Интервью Александра Хлопонина телеканалу «Россия 24»

Из стенограммы:

М.Бондарева: Александр Геннадиевич, мы с Вами встречаемся после трагедии, которая произошла в Иркутской области. Погибло, на сегодняшний день по крайней мере, когда мы с Вами разговариваем, уже 72 человека. Премьер поручил ужесточить контроль за оборотом спиртосодержащей продукции. Что планирует делать Правительство в ближайшее время в этом направлении?

А.Хлопонин: С самой главной задачей, которую мы ставили в 2016 году, мы, с нашей точки зрения, по максимуму справились: достигли того, что у нас в легальной розничной сети сегодня осуществляются продажи качественного алкоголя. И мы можем гарантировать, что в легальной сети, которая сегодня работает, которая имеет лицензию на торговлю алкоголем, никогда подобного случая произойти не может. Дай бог, хочется постучать по дереву.

Но, к сожалению, у нас ещё большой объём реализуется через так называемую нелицензированную розничную сеть.

М.Бондарева: Нелегальная розница так называемая?

А.Хлопонин: Вся торговля спиртосодержащими препаратами или товарами, к сожалению, осуществляется не через лицензированную розницу.

И здесь, конечно, нам предстоит очень большая работа. Трудно себе представить, как на уровне Правительства или законодательно можно запретить человеку употреблять то, что для наружного употребления, –вовнутрь. Хотя мы помним с вами и разные фильмы советские, «Джентльмены удачи», когда он одеколон на даче принимал и получал от этого большое удовольствие.

Наверное, у нас, к сожалению, ещё остались такие пережитки прошлых «традиций». В основном это касается людей, которые имеют очень низкий достаток. Конечно, легальный алкоголь и дороже, чем все эти так называемые спиртосодержащие жидкости.

Тем не менее мы с себя не снимаем ответственность и понимаем, что появилось огромное количество жуликов и спекулянтов, которые под разными названиями сегодня стимулируют или искушают людей употреблять это, собственно говоря, вовнутрь.

М.Бондарева: Как я понимаю, алкогольный рынок делится на легальный, нелегальный и суррогатный рынок.

А.Хлопонин: Всё гораздо сложнее.

М.Бондарева: Просто чтобы понять долевое соотношение.

А.Хлопонин: У нас есть рынок алкоголя, который делится на три категории: легальный, контрафактный и суррогатный.

Легальный – это, понятно, то, что продаётся в рознице, с него уплачиваются все акцизы, все налоги, он хорошего качества.

М.Бондарева: Самый дорогой.

А.Хлопонин: Да. Вторая категория – что называется контрафакт. Это то, что продаётся в обход государства и, скажем, без уплаты акцизов.

М.Бондарева: Но качественный.

А.Хлопонин: Да, при этом он может быть точно такой же качественный. И суррогат – это так называемое производство, производные, которые делаются из спирта, но, собственно говоря, идёт под разными названиями и вообще по большому счёту в природе его с точки зрения официального…

М.Бондарева: Доля этого рынка большая?

А.Хлопонин: Её невозможно посчитать. Она, к сожалению, существует. И есть подпольные предприятия, и есть легальные производители парфюмерно-косметической продукции.

Давайте теперь про эту продукцию, которую Вы называете суррогатами, но она на самом деле и в легальной жизни существует. Она делится на три категории. Одна категория – так называемые медицинские препараты двойного назначения, к коим относится настойка боярышника, настойка валерианы и так далее и тому подобное.

Есть вторая категория этой продукции – это так называемая парфюмерно-косметическая продукция. Это различного рода антисептики, очистители и так далее и тому подобное, и пищевые добавки, которые используются, условно, в чае, приготовлении всяких тортиков, пирогов.

Что касается медицинских препаратов, безусловно, они должны продаваться в аптечной сети и по предписаниям врачей, по так называемым рецептам. Ведь тот же валокордин или что-то ещё, его надо-то 40 капель или 10 капель выпить. Хотя это не доказано даже с медицинской точки зрения, что он оказывает какую-то серьёзную помощь. Но людям помогает, люди давно это принимают. Но у тебя в баночке небольшой 4 тыс. капель. На сколько хватает этой баночки? Зачем это продавать в таре, которая 500 миллиграммов или пол-литра? Понятно, что это несерьёзно. Поэтому будет ограничение и по таре, будет ограничение и по местам продажи.

М.Бондарева: А что Вы имеете в виду «по местам продажи»?

А.Хлопонин: Это должно продаваться в аптеках, в специализированных магазинах.

М.Бондарева: В принципе сейчас валокордин продаётся только в аптеках в основном.

А.Хлопонин: Но тем не менее есть ряд других товаров, та же настойка боярышника, которая используется как медицинский препарат и которую употребляют. Она должна продаваться в аптеке и по рецептам. Не так, как  это сегодня продаётся даже в автоматах, когда подходят, пишут: «настойка боярышника» и покупают.

М.Бондарева: А что будут делать с этими автоматами?

А.Хлопонин: Они все будут ликвидированы.

М.Бондарева: А что касается рецептов, Вы же понимаете, что это вызовет обратную сторону, вырастут очереди у врачей.

А.Хлопонин: Ничего подобного.

М.Бондарева: Если это нужно пожилым людям, это не всегда так просто – пойти к врачу.

А.Хлопонин: Во-первых, мы, безусловно, будем за этим следить. Во-вторых, будем это всячески администрировать. Мы работаем в очень тесной связи с Министерством здравоохранения, с нашими аптекарскими сетями. Никакой очереди не будет.

Дальше есть вторая волна людей, которые очень обеспокоены тем, что цены вырастут в связи с тем, что мы начнём регламентировать, вводить систему ЕГАИС и вообще сделаем акциз, приравняем акциз к крепкому алкоголю. Нет, безусловно, этого не произойдёт. Мы сейчас с Минфином дорабатываем модель, при которой производители, которые будут поставлять эти товары в аптечную сеть, будут это просто оформлять декларацией, и акциз будет равен нулю. Те же, которые попробуют выпустить что-то большего объёма и продать не в аптечную сеть, а через обыкновенную розницу, будут платить акциз полным рублём.

У нас что сегодня происходит? Человек зашёл даже в легальную розницу и видит, условно говоря, стоит алкоголь нормальный: водка такая-то, водка такая-то. Прямо рядом, на этой же полке, стоит так называемая парфюмерно-косметическая продукция, лосьон «питьевой» и так далее, который стоит, условно, 60 рублей. Бутылка водки стоит 195–200 рублей, а это 60 рублей и выставлено на той же полке, где продаётся алкоголь.

М.Бондарева: Может быть, легальный алкоголь стоило бы сделать немного дешевле?

А.Хлопонин: Мы об этом думали и продолжаем думать. Я думаю, что любой алкоголь должен стоить столько, сколько он должен стоить. Можно, конечно, пойти по пути снижения акциза, но у нас же не стоит задача алкоголизации населения. Ведь даже водка, о которой идёт речь, тоже делится на водку премиум-класса, которая стоит достаточно дорого, водку не премиум-класса, а первого класса, какого-то другого, она стоит гораздо ниже. Премиум – это уже 500, 600, 1 тыс. А эта бутылка стоит 200, 180, 190 рублей.

Поэтому я пока не вижу необходимости вести разговор о значительном снижении акцизов. Вообще не надо делать так, чтобы этот товар был всячески доступен. Мы должны вести речь о здоровом образе жизни и переходе на другой качественный уровень.

М.Бондарева: Именно поэтому и возникает дискуссия о том, что, может быть, стоит сделать поменьше, потому что в любом случае люди, которые привыкли пить водку, так её и будут пить, но они хотя бы будут пить продукт качественного производства.

А.Хлопонин: Не хочу быть судьёй, но у меня такое впечатление, что люди, которые пили и пьют водку, будут пить водку. И разница между 180 рублями и 200 рублями может быть, конечно, ощутимой, но тем не менее я думаю, что люди будут получать качественные продукты, я не вижу в этом большой проблемы. К сожалению, есть у нас такая категория людей, которые привыкли употреблять так называемые суррогаты и производные из этого, как из нашего старого фильма «Джентльмены удачи», пить одеколон. Для таких людей это будет проблемой. Но если мы попытаемся водку сделать по цене одеколона, тогда ради чего, собственно говоря, мы этот рынок упорядочивали? Мы что, хотим всё население споить? Явно такой задачи не стоит. Мы же должны не мотивировать людей к алкоголизму, а сделать так, что уж если ты хочешь выпить алкоголь, то он должен быть качественный.

М.Бондарева: Вы говорили накануне о возможности распространить на всю спиртосодержащую продукцию полную ставку акциза 530 рублей. Что Вы имели в виду, учитывая то, что Вы сейчас сказали, что, например, на настойки, продаваемые в аптеке, акциз будет равен нулю? Будут ли соответствующие поправки вноситься в Налоговый кодекс?

А.Хлопонин: Да, мы только что внесли соответствующие изменения в Налоговый кодекс. Мы хотим, чтобы уже в I квартале 2017 года все эти решения были приняты.

Речь идёт о том, что, если это препарат медицинского назначения, акциз будет равен нулю. Никаких повышений цен не будет, но и тара будет другая, и места распространения должны быть другие. Если кто-то под видом продукции двойного назначения продаёт его в обыкновенной розничной сети, то будет платить полным рублём. То есть по большому счёту то, что раньше стоило – под видом всяких лосьонов «питьевых» и т.п. – 60–80 рублей, будет также стоить 200–220 рублей. То есть мы экономически просто выдавим эту продукцию с рынка.

М.Бондарева: Ещё звучат такие мнения, что надо бороться не с «Боярышником», а с производителями суррогатов. Что будет непосредственно сейчас грозить нелегальным или полулегальным производителям таких спиртосодержащих напитков?

А.Хлопонин: Безусловно, соответствующие поправки приняты и в Кодекс административных правонарушений, и в Уголовный кодекс. В чем смысл? Условно есть торговая точка, за прилавком продавец взяла и из-под полы продала так называемый суррогат, или питьевой напиток двойного назначения, как угодно можно назвать. И единственное, что государство сегодня в состоянии применить к этой торговой точке  – это штраф в размере от 200 до 5 тыс. рублей.

На сегодняшний день мы внесли в Думу поправки  в Административный кодекс, и если торговая точка будет поймана с этим нарушением, то по административному штрафу они обязаны будут выплатить штраф в размере около 15% годового оборота всей этой торговой точки. Это уже существенный платёж, это несколько миллионов рублей, это колоссально. Если второй раз будут пойманы с этим же самым – то до уголовной ответственности, от двух до трёх лет. Это будет уже серьёзный стимул задуматься о том, чтобы больше этим не заниматься.

М.Бондарева: И эти поправки когда вступят в силу?

А.Хлопонин: Весь этот пакет в полном объеме должен быть принят в I квартале 2017 года.

М.Бондарева: Не ударит ли это всё по легальным производителям алкоголя хотя бы в плане участившихся сейчас проверок?

А.Хлопонин: Нет. Все легальные производители алкоголя сегодня работают в системе ЕГАИС, никаких проверок там не надо. Это система сквозная – начиная от производства спирта и заканчивая нашими коммерческими точками, имеется в виду система торговли, розницы. Там всё находится в системе контроля. Создана система – вот можно, кстати, посмотреть в мобильное приложение, которое называется «Антиконтрафакт», спокойно зайти, посмотреть, где продукция произведена качественно, и если, не дай бог, это поддельная или марка двойного назначения, этот сигнал поступит не только вам, но ещё и продавцам, и в систему Росалкогольрегулирования. И будут приняты соответствующие санкции.

Как это ударит по легальным производителям алкоголя – я не вижу.

М.Бондарева: А как это может сказаться на ценах? Ну хотя бы тот факт, что на всю спиртосодержащую продукцию сейчас будет введена полная ставка акциза.

А.Хлопонин: Мы говорим о спиртосодержащей продукции двойного назначения. Действительно, будет дороже стоить. Эта продукция подорожает. Просто надо понимать, что в бутылке водки 0,5, большой, – это, собственно говоря, 100 рублей, в зависимости от объёма содержания спирта в этой бутылке водки. А если это лосьон – там же гораздо меньше объём содержания спирта, поэтому рост не 100 рублей, это будет рост где-то 15 рублей, 10 рублей.

М.Бондарева: То есть на косметику это тоже будет распространяться?

А.Хлопонин: Там, где применяется спирт. Но я не думаю, что каждый раз, когда Вы садитесь перед зеркалом и используете косметические препараты, то везде у Вас есть спирт. Очень в этом сомневаюсь. Поэтому я даже с трудом представляю, о каких косметических препаратах мы с Вами говорим.

М.Бондарева: А ещё высказываются предложения, что алкогольный рынок нужно национализировать и производство крепкого алкоголя должно взять на себя полностью государство, чтобы не допускать подобных проблем. Как Вы смотрите на такую идею? Придёт ли Правительство к этому?

А.Хлопонин: Мы к этому, собственно, и пришли, только я не люблю слово «национализация». Самое важное, к чему мы пришли, – это мы сегодня полностью контролируем оборот всего спирта и спиртосодержащей продукции.

М.Бондарева: С помощью ЕГАИС?

А.Хлопонин: С помощью ЕГАИС, безусловно. И в этой части нужно ли акционировать или приватизировать, или обратно забирать, национализировать в государственную собственность все спиртзаводы, которые существуют? Сегодня «Росспиртпром» и так контролирует около 46% всех спиртовых заводов, которые находятся в Российской Федерации. Минздрав, Минпромторг контролируют через систему лицензирования заводы, которые занимаются производством медицинского спирта. Сегодня и эти заводы попали под контроль государства, их оборот полностью идёт через ЕГАИС. Считайте, что здесь речь идёт о полном осуществлении государственного контроля за оборотом и производством спиртосодержащей продукции. То, что эту задачу мы доведём до конца, решим, – это 100%.

М.Бондарева: Насколько увеличились поступления в бюджет от алкоголя после введения такого полного государственного контроля?

А.Хлопонин: Сейчас ещё рано говорить, но за 11 месяцев я могу привести данные. По итогам 11 месяцев 2015 года (это при условии, что акциз вырос) доходы федерального бюджета составляли около 244 млрд рублей. За 11 месяцев 2016 года поступления в федеральный бюджет составили около 300 млрд рублей, то есть на 50 млрд рублей больше. Я думаю, что окончательная цифра будет значительно больше.

М.Бондарева: А будет ли ЕГАИС распространяться на табачные изделия? Обсуждается ли это сейчас в Правительстве?

А.Хлопонин: Этот вопрос сегодня обсуждается. Мы встречались и с производителями табачной продукции, с дистрибьюторами табачной продукции. Есть разные оценки. По оценке, скажем, самих производителей табачной продукции у нас сегодня доля нелегального оборота табачной продукции составляет не более 2%. Но, как считает Министерство финансов, как говорят представители этого рынка, это не такой колоссальный объём, и для этого нет необходимости вводить ЕГАИС. Эту систему мы отконтролируем самостоятельно и будем потихонечку снижать объём нелегального оборота.

Но если речь идёт только о легальном обороте, надо понимать, каков объём нелегального оборота. Мы сейчас очень внимательно прорабатываем этот вопрос и с нашими правоохранительными органами, и с силовыми структурами, и со службой статистики, и с Роспотребнадзором, с другими структурами, собираем базу данных. По нашим оценкам, нелегальный оборот табака гораздо больше, чем 2%, и составляет очень внушительную сумму. Это следующий этап, и мы в обязательном порядке будем по нему принимать решение.

М.Бондарева: Александр Геннадиевич, Вы также курируете экологическую, природоохранную деятельность в Правительстве. Следующий год у нас Год экологии. И мы накануне Года экологии слышали много заявлений на эту тему, в частности, в Послании Президента Федеральному Собранию. И Сергей Иванов, как мы помним, говорил о том, что пора прибраться в нашей стране. Какие сейчас у нас разрабатываются законопроекты, для того чтобы регламентировать как-то экологию?

А.Хлопонин: Весь мир сегодня занимается климатической проблемой. Вопросы, связанные с изменением климата, опасения человечества по поводу того, что климат может измениться в сторону повышения температуры более чем на 2 градуса, –всё это вынуждает каждое государство брать на себя определённые обязательства по, скажем так, воздействию человека на окружающую среду и на климат.

Я, кстати, хочу сказать, что Российская Федерация из этой пятёрки главных эмитентов занимает самое последнее место и мы не являемся самыми большими загрязнителями. Нас пытаются обвинить в том, что у нас грязная экономика и мы чуть ли не в саже ходим. Это глубочайшее заблуждение. Больше того – хочу сказать, что огромная заслуга и Министерства энергетики, и нашего Правительства в том, что на сегодняшний день энергоэффективная экономика, тот проект, который в своё время был внедрён, позволил нам очень серьёзно сократить воздействие на климат, на окружающую среду. У нас в структуре, например, энергетики, только 19% занимает угольная энергетика, всё остальное – это генерация атомная, вода (это гидрогенерация) и другие источники генерации. Например, в Германии на долю угольной генерации приходится около 54%, Китай гораздо больше превышает. Поэтому Российская Федерация одна из первых подписала Парижское соглашение, сейчас мы находимся в процессе его ратификации. А сюда входит как раз то, чего мы боимся, – угольная энергетика, грязная энергетика, воздействие на окружающую среду и так далее.

Вторая задача, к которой мы сегодня подошли, – это вопросы, связанные с так называемой чистой природой, с тем, что вокруг нас. Действительно, куда мы с вами выбрасываем отходы и что мы портим? Мы либо выбрасываем в атмосферу, дышим этим, либо сливаем в водоёмы или через утилизацию закапываем в землю. Мы потом, к сожалению, получаем продукты этой естественной переработки, которая воздействует на то, что мы пьём, едим, чем дышим и так далее и тому подобное.

И в этом плане Год экологии – это старт, это возможность запустить огромное количество проектов, которые позволят нам навести порядок вокруг себя и вообще подумать о завтрашнем дне – о том, что мы оставим будущим поколениям.

Я хочу, чтобы люди понимали, что у нас всего на территории Российской Федерации образуется около 5 млрд т отходов. Когда слышишь эту цифру, ужасаешься, это огромная цифра. Но коммунальные твёрдые бытовые отходы составляют 0,1% от этого объёма – где-то порядка 45–50 млн т.

М.Бондарева: А что основное, промышленные отходы?

А.Хлопонин: Основное – это, конечно, промышленные отходы. Это например, отвалы на разрезах, на горных предприятиях. Это, скажем, продукция – минеральная вода в бутылках и так далее. Поэтому пугаться не надо. Из этих 50 млн т твёрдых бытовых коммунальных отходов у нас на долю Москвы и Московской области приходится 60 или 70%, потому что мегаполис большой.

М.Бондарева: Но это же огромный «рынок» и его тоже надо как-то регламентировать, потому что, насколько я знаю, в других странах на этом можно заработать огромные деньги.

А.Хлопонин: Есть разные модели в разных государствах. Мы должны, наконец, понимать, что это целая отрасль экономики. Просто не нравится мусор называть товаром. Мусор – это отходы. Вы занимаетесь же фитнесом? Вы ходите в спортивный зал, надеваете вещи прорезиненные? Это, например, то, что делается из ПЭТ-упаковок во всём мире. Это бутылка ПЭТ, из которой Вы пьёте воду минеральную, она не утилизируется в землю, а потом вторично перерабатывается и из неё производится другая продукция.

Вся нефтехимия этим занимается. Это очень современно и позволяет не бросать этот ПЭТ, который не утилизируется, на свалку. У него срок переработки или собственного уничтожения – 300 лет, то есть 300 лет этот продукт нефтехимии находится в земле, отравляет нашу с вами воду.

М.Бондарева: Мы в России будем переходить к такому безотходному производству?

А.Хлопонин: Поскольку мы должны, с одной стороны, и создать условия для развития этой отрасли, и не сделать так, чтобы у нас все предприятия оказались банкротами, и сделать потом так, чтобы это не ударило по населению в конечном итоге, этот процесс очень длительный, но мы его хотим запустить в 2017 году. Поэтому был принят ряд фундаментальных решений. Был принят закон, в соответствии с которым, во-первых, каждый субъект Российской Федерации должен сделать схему территориального планирования. То есть мы должны точно понимать, где, в каком месте должны располагаться так называемые полигоны. Полигоны – это то, где у нас сегодня практически на 90% утилизируются коммунальные отходы.

Сегодня они утилизируются где ни попадя. Есть старые полигоны, плохие полигоны, есть новые полигоны. Есть, к сожалению, огромное количество мусора, который просто сваливается в лес, и это является на самом деле преступлением. Поэтому каждый регион должен обрисовать схему терпланирования, определить место, где этот полигон должен существовать.

Второе – провести оценку технического состояния этих полигонов. Если они не соответствуют требованиям, которые необходимы, этот полигон нужно привести в соответствие со стандартами, то есть рекультивировать. Это достаточно тяжёлая задача.

Что такое «рекультивировать полигон»? Это целое сооружение, целый проект, который необходимо сделать и прекратить туда сброс отходов. Если это новый полигон, то это строительство нового полигона.

Соответственно, это всё должно на сегодняшний день каким-то образом оплачиваться, как это во всём мире делается.

Почему очень аккуратно подходим? Потому что мы не можем до конца сейчас посчитать (мы этот пилот сейчас делаем), какая в конечном итоге придёт платёжка конечному потребителю.

Человек сегодня и так выбрасывает мусор и платит за его транспортировку. Вдруг завтра он проснётся и увидит очередную цифру за рекультивацию, и там окажется рост 40% от тарифа. Поэтому мы не хотим рисковать и движемся к этому постепенно…

Поэтому принято решение о создании схем терпланирования. После этого региональные операторы (один, два, три, пять, сколько – каждый субъект решит) будут нести персональную ответственность за то, куда мусор увозят, по каким тарифам, по каким ценам, соответствует ли полигон требованиям.

М.Бондарева: Операторы – это бюджетные организации или какие-то частные?

А.Хлопонин: Может быть как бюджетная организация, так и коммерческая организация. Смысл в том, что она этот мусор собирает, сортирует и везёт либо на заводы, которые занимаются сжиганием, либо на заводы, которые занимаются захоронением, то есть полигоны. И тариф для человека должен быть понятен, прозрачен. Не может такого быть, что у коммерческой организации один тариф, а у бюджетной организации другой тариф.

Есть у нас на сегодня около 20 регионов, которые готовы уже в эти пилоты войти. Самые показательные – это Татарстан, Новосибирская область и ряд других. Всего в эту программу заявилось около 27 регионов. Мы будем рассматривать их предложения, это уже с 2017 года.

Всем остальным регионам будет дана отсрочка, для того чтобы они могли все расчёты сделать до 2019 года. Но с января 2019 года все должны перейти на эту модель.

М.Бондарева: Александр Геннадиевич, что касается Северо-Кавказского региона. Как сейчас там обстоят дела? Вы продолжаете курировать этот регион. Насколько экономически привлекательными становятся эти регионы? Я знаю, что госпрограмма сейчас переориентирована на реальный сектор экономики. Что это даёт в итоге для экономики Северного Кавказа?

А.Хлопонин: Меня радует, что у нас очень серьёзно изменилась риторика, даже в средствах массовой информации, по поводу нашего Северного Кавказа. Вот этот пережиток прошлого: «хватит кормить Кавказ», «забросали их деньгами» или «вообще никто там ничего не делает» – это ушло в прошлое, слава богу. Это и благодаря средствам массовой информации, и благодаря, скажем, руководителям субъектов, и людям, которые там живут.

М.Бондарева: Но всё равно это весьма дотационные регионы?

А.Хлопонин: Не самые. Более того, скажу, что у нас вообще в бюджете Российской Федерации, в структуре бюджета, очень ограниченное количество регионов, которые не дотационные. Из 80 с лишним регионов 60 – дотационные. Северный Кавказ находится где-то в середине. Главное другое – что отношение к Кавказу поменялось. Люди туда стали приезжать. Соответственно, очень многое изменилось: и мероприятия, которые там проходят, и социальная среда, и образование – вообще социальная сфера. Раньше там дети учились зачастую в четыре смены, – ну что это за образование в четыре смены? Прекрасно понимаем, что это не образование. Сегодня ряд наших территорий – Дагестан, Чеченская Республика – уже перешли практически на двухсменное образование, но есть ещё территории, на которых мы ещё дорешаем эти вопросы. И система здравоохранения развивается: огромное количество медицинских учреждений мы сегодня построили и создали условия для развития.

И вот теперь стоит задача принципиально новая: мы вышли на другой качественный уровень. Мы говорим о том, что теперь надо создавать уже реальные рабочие места не в бюджетной сфере, а создавать рабочие места в экономике. Здесь ситуация, конечно, сложная, потому что, к сожалению, крупный бизнес, крупные предприятия всё-таки по старинке ещё не хотят рисковать. Да, они меньше слышат в средствах массовой информации про угрозы, про коррупцию, про клановость, которая на Кавказе, – слава богу, эта тема уже уходит, мы перешли на другой качественный уровень. И мы стараемся помочь бизнесу создать инфраструктуру. Мы показываем, что можно реализовывать проекты – это не требует, никаких, скажем, коррупционных схем – и можно работать на Кавказе качественно и эффективно. Ну и надеемся, что бизнес придёт и будет работать на Кавказе в тех сегментах экономики, которые действительно реальны.

Что это за сегменты экономики, которые могут развиваться на Северном Кавказе? Безусловно, это сельское хозяйство. Действительно, исторически мы имеем очень хорошие традиции: не только виноградарство, также животноводство, овцеводство, растениеводство, то есть большие направления. Ну а Ставропольский край – это вообще одна из наших житниц, которая нас кормит. И, скажем, Ставропольский край в этом урожае, о котором говорил Дмитрий Анатольевич Медведев, по итогам 2016 года, – один из лидеров по объёмам производства. Мы говорим, безусловно, о туризме. Кавказ обладает и культурой, и традициями – нам есть что показать на Кавказе.

М.Бондарева: Сейчас туристический сектор, мне кажется, начал возрождаться на Северном Кавказе.

А.Хлопонин: Да, я хочу сказать, что мы приглашаем туда. Надо же съездить, надо посмотреть. Нередко приходится слышать: «всё-таки Сочи есть»… Сочи – это очень качественный курорт, зимний горнолыжный, но всё-таки он находится в другом ценовом сегменте, а мы можем показать Архыз, Домбай, Эльбрус, сейчас развиваем и курорт в Чеченской Республике. Это то, что надо увидеть. Это тоже современного европейского уровня курорты, достаточно качественные и очень красивые, поэтому это тоже отрасль экономики, которая может интегрировать в себя большое количество людей.

М.Бондарева:  Обязательно приедем и посмотрим.

Александр Геннадиевич, я Вам желаю в следующем году, Году экологии, прибраться в стране и навести порядок на алкогольном рынке, чтобы больше не повторялось таких ситуаций, которые у нас произошли совсем недавно в Иркутске. Спасибо Вам большое, что сегодня пришли к нам.

А.Хлопонин: Спасибо большое.