Встреча Дмитрия Медведева с сотрудниками Кроноцкого заповедника

Из стенограммы:

Д.Медведев: Я сердечно всех приветствую, приветствую сотрудников Кроноцкого государственного природного заповедника. В такой обстановке я ещё с вами не общался, притом что на территории заповедника я был два раза. Конечно, это незабываемые впечатления для меня, для моих коллег, которые были со мной. Каждый раз, когда приезжаешь, что-то новое открываешь. Огромное количество фотографий осталось, которые потом интересно смотреть.

Я хотел бы начать наш разговор со слов благодарности в адрес всех, кто трудится в заповеднике. Скажу прямо, люди, которые работают в таких государственных структурах, это люди, которые любят свою землю. Потому что никогда там не бывает каких-то сверхвысоких заработков или стерильных условий труда, масса сложностей разных, которых в нашей жизни хватает. Но тот, кто приходит и остаётся служить своей земле, кто работает в заповеднике, – это особые люди. Люди, для которых это в настоящем смысле слова призвание. Поэтому хочу вас поблагодарить за всё, что вы делаете.

Чтобы наш разговор не превращался в монолог, я с удовольствием готов пообщаться на самые разные темы, которые вас волнуют как жителей Камчатского края, как сотрудников государственного учреждения, то есть заповедника, и вообще просто как обычных людей.

П.Шпиленок (директор Кроноцкого государственного заповедника): Дмитрий Анатольевич, в первую очередь я бы хотел поблагодарить руководство нашей страны за поддержку, которая оказывается в последние годы заповедной системе. Это здорово, мы это чувствуем. Но ещё столько вопросов нерешённых, которые хотелось бы обсудить.

Конечно же, нас всех в первую очередь интересует то, как заповедная система будет развиваться в ближайшие годы. Каким образом будет выстраиваться создание новых ООПТ, вопросы финансирования… Потому что на сегодняшний день, мы все прекрасно понимаем, есть определённое недофинансирование. Возникают вопросы и с пожарами, особенно в Дальневосточном регионе.

Д.Медведев: Первое, что я хотел бы сказать: хорошо, что мы наконец этим стали заниматься, потому что на протяжении достаточно длительного периода, я имею в виду особенно 1990-е годы, да и начало 2000-х, у нас денег на развитие и содержание заповедников, особо охраняемых природных территорий почти не выделялось. Прошлый год был Годом экологии. В рамках этого года, вы знаете, мы массу полезных мероприятий провели. Но мы, конечно, на этом не останавливаемся, и развитие систем особой защиты, особой охраны природных территорий продолжится. Чтобы не быть голословным: я буквально несколько дней  назад подписал постановление Правительства о создании заповедника «Ленские столбы». Это очень известное место в Якутии. Эта работа будет идти и дальше.

В настоящий момент готовится отдельный национальный проект «Экология», в рамках которого будут решаться самые разные вопросы развития системы особо охраняемых природных территорий. По этому проекту, по его паспорту, предполагается, что в ближайшие годы на федеральном уровне будет принято решение о создании 24 новых особо охраняемых природных территорий. И это только то, что называется федеральной территорией. Мы сегодня на эту тему с губернатором, Владимиром Ивановичем (Илюхиным), говорили. Есть и региональные территории, они тоже ценные и важные, их нужно сохранять. То есть это те организационные решения, которые мы обязаны будем принять. Естественно, будем выпускать их постепенно. С пониманием того, где и как эти территории создаются, кто там будет работать и каково будет финансирование. Финансирование на эти цели тоже будем планировать. Чудес я вам обещать не могу, но что это будут в целом для системы достаточно серьёзные финансовые вливания – это совершенно очевидно, особенно если сравнить с тем, в каком состоянии система заповедников, заказников, особо охраняемых природных территорий находилась ещё 10–15 лет назад.

Мы понимаем, что особо охраняемые природные территории важны и ценны не только как особые места, где есть уникальные природные условия. Там должны бывать люди. Поэтому нужно найти баланс, создать гармоническое сочетание между возможностью посещения этих мест организованными группами туристов, а с другой стороны – не убить саму природу. Я у вас бывал несколько раз и хочу сказать, что в этом смысле здесь всё организовано очень хорошо. Проблемы всегда есть, но этот баланс удаётся сохранять. Чем внимательнее мы будем к этому относиться, тем лучше. Если говорить о деньгах, это не только бюджетное финансирование. В ряде случаев могут быть и частные инвестиции, ничего плохого в этом нет, в мире это используется. Предложения будем рассматривать.

Р.Корчигин (заместитель директора заповедника по познавательному туризму): К вопросу о финансах. Мы много общаемся с предпринимателями, которые хотели бы сотрудничать с заповедником. Не только на Камчатке, не только с Кроноцким заповедником – это часто происходит и в других регионах. Механизм государственно-частного партнёрства создан. Что касается нашей территории, на сопредельной части мы могли бы с предпринимателями что-то развивать, но они хотят бóльших гарантий.

Д.Медведев: Это продолжение того, о чём я начал говорить. Предприниматель и должен немного рисковать. Тот, кто не хочет рисковать, выбирает себе другую стезю. Поэтому совсем без риска тут не получится. Но государство должно создать разумные условия для возникновения такого рода партнёрства. То есть быть открытым к запросам предпринимателей.

Если говорить о заповедниках, туристических зонах, экологическом туризме, который становится всё более популярным, мы понимаем, что вряд ли этим будут заниматься сверхкрупные компании, у которых много денег и которые скажут: мы миллиард сюда вложим, и всё будет хорошо. Скорее всего, будет приходить наиболее уязвимая категория бизнеса. У них денег не так много, нет активов, которые можно было бы принести в банк и сказать: дайте нам под этот актив кредит. Если говорить о землях особо охраняемых природных территорий, так их невозможно передать в собственность или даже в пользование, то есть их нельзя использовать как залоговую базу. Здесь есть проблемы, мы обязательно будем стараться их решать.

Если есть желание заниматься развитием таких территорий, привлекая бизнес, если есть хорошая поддержка со стороны органов власти региона (из Москвы всего не сделаешь, это понятно), тогда такого рода ГЧП будут возникать. Здесь можно посмотреть на различные юридические формы. Может быть, какие-то концессионные начала использовать, сейчас это достаточно популярная, модная тема. И эффективная в области государственно-частного партнёрства. Любой юридически корректный вариант можно использовать. В данном случае я адресуюсь к губернатору. Понятно, что без поддержки со стороны региона, районных властей никакое подобное ГЧП не выживет. Здесь нужна общая работа. Если надо какие-то документы на эту тему готовить, в том числе в сфере регулирования заповедников, особо охраняемых природных территорий в целом, это уже задача министерства. Дмитрий Николаевич (Кобылкин), надеюсь, здесь свою лепту внесёт.

П.Шпиленок: Стоит затронуть тему развития малой авиации. Вообще, развитие туризма, познавательного туризма в Дальневосточном регионе без развития малой авиации будет очень затруднительно.

Потому что возьмём вертолёт Ми-8: 200 тыс. – лётный час. А тот же самый ТВС-2МС или какой-то другой легкомоторный самолёт – это будет порядка 50 тыс. То есть это сразу же изменится по стоимости.

И люди сейчас – что их останавливает в смысле перемещения на Дальнем Востоке? В первую очередь дороговизна. Когда начинаешь считать, понимаешь, что это просто непосильные средства. И в рамках развития туризма этот вопрос логистический нужно, конечно, решать в первую очередь. Это краеугольный камень, без которого не продвинуться дальше.

Мы построим инфраструктуру и так далее, но мы поймём, что мы её построили лишь для очень узкого слоя посетителей, которые могут себе это позволить. Допустим, у нас есть проект строительства взлётно-посадочных площадок на территории заповедника. Но возникают, с одной стороны, и экологические ограничения, мы должны это сделать максимально щадящим образом.

С другой стороны, столкнувшись с проектированием, этапами, этими нормами, ФАПами и так далее, – мы видим, что оказывается всё не так просто. Приведу такой пример практический. Проектируем мы полосу. Мы должны получить, как в сейсмоопасной зоне, где более девяти баллов, спецтехусловия. Но одно дело – дом, капитальное строительство. Другое дело – полоса, спецтехусловия готовят как минимум несколько месяцев…

Авиация на Камчатке была исторически. Существуют заброшенные аэродромы рядом с заповедником, рядом с Южно-Камчатским заказником, в других местах.  Ведь очень важно формировать этот туристический центр рядом с границей заповедника. И привлекать бизнес рядом с границей заповедника. А нам, заповеднику, создавать условия, то есть инфраструктуру. Иначе мы просто не сможем обеспечить посещение большого количества людей.

И тут, конечно, в авиации без государственной поддержки нам очень тяжело.

Д.Медведев: Это точно без государственной поддержки не сделать, и мы это понимаем. Если говорить о малой авиации, мы сегодня практически с самого утра об этом разговариваем и с губернатором, и с моими коллегами, с которыми я прилетел. Нельзя сказать, что мы ничего в этом направлении не делаем. Надо признаться опять же, что ситуация сдвинулась с мёртвой точки. Потому что в какой-то момент в сфере малой авиации, да и вообще авиации, у нас на Дальнем Востоке практически ничего не происходило.

Начну с малой авиации. Основная проблема заключается в том, что устарел парк. И скажем прямо, на смену всем хорошо знакомым (во всяком случае людям среднего и старшего поколения, да и молодым тоже) самолётам типа Ан-24 и отчасти Як-40 у нас пока ничего нет. Этот сегмент оказался выбитым. Вы знаете, мы в ближайшие годы вводим в эксплуатацию, да и уже ввели, целый ряд среднемагистральных самолётов – «Сухой Суперджет» и МС-21 (он совсем скоро начнёт уже производиться в коммерческом назначении, сейчас он проходит испытания). Но это не годится для полётов даже между населёнными пунктами. Я не говорю о ситуациях, когда речь идёт о совсем маленьких площадках. Поэтому нужен такой самолёт.

Есть несколько идей, как к этому подступиться. Есть проект, который находится в стадии отработки. Это проект самолёта Ил-114, который должен производиться на Улан-Удэнском заводе. Он тоже не совсем маленький будет по размеру, тем не менее это всё-таки турбовинтовой самолёт, который может садиться на достаточно короткую грунтовую полосу.

Кроме этого в настоящий момент мы начали эксплуатировать самолёт Л-410. Его производство развёрнуто на Урале. В принципе это хороший самолёт. У вас уже, насколько я знаю, в парке есть несколько таких машин. Он в целом годится для того, чтобы решать разные задачи. Он не всепогодный – зимой, может быть, не всегда подходит, но в целом этот самолёт сейчас дорабатывают для местных условий и даже, насколько я знаю, пытаются создавать для него более герметичную кабину, что очень важно в наших условиях и когда требуется выходить на определённые высоты. Л-410 тоже перспективная машина.

Есть ещё одна идея, которая в настоящий момент отрабатывается. Это выпуск самолёта на замену нашему старому основному самолёту, который и кукурузником называют, и как только не называют. Но это новая версия, которая делается из композитных материалов с использованием самых современных двигателей. У него длинное пока название – ТВС-2МС. Мы должны также начать его выпуск. Надеюсь, он как раз может прийти на смену тому, что было. Это та линейка, которая есть. Может быть, в ближайшее время ещё что-то появится, потому что, несмотря на то, что я назвал, здесь нет прямой замены Ан-24. И этот сегмент очень важен. Если, например, для посещения заповедников этот маленький самолётик годится, то для перелёта между районными центрами, например на Камчатке, где расстояния в сотни километров, такой самолёт не подходит. Нужен всё-таки самолёт на замену Ан-24. Здесь нужно будет думать. Будем обязательно этим заниматься, как, собственно, и развитием вертолётного парка. Хотя вертолёт зачастую дороже, но и без вертолёта в ряде случаев не обойтись. Такова ситуация, она реальная.

Мы в целом в такого рода проекты и в закупку летательных аппаратов, то есть воздушных судов, разными авиакомпаниями вкладываем деньги. Этим занимается государственная лизинговая компания. В общем, на эти цели в бюджете предусмотрено 5 млрд рублей, из них около 300 млн идёт на субсидирование кредитной ставки по лизинговым договорам. То есть инструменты здесь есть.

П.Шпиленок: Здесь ещё важно, чтобы совместно с субъектом к этому времени, когда будут самолёты, были подготовлены места, где садиться. Взлётно-посадочные площадки.

Д.Медведев: Это правда. Это отдельная тема, но здесь действительно это нужно делать совместно с субъектами Федерации. В этом смысле федеральное Правительство всегда готово пойти навстречу. Мы принимали относительно недавно… В каком году было решение по вашему аэропорту? В 2012-м, то есть пять-шесть лет назад. Там целый ряд бывших аэропортов, или полос, находятся в разной собственности. Это может быть и федеральная собственность, и региональная собственность, где-то это в ведении Министерства обороны. Это всё нужно оживлять, потому что наша страна не может жить в условиях, когда нет авиационного сообщения. Скажем честно, где-нибудь в Монако или в Лихтенштейне это не нужно, а в наших условиях без самолёта нет единой страны.

Т.Гульбина (заместитель директора заповедника по экологическому просвещению и связям с общественностью): Дмитрий Анатольевич, меня зовут Татьяна Гульбина, я заместитель директора по экологическому просвещению. Правильно говорите, что без самолётов нет единой страны. И у меня вопрос по стоимости авиаперевозок. Билет Москва – Петропавловск-Камчатский стоит минимально около 20 тыс. рублей. Мы бы, конечно, не хотели чувствовать себя отрезанными от всей страны. Сможем ли мы летать за доступную стоимость билетов и комфортно? 

Д.Медведев: Очевидно, эта проблема действительно есть, и она очень важна для нашей огромной страны. И билеты зачастую очень дороги. Это правда. С другой стороны, мы, и Вы тоже это знаете, приступили к программе субсидирования целого ряда направлений. Это касается и внутрирегиональных, и межрегиональных, и федеральных направлений. Понятно, что это далеко не всё. Если говорить, к примеру, о целом ряде субсидий, они носят адресный характер и касаются или молодёжи, или людей уже достаточно зрелых. Само по себе это неплохо, потому что это всё-таки делает фиксированной стоимость такого полёта и даёт возможность достаточно широкому кругу людей этим пользоваться.

Я почему вам об этом рассказываю? Потому что ко всему привыкаешь – и сейчас это нормально. Я помню, как я эту идею лично пробивал, продвигал, когда тяжёлая ситуация была, очередная волна кризиса – 2012–2013 годы. И мои коллеги мне говорили: «У нас на это денег нет. Почему мы должны тратить деньги на полёты других людей? В конце концов, пусть зарабатывают деньги и летают». Тем не менее мы эти решения приняли. И в бюджете на эти цели каждый год фиксируются миллиарды рублей.

Это первое направление, но не единственное. Очень важно, чтобы подобные программы также существовали на межрегиональном и региональном уровне. Этим мои коллеги занимаются – Юрий Петрович Трутнев, руководители регионов. Здесь несколько направлений уже есть – по-моему, два или три направления вы по фиксированной стоимости ввели? Магадан, Анадырь… Будем надеяться, что такие субсидированные направления тоже будут расширяться.

Наконец, третье. Это уже сугубо экономическая история, но она тоже важна. Я помню, в каком состоянии находились перевозки лет 15–12 назад с Дальнего Востока. Здесь летали буквально одна-две компании, билеты стоили просто безумные деньги, вообще неподъёмные. В результате определённой конкуренции и мер по государственному регулированию всё-таки появились разные тарифы. И вот то, что Вы сказали, эти 20 тыс. рублей, это приличные тоже деньги, но это не 100 тыс., как это, к сожалению, было ещё несколько лет назад. Такие билеты тоже есть, но всё-таки уже появился выбор. Поэтому полностью демотивировать авиационные компании и говорить: «Знаете, мы всё субсидировать будем» – это невозможно. Так не делают ни в одной стране мира. Поэтому мы будем стараться их подталкивать к разумной конкуренции, чтобы они держали так называемый плоский тариф и он был бы более или менее приемлем для абсолютного большинства тех, кто живёт на Дальнем Востоке.

П.Шпиленок: Можно увеличить количество рейсов в летний период, когда улететь невозможно порой?

Д.Медведев: Можно увеличивать. Нужны деньги. Я скажу простую вещь. Часть этой квоты, которая у нас на всю страну, не выбирается. И тогда мы принимаем решение о перераспределении. Если не ошибаюсь, я в июле такое распоряжение подписал и перераспределил часть квоты, по-моему, 600 млн рублей, на Дальний Восток. Часть как раз пойдёт на субсидирование полётов из Камчатского края. Это то, о чём Вы говорите. Что мы можем делать, мы делаем.

В.Халманов (заместитель директора заповедника по охране – руководитель службы охраны заповедных территорий): В настоящий момент мы наблюдаем введение необоснованных американских санкций. Какие ещё санкции могут ввести в отношении нашей страны и как они повлияют на экономику?

Д.Медведев: Тема неприятная, несмотря на то что мы с вами встречаемся в фантастическом месте, а вы занимаетесь очень благородной работой, которая, казалось бы, очень далека от всяких санкций. Но что скрывать, это так или иначе влияет на нашу жизнь. Ничего хорошего в этом нет, потому что всякого рода ограничения в конечном счёте сказываются на самочувствии экономики, на движении курса валюты. Это невозможно не заметить. Это волнует всех, и нас тоже.

Все эти санкции не мы придумали. Это было сделано специально для того, чтобы ограничить нашу страну. Скажем по-честному, всё это делалось неоднократно. Вы помладше меня, но тоже, наверное, знаете, что в отношении Советского Союза эти санкции вводились несколько десятков раз в общей сложности, более крупные или менее крупные. То есть в общей сложности наша страна последние сто лет существовала в условиях постоянного санкционного давления.

Для чего это делается – я могу вам высказать свою точку зрения: для того чтобы убрать Россию, что называется, из числа мощных конкурентов на международном поле. Вы знаете, наша страна неплохо развивалась и в начале ХХ века. И несмотря на все сложности советского времени, тогда тоже были периоды довольно бурного развития. Это многим не нравилось, прежде всего тем странам, которые занимались введением санкций. Понятно, кто это: Соединённые Штаты Америки и целый ряд их союзников. Ничего не изменилось и сейчас.

Эти санкции (как бы кто ни рассуждал на тему, что русские плохие, русские проводят неправильную политику, что Правительство России должно изменить свою позицию по целому ряду вопросов) в значительной степени – ограничение нашей экономической мощи. Ныне действующий Президент Соединённых Штатов взял и сказал: «А что это русские торгуют с немцами газом? Не надо никакого газа поставлять из России в Европу. Мы будем поставлять наш сжиженный природный газ». Это и есть метод недобросовестной конкуренции. Всё это было упаковано в один закон, который получил название закона о противодействии агрессивному поведению России. И несмотря на то, что это абсолютно нерыночная, антиконкурентная мера, направленная на то, чтобы удушить наши возможности, это превратилось в политику. Значительная часть мер, которые вводят сейчас Соединённые Штаты, направлены на то же. Кстати, они касаются не только нас. Посмотрите, какой огромный пакет санкционных решений, так называемых протекционистских мер американцы сейчас ввели против Китая. До 500 млрд долларов. Это, конечно, никому не нравится. Это не нравится в первую очередь китайцам. И наша задача – всем этим мерам противостоять. Разговоры о будущих санкциях я сейчас не хотел бы комментировать. Могу сказать только одно. Если воспоследует что-то подобное – типа запрета деятельности банков или использования той или иной валюты – это можно назвать совершенно прямо: это объявление экономической войны. И на эту войну необходимо будет реагировать. И наши американские партнёры должны это понимать.

П.Шпиленок: Есть и другие насущные темы. Одна из них – пожары. Может, кто-то скажет про пожары? Для Дальнего Востока это очень актуально.

Д.Медведев: Пожалуйста. Это очень актуально не только для Дальнего Востока. Но и для Дальнего Востока в том числе.

П.Мокеров (государственный инспектор заповедника): В настоящее время ответственными за тушение лесных пожаров на ООПТ являются бюджетные учреждения, в ведении которых эти территории находятся. При этом в Сибири и на Дальнем Востоке значительное количество территорий труднодоступны – дорожная сеть отсутствует полностью. То есть тушить лесные пожары можно только авиационными методами. Это делается путём заключения договоров со специализированными организациями, что создаёт определённые трудности. Может быть, целесообразно рассмотреть вопрос о создании специализированных организаций в субъектах, которым будут полностью переданы полномочия по тушению лесных пожаров, либо о передаче данных полномочий уже имеющимся специализированным организациям типа «Авиалесоохраны», которые имеют опыт? Поскольку, в моём понимании, это не совсем задача заповедника.

Д.Медведев: Трудно с Вами не согласиться. Тем более если бы у вас были какие-то колоссальные возможности, тогда да, но у вас же таких возможностей нет. Понятно, одно дело – профилактика или локализация каких-то небольших происшествий… Может быть, есть смысл подумать о том, чтобы такие специализированные организации создавать. Что региональные руководители думают? У нас здесь есть и действующие губернаторы, и бывшие губернаторы. Как скажете?

Реплика: Хорошая идея. Нужна организация, которая смогла бы на территории заниматься тушением пожаров.

Д.Медведев: В чьём ведении она должна быть? Мы с вами понимаем, это же вопрос ответственности, потому что это чрезвычайное происшествие, и вопрос денег, конечно.

Реплика: Да, в первую очередь вопрос денег. Субъекты не смогут в полной мере эту задачу выполнить без взаимодействия с федеральными властями.

Д.Медведев: Что скажете, Дмитрий Николаевич? Вы сами ещё недавно пожары тушили.

Д.Кобылкин: Это очень серьёзная проблема, конечно, и решать её надо системно по всей стране. Потому что на самом деле это вопрос не только Дальнего Востока.

Д.Медведев: Тогда нужно просто подумать, что это должны быть за специализированные организации, в какой системе они должны находиться. Потому что просто передавать это в федеральное подчинение – это будет тоже очень сложная задача. Вы понимаете, какая у нас страна – 85 субъектов Федерации, гигантская, самая большая территория на планете. Значит, это всё-таки должны быть какие-то региональные силы. Но в то же время я понимаю, что далеко не все регионы с этим способны справиться. Хорошо, давайте продумаем это. Потому что этот вопрос существует. Может быть, это на какие-то категории нужно разделить? Правда, когда пожар развивается, это специалисты должны оценивать. Давайте подумаем об этом.

П.Шпиленок: Разделение пожаров на категории – острая тема для заповедников, особенно для заповедников Сибири и Дальнего Востока, у которых огромные пространства, миллионы гектаров, где в принципе не ступает нога человека. То есть возникает какая ситуация: где-нибудь в центре заповедника начинается пожар, куда человеку просто невозможно добраться. Всё-таки это научно доказанные факторы – сухие грозы и так далее. Всё равно мы его обязаны тушить любыми способами. Хотя это, по сути, естественные процессы. Вы сегодня говорили про Соединённые Штаты, там уже достаточно давно существует комиссия, которая определяет пожар: природного он или техногенного характера. Может быть, если населённых пунктов нет, приниматься решение о его нетушении, потому что закапываются, по сути, огромные деньги. Интересна была бы здесь Ваша позиция.

Д.Медведев: Мне трудно, конечно, сейчас сразу сказать, как я отношусь к такой позиции, потому что, боюсь, наши люди это не поддержат, если те или иные власти примут решение не тушить пожар. Даже если рядом нет населённых пунктов. Действительно, мы часто наблюдаем, как в целом ряде стран всё это предоставлено непосредственно огню и власти в это не вмешиваются. У нас в этом смысле как раз возможности, может быть, и лучше, чем у них. Если брать, например, парк самолётов, который используется обычно для тушения пожаров, – это Бе-200, Ил-76, то у нас он самый большой в мире. Правда, у нас и территория самая большая. Если у кого-то что-то горит в той же самой Европе, как известно, мы туда зачастую направляем эти самолёты.

Но по категориям это надо точно проработать. Потому что потом благодарные потомки нам скажут: почему вы это не потушили и на территории, предположим, такой жемчужины, как наш заповедник, выгорело такое количество лесов? Особенно если это какие-то особо ценные леса, реликтовые леса, здесь нужен аккуратный подход.

П.Шпиленок: А что касается пожаров в заповедниках, просто пример из жизни. Заповедник обязывают тушить пожары. У них есть средства на госзадание, которое они должны выполнять. Они эти средства отправляют на тушение, заключают договор с «Авиалесоохраной», потому что там десятки миллионов, тушат пожар, чтобы не пришла прокуратура, не наказала за то, что пожар не потушили. И потом директора снимают за то, что он нецелевым образом использовал средства госзадания. Даже такие ситуации бывают.

Д.Медведев: Это как раз, я считаю, можно отрегулировать. В том числе нормативными актами установить, что в этом случае возникает форс-мажор, непреодолимая сила, или состояние, как иногда говорят юристы, крайней необходимости, или ещё что-то, и вывести из-под ответственности тех, кто в условиях именно такого форс-мажора принял решение. Потому что тем самым он спас более высокие ценности. Но это должно происходить по какой-то определённой процедуре. Он должен куда-то докладывать, говорить о том, что такое решение принял. Но в принципе, действительно, нужно постараться руководителя заповедника, особо охраняемой природной территории от ответственности за такое решение – а оно может спасти весь заповедник – освободить, это правильно.

Давайте подумаем, какие нормативные акты здесь можно было бы посмотреть и изменить. Если это потребуется.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, что будет с пенсионным возрастом? Дума приняла новый законопроект с изменениями в пенсионном законодательстве пока только в первом чтении. Как всё будет?

Д.Медведев: Это, действительно, сейчас самый сложный вопрос, который вызывает большие дискуссии в обществе. Такого рода изменения в пенсионном законодательстве, даже если человек хочет работать, большинство людей не радуют. Как справедливо заметил Владимир Владимирович Путин, это никого не радует и среди членов Правительства.

Но есть решения, которые по разным причинам необходимы. Это как горькое лекарство. Человек не хочет его пить, но понимает, что, если он это лекарство не выпьет, всё может закончиться гораздо хуже. Так же и эти изменения.

Необходимость изменений в пенсионном законодательстве связана с тем, что пенсионная система находится в весьма непростом положении. Я хотел бы напомнить, что в период её формирования на одного пенсионера приходилось четыре с небольшим работающих человека. Это было связано с небольшой продолжительностью жизни. А сегодня это соотношение уже почти один к одному.

С точки зрения развития страны это хорошо, люди живут дольше. Но с точки зрения бюджетной системы это большие риски, потому что в какой-то момент эту систему просто может разорвать, несмотря на то что мы предоставляем ей дотации и можем переводить определённые деньги из резервов.

К тому же предложения, которые подготовило Правительство, сформулированы таким образом, чтобы был определённый период, в течение которого происходит переход к новому пенсионному возрасту. Этот период, как нам представляется, достаточно разумный.

Действительно, сейчас прошло только первое чтение законопроекта, идут экспертные обсуждения, парламент ещё будет рассматривать этот законопроект во втором и третьем чтениях. Своё слово, по всей вероятности, скажет и Президент страны.

Вопрос: Многие пожилые люди готовы и хотят работать дальше. Но согласится ли с этим работодатель? Не окажемся ли мы выкинутыми на улицу накануне выхода на пенсию?

Д.Медведев: Сейчас готовятся предложения, очень разные, вплоть до введения жёсткой административной и уголовной ответственности за увольнение таких работников. Если такие предложения будут сделаны и они будут поддержаны парламентом и Президентом, это создаст достаточно серьёзные гарантии.

В каждом таком случае необходимо будет разбираться.

В этой связи можно в качестве примера привести норму уголовного законодательства, запрещающую увольнять женщину, находящуюся в декретном отпуске. Я думаю, что подобную систему гарантий необходимо создавать и в отношении лиц зрелого возраста. Это совершенно нормально.