвертируемых валют уже в разряд резервных.

C.Брилёв: В высшую лигу.

Д.Медведев: Да, в высшую лигу, то есть в ту валюту, в которой выгодно помещать свои национальные валюты, в которой выгодно накапливать деньги. Конечно, чем больше мы будем продавать, например, своей продукции, в том числе нефть, газ, машиностроительную, оборонную продукцию за рубли, тем в большей степени мы будем способствовать вот такому качеству нашей валюты. Почему мы всегда продвигали идею России и Москвы, например, как финансового центра? (Эта задача, кстати, с повестки дня не снята, но она, конечно, сейчас весьма и весьма затруднительна). Но вы правы, ещё раз говорю, в том, что для нас это определённый стимул.

То же самое касается, например, импортозамещения. Когда все рынки открыты – это одна ситуация, тогда ленивые принимают решение о том, чтобы тратить эту самую резервную валюту, те же самые доллары или евро, а неленивые занимаются развитием собственной экономики. Мы, конечно, достаточно долго вели себя как ленивые. Деньги есть? Есть. Мы получаем определённую валютную выручку? Получаем. Проще купить, чем самим какое-то производство развивать. Я имею в виду, естественно, позицию и бизнеса, и государства, которое в недостаточной степени стимулировало эти процессы.

Сейчас, может так статься, нам придётся этим заниматься самим. Это не значит, что упадёт железный занавес, это не значит, что мы создаём экономику лишь собственных возможностей или ориентированную только вовнутрь, так сказать, такую экономику, которая вообще не зависит ни от кого другого. Таких экономик сейчас не бывает, даже самые закрытые экономики всё равно зависят от глобальной ситуации. Но нам нужно иметь самодостаточную экономику, это точно.

С.Брилёв: Сейчас разглядывал оборудование в этом зале. С трудом могу себе представить в зале заседаний немецкого правительства микрофон российского производства, и наоборот. Как раз стимул.

Д.Медведев: Есть очень сложные виды техники, где мы реально, к сожалению, отстали, но такая продукция нам по силам. Более того, есть же вполне очевидные примеры. Когда я начинал заниматься рядом социальных проектов, мы практически всю медтехнику покупали за границей. А сейчас это уже довольно серьёзный сегмент. Я недавно проводил президиум Совета по национальным проектам, мы покупаем треть, если уже не половину, по отдельным видам медицинской техники, продукции у собственных производителей.

С.Брилёв: То есть это не утопии? Начиналась она задолго до всяких санкций?

Д.Медведев: Совсем не утопии, это качественная техника, причём это высокие технологии. Это контрольно-измерительные приборы, это приборы, которые проводят очень существенную, очень сложную, скажем так, диагностику. Мы их делаем сами.

С.Брилёв: В завершение темы санкций. Опять же они полезны в том смысле, что идея национальной платёжной системы вдруг стала воплощаться в жизнь, но что всё-таки печально – это история вокруг Visa и MasterCard. Сейчас, для того чтобы эти две системы продолжили работу в России, они должны внести в качестве залога двухдневную выручку. Как они говорят, это больше, чем та прибыль, которую они получают за год. Насколько мне известно, в Госдуме идут соответствующие консультации о том, чтобы снизить эту планку. Вы как лидер «Единой России» своим однопартийцам в Думе что посоветуете сделать?

Д.Медведев: Вы знаете, я всё равно не могу отрешиться от конфликтной ситуации. Я скажу несколько вещей. Первое. Очевидно, что наши уважаемые партнёры, которые представляют международные платёжные системы, которые действуют во всём мире и которые в достаточной мере удобны (действительно, 90% этих карт – это Visa и MasterCard, это карточки, которыми все наши люди пользуются), всё-таки, на мой взгляд, совершили одну ошибку: они оказались в фарватере всякого рода политических процессов. Они должны заниматься бизнесом. Они, наверное, нам скажут, что они не могли игнорировать решение администрации Соединённых Штатов Америки, и, наверное, это тоже так. Но я-то знаю: всякие решения, всякие санкции обычно проговариваются, и кто-то защищает свои интересы, это легко понять, и санкции не вводятся. А кто-то не защищает.

С.Брилёв: Как Magna австрийская сейчас сказала: не будем следовать санкциям.

Д.Медведев: Примеров можно привести много. Но эта ситуация тем более прискорбна, что речь идёт не о конкретной какой-то компании, которая работает с российской компанией, а об интересах огромного количества людей, которые состоят, по сути, опосредованно, через наши коммерческие банки, в отношениях с этими международными платёжными системами, и это заставило нас задуматься о том, а насколько они надёжны. Я считаю, что об этом должны задуматься и другие страны. У Китая своя история, хотя они тоже выходят на эти системы. Но и другие страны должны думать: а если где-то там, в каком-то месте зачешется у того или иного правительства, что будет с интересами людей, которые этими карточками пользуются? Это одна сторона истории.

Теперь вторая. Мы должны подготовить свою платёжную систему. Я напомню, что закон о платёжной системе был принят по моему поручению, и сейчас в него внесены изменения, направленные на то, чтобы нам свою платёжную систему развить. Это не значит, что развитие этой системы должно привести к отмене иностранных платёжных документов (упаси бог, нет, конечно), но просто мы должны иметь определённые гарантии.

И наконец, есть третья часть истории – это, собственно, роль и место международных платёжных карт, наиболее популярных в мире. Я хочу сказать прямо, что никто не говорит о запрете их деятельности. Наоборот, мы считаем, что они должны остаться. Просто из этого нужно извлечь уроки. Они удобны, наши люди к ним привыкли, нужно научиться сотрудничать и не вести себя вот таким образом. Действительно, принят соответствующий закон, но надеюсь, что в результате переговоров, а может быть, каких-то корректировок, мы сможем выйти на нормальные, продуктивные отношения, и никто не пострадает. Но уроки из этого, мне кажется, наши партнёры должны извлечь.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, к внутреннему, что, впрочем, ещё недавно было международным, – к Крыму. У людей возникает некоторая ревность, что такие деньги сейчас пошли в Крым. Стоит ли он этих денег? Министр по делам Крыма выразил идею, чтобы Крым стал не просто особой экономической зоной, а особой экономической зоной, где действовало бы английское право. Это очень необычная юридическая конструкция.

Д.Медведев: Это на самом деле обычная юридическая конструкция. Но сначала по поводу эмоций, которые испытывают наши люди. Конечно, хочется, чтобы денег было много везде, но напомню, что Крым, то есть Республика Крым и Севастополь – это теперь обычные российские регионы, с одной стороны. С другой стороны – необычные, потому что они очень недофинансированы. Мы с вами в Крыму бывали, и в прежней ситуации. И самое печальное, что, к сожалению, прежние украинские власти не вкладывали туда ничего. Я ехал по дороге за рулём. Едешь по населённым пунктам – нет фонарей. Поэтому сейчас наш долг – нашим новым регионам помочь.

Мы надеемся, туда будет ездить огромное количество жителей других регионов отдыхать. Крым – черноморская жемчужина. Поэтому, мне кажется, деньги в этом смысле жалеть не надо. Но при этом мы никаких программ не отключали. Я очень часто натыкаюсь на различные рассуждения: они деньги сдёрнули у нас и отдали в Крым. Не так это, абсолютно не так. Всё, что идёт в Крым, идёт за счёт наших внутренних резервов. То есть ни один рубль, который должен был пойти, допустим, на финансирование конкретной территории, оттуда не изъят и не направлен в Крым. У нас просто есть резервы, которые мы не предполагали тратить, но сейчас будем вынуждены потратить на развитие Крыма. Но всё, что причиталось в рамках тех решений, которые мы принимали по другим территориям, будет исполнено в полном объёме.

С момента обретения Крымом независимости, а потом вступления в Россию мы перечислили туда в общей сложности 55 млрд и 13 млрд рублей, то есть около 70 млрд рублей сейчас уже пошло на то, чтобы эти регионы начали дышать так, как другие регионы. На что это идёт? Это не только всякие инвестиционные цели – цели развития, инфраструктура, дороги, иные формы сообщения, но и просто для того, чтобы люди, которые там живут, которые работают в бюджетной сфере, стали получать такую же зарплату, как и у нас в других регионах, а она у нас неплохая.

Насчёт английского права. Действительно, в ряде случаев в особых экономических зонах такие приёмы используются, но я напомню, что перед нами стоит другая цель – она сформулирована Президентом в послании и абсолютно справедлива для нашего правопорядка – уйти от зависимости от офшорных юрисдикций и сделать нашу юрисдикцию гораздо более привлекательной для нашего бизнеса. Что это означает? Что мы должны своё право везде популяризировать и стимулировать, чтобы наши компании руководствовались даже с иностранными компаниями российским правом. Это задача номер один, в том числе и в особых экономических зонах. Хотя, конечно, исключить факт или возможность, точнее сказать, применения иностранного права к отношениям между российской компанией и иностранной компанией невозможно. Потому что некоторые иностранные компании делают это основным условием заключения договора с нашими компаниями, с этим ничего не поделаешь.

С.Брилёв: И в этой связи часть английского права инкорпорируется в право Республики Крым.

Д.Медведев: Это обычная история, но мы пока ничего не собираемся инкорпорировать. Это лишь размышления вслух, каким образом привлечь иностранных инвесторов.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, Вы не опасаетесь того, что эта конструкция получается трёхступенчатая: федеральное Правительство, власти регионов и министерства по делам Крыма, Северного Кавказа, Дальнего Востока? Собственно, на Дальнем Востоке были прецеденты, когда федеральные власти с неохотой делились полномочиями с министерством по Дальнему Востоку, возникали кадровые проблемы, элементы зависти бюрократической. Это не усложняет конструкцию создания региональных субминистерств?

Д.Медведев: Знаете, вообще Правительство – это не таблица Менделеева, где все клеточки заполнены и развитие осуществляется по известному закону, который Дмитрию Ивановичу Менделееву вроде бы приснился, хотя история об этом до конца умалчивает. Правительство – это живой организм, и его структура должна быть если не подвижной, то гибкой. Почему появились эти министерства? Эти министерства появились лишь потому, что мы почувствовали (кстати, мы об этом говорили с Президентом ещё в период формирования Правительства), что нам не хватает региональной компоненты, и Министерство регионального развития всех задач не решает. Нужно, чтобы были министерства, которые сконцентрированы на задачах регионов, понимаете? Иначе можно прийти вообще к очень простой схеме, что всё, что нам нужно, для того чтобы управлять, – это минфин и министерство экономического развития. Эта схема неоптимальна, поэтому нужно, чтобы были люди, которые 24 часа в сутки, каждый день занимаются, например, Крымом, или Дальним Востоком, или теперь вот Кавказом. Это всё равно специальный набор людей, которые в гораздо большей степени погружены в материал. И ближе к месту событий. И у них офисы основные должны располагаться там.

Но для этого нужно разделить их полномочия с другими ведомствами, что действительно не всегда просто. На это потребовалось определённое время. Сейчас мы вроде бы нашли уже более-менее оптимальную модель. Поэтому я считаю, что это на пользу. Посмотрим, конечно, как будут работать соответствующие министерства. Я исхожу из того, что они должны быть эффективными, но компактными. Это не министерства, в которых тысячи людей, там всё-таки должно быть человек по 150–200.

С.Брилёв: У Вас давеча было интервью Bloomberg, и корреспондент задал, как он сказал сам, очень простой вопрос: Вы можете гарантировать, что Луганская и Донецкая области не станут частью России, а останутся частью территориально целостной Украины? Вы ответили (цитата): «Во-первых, мы ничего никому не должны гарантировать, потому что мы никогда не принимали на себя никаких обязательств на эту тему». Вы, наверное, в курсе, что в следующие 24 часа в зарубежных средствах массовой информации это дело активно комментировали, и прозвучало обвинение, что Вы как юрист тем не менее проигнорировали наличие Будапештского меморандума, согласно которому Россия вместе с США и Британией в ответ на вывод советского оружия с территории Украины гарантировала ей ту самую территориальную целостность и суверенитет.

Д.Медведев: Понятно. Вопрос глубокий, юридический. Естественно, я знаю о существовании Будапештского меморандума и читал его. Хочу дать следующую справку: действительно, этот меморандум родился в результате одного события – отказа Украины от ядерного оружия (1994 год) и был скреплён подписями ведущих ядерных держав, а также Украины. Смысл в чём? Украина от оружия отказывается, но если какие-то сторонние силы будут угрожать Украине, то вы – государства-гаранты, а именно Соединённые Штаты Америки, Россия – пожалуйста, за нас вступитесь. Но никогда никакими документами ни Россия, ни другая страна не может гарантировать территориальную целостность того или иного государства. Гарантировать территориальную целостность государства может только само государство, его народ и власти. А если государство решит разделиться на две части, что, в этом случае посылать к гарантам и говорить: «Слушайте, они решили разделиться, вы давайте силу используйте, они тут напринимали решений различных, вы когда-то подписи ставили»?

Гарантии Российской Федерации, ещё раз повторяю, распространялись на ситуацию угрозы суверенитету Украины, если кто-то будет ей угрожать. Всё, что произошло с Крымом, – это история совершенно другого порядка, это сам народ, который идентифицировал себя в качестве самостоятельной части Украины, выступил с инициативой о проведении референдума, а потом на этом референдуме принял решение уйти из государства. Слушайте, это совершенно другая история – а в мире их довольно много, когда государства делятся, тем не менее какие-то обязательства или какие-то документы подписываются. Поэтому эти упрёки безосновательны. Российская Федерация свои обязательства исполняет. Но ни одно государство в мире не может гарантировать территориальную целостность другого государства – это юридический абсурд. Пусть те, кто об этом говорит, внимательно читают Будапештский меморандум.

С.Брилёв: Обращаюсь к Вам и как к премьер-министру, и как к бывшему председателю совета директоров «Газпрома». 10 лет назад, получается, под Вашим контролем, начинались переговоры с китайцами. Вот они завершились, подписан мегаконтракт на 30 лет. Понятно, что за подписанием этого контракта с живым интересом следили в Европе, глядя на то, как это изменит газовый баланс. Куда мы с Европой идём в сложившихся условиях, когда в Украине уверенности нет?

Д.Медведев: Вместе с Европой мы идём к нашему счастливому будущему. У нас всё хорошо с Европой.

У нас с Европой действительно очень продвинутые газовые отношения. Мы могли спорить, ругаться даже иногда по каким-то вопросам, наше название менялось – был Советский Союз, потом Советский Союз распался, появилась Российская Федерация, а наши газовые отношения с Европой нетленны. Мы все эти отношения очень ценим, действительно это очень крупный и очень важный для нас рынок. Но это не значит, что мы всю жизнь должны заниматься одним и тем же. Россия тоже развивается, растёт, газа у нас пока, слава богу, много, значит, мы можем искать другие рынки, ничего в этом зазорного нет. В Евросоюзе же всё время говорят: «Слушайте, давайте диверсифицируем поставки газа», хотя на самом деле там только треть может быть из России этих самых поставок. Ну пожалуйста. И мы хотим диверсифицировать свои поставки, для этого как раз и все наши переговоры были. Иными словами, азиатско-тихоокеанский рынок – это самый большой сейчас, точнее, самый быстрорастущий рынок. Возможно, станет и самым большим для России. Возможности для этого у нас есть. Поэтому я считаю, что то, что мы наконец договорились с нашими китайскими друзьями и подписали этот контракт, – это большой успех. Мы тем самым создали себе ситуацию более устойчивую не с точки зрения наших отношений с европейскими государствами или Евросоюзом, а с точки зрения нашего позиционирования на мировом рынке энергоресурсов: мы смотрим и в одну сторону, и в другую, прочно стоим на двух ногах.

С.Брилёв: Это Ваш любимый образ – двуглавый орёл, как раз и туда, и туда смотрит. Европейцам есть о чём задуматься на фоне такого, в общем, прорыва в газовых отношениях России с Китаем?

Д.Медведев: Как минимум они должны понимать, что долгосрочные отношения необходимо ценить. Мы их ценим, и я рассчитываю на то, что наши европейские друзья их ценят. Они всё время разные идеи подкидывают: то одна страна готова поставлять, то другая страна готова поставлять, то вообще из-за океана готовы ввозить сжиженный природный газ. Но это же всё прагматичные вещи, надо просто сесть и на калькуляторе посчитать, что и как будет стоить, выдержит это европейская экономика или не выдержит, сколько будет стоить тысяча кубов того или иного газа. Вот, собственно, и всё, это абсолютно практическая тема.

С.Брилёв: Американская, получается, на 40% дороже будет, чем нынешняя российская?

Д.Медведев: Существенно дороже, это 40–50%. Но самое главное, это же ещё наладить надо. И потом, американцев понять можно: если они ищут дополнительные рынки сбыта, это не зазорно. Но европейцам-то зачем вредить себе?

С.Брилёв: Сколько украинцы должны заплатить по долгам, чтобы выйти из нынешнего тупика?

Д.Медведев: Сергей, они должны заплатить всё, потому что договоры должны исполняться. Я очень люблю эту цитату и в очередной раз процитирую по латыни: pacta sunt servanda – «все договоры, все соглашения должны исполняться». А вот график платежей, график ликвидации задолженности – это можно обсуждать, но пусть начинают платить. Я сегодня в очередной раз прочитал (кто-то из их начальников): «Да, пожалуйста, будем платить, но пусть сначала другую цену введут». Это что за шантаж такой? Вы покажите, что вы готовы платить, тем более денежки-то есть. Покажите, что вы внесли какую-то сумму понятную, вот теперь давайте поговорим о будущем сотрудничестве – это нормальная история. А они говорят: «Нет, сначала верните нам преференциальную цену, особую цену, а потом мы, может быть, погасим вам долги» – это никуда не годится, это просто хамство.

С.Брилёв: Попроще будет с украинцами после выборов, какие у Вас ощущения?

Д.Медведев: С украинцами попроще не будет, потому что каждая страна пытается проводить свою линию. А страна, которая находится в таком сложном положении, как Украина, естественно, эту линию не может проводить прямо, она у неё очень извилистая, зависит от внутриполитического расклада и очень тяжёлого, просто плачевного состояния украинской экономики.

С.Брилёв: Да, которая после выборов никак не изменится.

Д.Медведев: Абсолютно никак не изменится.

С.Брилёв: В общем, набираемся терпения с украинцами?

Д.Медведев: Ну конечно, куда нам деваться. Это близкие нам люди, находящиеся сейчас действительно в очень сложном положении. Как-то не везёт там в последнее время на руководителей. Нужно, чтобы всё-таки там произошла, видимо, какая-то политическая стабилизация и Украина вернулась к нормальному современному развитию.

С.Брилёв: Спасибо большое, Дмитрий Анатольевич!

Д.Медведев: Спасибо, Сергей!