Интервью Аркадия Дворковича телеканалу «Россия 24» в рамках Петербургского экономического форума

Стенограмма:

Вопрос: Хотел бы поговорить с вами практически о той же самой теме, которая сегодня таким сквозным моментом проходит сквозь очень многие сессии. Естественно, говорят о стимулировании российской экономики. Понятно, что здесь значительное место уделяется реальному сектору, но если у нас стоит задача не скатиться совсем в рецессию в сентябре, то нужно чётко понимать, что сейчас следует делать. Много говорится о естественных монополиях и высоких тарифах. Естественно, говорится об инвестклимате, но, как сегодня сказал на сессии Алексей Улюкаев, это скорее больше пожелания, нежели какие-то конкретные меры, набор конкретных мер. Может быть, что-то ещё, что сейчас абсолютно на поверхности и должно быть сделано, чтобы нам не скатиться в эту рецессию?

А.Дворкович: Если говорить о краткосрочном периоде, именно про этот год, то меры могут быть только краткосрочными, дающими немедленный эффект. Я бы подчеркнул, что всё, что касается инвестиционного климата, – это не просто пожелания, не слова, это абсолютно конкретные действия, как и всё, что касается ограничения аппетитов и снижения издержек в естественных монополиях. Всё это будет иметь эффект. Этот эффект мы получим в среднесрочной перспективе, а не в этом году, немедленно. Только по отдельным направлениям решения, которые были приняты ещё в прошлом году, начинают давать эффект в этом году, как, например, снижение стоимости подключения к инженерной инфраструктуре. В ряде российских регионов это произошло, это имеет эффект, но не может переломить всю тенденцию замедления экономического роста немедленно.

Что может быть сделано? Могут быть вновь инициированы те программы, которые мы использовали в 2009 году, не потому что сейчас у нас такой же кризис, как в 2009 году, а просто потому, что есть инструменты, которые доказали свою эффективность. Например, это касается автомобильной промышленности и субсидирования спроса на новые автомобили. Скорее всего, мы нечто подобное будем делать. В какой форме, в каком объёме, пока ещё обсуждается, и решения будут окончательно приниматься в ближайшее время, но мы, вероятно, это будем делать. Кроме того, мы приняли решение запустить ряд инфраструктурных проектов, и отдача от таких проектов достаточно быстрая: люди начинают поставлять материалы, поставлять свою продукцию для осуществления строительства – это и металл, это иные строительные материалы, это, наконец, рабочие места, которые создаются в процессе строительства. Дело в том, что мы заканчиваем некоторые крупные стройки в Сочи, закончили в Приморском крае в связи с саммитом АТЭС; закончились стройки, связанные с Универсиадой в Казани. Это много людей, которые были задействованы в строительстве, много строительной техники, много мощностей, которые должны быть теперь использованы где-то ещё. И поэтому мы хотим, чтобы все эти мощности были задействованы немедленно, уже буквально начиная со второго полугодия этого года, и это может остановить то замедление, которое происходило.

Мы рассчитываем также на сельское хозяйство, где в этом году ситуация может быть существенно лучше, чем в прошлом неурожайном году, и пока прогнозы приличные. Я сейчас не хочу делать каких-то излишне оптимистичных прогнозов, но тем не менее все эксперты говорят о существенно более высоких показателях, чем в прошлые годы.

И, наконец, мы рассчитываем на поддержку темпа роста кредитования, который сложился в предыдущие месяцы и только в последнее время замедлился, – с тем чтобы это поддерживало потребительский спрос, а значит, влияло и на объёмы производства в потребительском секторе.

Вопрос: У банков всегда много вопросов. Думаю, одна из таких ключевых тем будет, например, завтра обсуждаться на саммите. Но если говорить об инфраструктурных проектах, нет у вас такого ощущения, что пока всерьёз государство не занялось планированием этих инфраструктурных проектов – куда именно вкладывать деньги? Если выбирали инфраструктурные проекты крупные корпорации, в основном это были проекты, которые действительно какую-то быструю крупную отдачу приносят, прежде всего тем, кто вкладывается в это. Это либо какие-то хабы, либо портовая инфраструктура, но никак не те дороги, которые, естественно, быстро отдачи не дают. А в общем-то нужно этим заниматься, хотя здесь сложности понятны.

А.Дворкович: Государство занимается таким планированием, и у нас утверждена государственная программа развития транспортной системы до 2020 года, где все основные стройки заложены. Более того, мы приняли решение её расширить за счёт объектов, связанных с проведением Чемпионатом мира по футболу в 2018 году: те объекты, которые нужны этим регионам, даже если бы не проводился чемпионат мира, были бы осуществлены несколько позднее, а сейчас они должны быть реализованы к 2018 году. Уже в ближайшие месяцы, в этом и следующем году серьёзно ускорится строительство. Речь идёт и о дорогах, мостах – то, что не приносит немедленной отдачи, но, конечно, и тех объектах, которые несут в себе более высокую коммерческую привлекательность – порты, аэропорты. Это тоже будет делаться и, мы считаем, существенно повысит мобильность людей, скорость перемещения грузов. Это очень важно для страны в целом.

Многие говорят, что у нас действительно логистика замедляет экономический рост. Такие проекты во всех видах транспорта – автомобильном, авиационном, железнодорожном – могут принести большую пользу. Наиболее капиталоёмкие проекты – именно в железнодорожном транспорте. Это связано как с расшивкой узких мест на Транссибе, БАМ, так и со строительством новых магистралей. Я имею в виду высокоскоростную магистраль пока что от Москвы до Казани, но мы думаем и о более далёкой перспективе. Я думаю, что эти проекты будут иметь не только непосредственный эффект с точки зрения перевозки пассажиров, а ещё больший эффект с точки зрения …

Вопрос: …грузоперевозок?

А.Дворкович: Во-первых, в целом экономического роста, а во-вторых, высвобождения инфраструктуры для более быстрой перевозки грузов и вообще развития высоких технологий. Все эти проекты мы планируем с учётом возможностей использования самых-самых современных технологий, чтобы минимизировались не немедленные затраты, а общие затраты на весь жизненный цикл того или иного объекта. И это должно принести непосредственную отдачу.

Вопрос: А как вы относитесь к такой дискуссии: Центробанк обычно обвиняет крупный бизнес в том, что условия не очень выгодные для ведения бизнеса, ставки высокие и так далее. Сегодня, кстати, Алексей Улюкаев говорил о том, что одной из таких тормозящих вещей, которые действительно мешают всерьёз развиваться бизнесу в такой сложный период, является в том числе и неумение работать с издержками, сокращать прежде всего их, а здесь такой замкнутый круг, особенно если мы говорим о естественных монополиях. Их издержки – это проблема всего остального бизнеса, поскольку они их компенсируют повышением тех самых тарифов. Как с этим моментом нужно работать? Как вы вообще к этой дискуссии относитесь?

А.Дворкович: Это не дискуссия, это просто констатация очевидного. И я считаю, что потенциал именно в снижении издержек очень большой. И, пожалуй, это может дать наибольший эффект в течение ближайших 3–4 лет, причём речь идёт как о крупнейших компаниях, таких как «Российские железные дороги», «Газпром», «Транснефть», так и компаниях меньшего размера, но не менее важных с точки зрения затрат. Я имею в виду, например, региональные распределительные сети. И если в первых компаниях – «Газпром», «РЖД», к примеру, – очень велика роль совета директоров и его комитетов, где у нас теперь есть независимые директора, которые должны и могут следить за этим и стимулировать менеджмент к снижению издержек… Кстати, в «Российских железных дорогах» есть неплохой прогресс – издержки каждый год снижаются в расчёте на единицу услуг примерно на 3–4%. Это очень неплохой показатель. Все говорят, потенциал намного больше – может быть, но тем не менее каждый год есть реальное снижение издержек. Это очень важный факт, на который нельзя не обращать внимания. Можно по-разному оценивать эффективность менеджмента, но я считаю, что это прогресс в любом случае. Поэтому компании «РЖД» теперь доверяются более крупные проекты.

Если говорить о компаниях меньшего размера, то здесь очень важную роль играет сравнение с подобными компаниями, которые есть на рынке. Это так называемый benchmarking, если на английском языке, если по-русски – принятие в качестве эталона, в качестве примера наилучшего стандарта, на который остальные должны равняться. Мы будем делать именно это, мы об этом договорились, мы возьмём наилучшую компанию на рынке с точки зрения соотношения издержек и выхода, скажем так, услуг или продукции, и будем толкать остальные к тому, чтобы они снизили свои издержки до такого же уровня.

Вопрос: То есть ориентировались на него?

А.Дворкович: Да. Я думаю, что это принесёт результат. Это во многих случаях потребует смены менеджмента – будем это делать: неэффективные должны будут уйти.

Вопрос: Есть же, кстати, показатель, что чем дольше работает руководитель компании в каком-то действительно большом бизнес-проекте, тем с каждым годом всё меньше и меньше прибыли.

А.Дворкович: Я думаю, есть оптимальный срок. Есть период, когда мотивация нарастает, потом человек выходит на некое плато по эффективности. Потом эффективность начинает снижаться.

Вопрос: Государство над этим думает, замечает и работает над этим?

А.Дворкович: Конечно. Всё видно!

Источник: телеканал «Россия 24»